Таргитай счастливо оглядывался, женский призрак рассеяло ветром от крыльев Змея, но даже если бы не рассеяло, их уже не догнать, не догнать!
Лес стремительно скользил внизу, постепенно измельчался, отдаляясь, пока не превратился в густую траву с редкими проплешинами. Виднокрай стремительно отдалился, мир стал пугающе велик, даже необъятен. Далеко на востоке сверкали вершины гор, но основания были чернее угля.
Огромная голова Змея, приплюснутая, как каменная плита, рассекала воздух, как наконечник исполинской стрелы. Волхва трепало ветром, он скрючился, на загривке нет могучих игл хребта, держался как-то ногами, защемив их в щелях между костяными плитами, лицо прикрыл ладонями, лишь между растопыренными пальцами изредка посматривал как и куда летят.
Таргитай беспечно рассматривал толстые удивительные иглы, Мрак терпеливо сносил напор ветра, как вдруг сквозь свист и рев ветра прорезался встревоженный голос волхва:
— Мрак, Тарх!.. Будьте наготове.
Ветер почти стих, Мрак понял, что Змей уже не ломится через стену воздуха, как летящая стрела, а летит мирно, как ворона, мерно шлепая по воздуху крыльями. Взбитые, как пена на молоке во время дойки, облака двигались низко, Мрак чувствовал, как намокают волосы, зато серо-зеленая земля выгибалась как кошка далеко внизу, только его острые глаза различали за раздувающимися боками Змея отдельные деревца, а для Тарха и Олега все это зеленая каша...
Наконец он понял, на что указывал Олег, даже подивился его зоркости. Им наперерез, пока еще далеко, неслась целая стая. Не гусей, не уток — летели Змеи. Впереди ломился могучий Горыныч, рога на укрытой костяным панцирем голове, весь в толстой броне из темно-зеленых чешуек, а гребень на спине вдвое выше и острее, чем у этого, на котором сидят. Хвост тянется по ветру не длинный, тоже укрытый толстой чешуей, а на конце массивная костяная булава с острыми шипами. От тяжести пыталась опуститься, но поток воздуха заставляет ее держаться строго за туловищем летящего зверя.
За вожаком летели трое Змеев почти таких же лютых и могучих, то ли сыны, то ли претенденты на место вожака и на всех молодых Змеюк. Дальше клином расходились вперемешку молодые крепкие Змеи и Змеихи, тех отличал по скромной чешуе и отсутствию шипов на спине... ага, иначе останутся на всю жизнь яловыми, кто на такой женится, но, замыкая оба конца клина, мерно и скупо работали крыльями два старых могучих чудовища, даже постарше вожака, разве что больше битые как жизнью, так и другими Змеями.
Мрак вытащил из петли секиру, изготовился драться одной рукой, но со страхом видел, что боец из него никудышный, зря не привязался к гребню.
Таргитай спросил глупо:
— Будем драться?
— Нет, только раскланяемся, — ответил Мрак зло.
С дурнем еще хуже, подумал зло. Этот и так едва не падает, а когда дойдет до драки, то забудется и вовсе встанет на летящем звере во весь рост, чтобы замахнуться по-настоящему...
Он видел, как молодняк поворачивает головы, посматривает на лету с любопытством. Один Змей даже шею попытался вытянуть в их сторону, ноздри расширились, ловя запахи чужаков, но встречная струя воздуха так изогнула шею, что Мрак почти слышал хруст позвонков, треск жил, когда Змей сумел вернуть голову в прежнее положение, и дальше летел, шумно дыша и чаще обычного хлопая крыльями. На морде выступила пена, ее срывало ветром, даже из ноздрей что-то выглянуло зеленое, но исчезло так быстро, что даже Мрак едва успел увидеть.
Вожак не повернул голову, хотя с его мощью мог бы противиться ветру. Но налитый кровью глаз смотрел на пролетающего Змея с нечеловеческой злобой. Мрак стиснул рукоять, напрягся, завихрения воздуха от ударов крыльев встряхивали Змея, он то проваливался сразу на десяток саженей, и в желудке становилось пусто, а душа замирала в непонятном ужасе, то подбрасывало выше обычного, и всех невров прижимало к спине, словно становились вдвое тяжелее.
Крылья их Змея стали бить чуть реже, Мрак решил было, что сейчас будет сшибка, видел, как презрительно фыркнул Змей, с его морды тоже срывало желтую пену, на что вожак коротко и грозно взревел, его несло наискось и мимо неудержимо, но он обгонял их, обгонял, за ним шли остальные, мимо и выше, их собственный Змей терял высоту, стадо зеленых тварей уже летело над ними...
Таргитай задрал голову, смотрел зачарованно, как над ними проносятся белесые, как у огромных сомов, пуза. Исполинские крылья месят воздух, солнце просвечивает сквозь тонкие перепонки, а сухожилия и кости проступают темно-коричневыми таинственными нитями.
Олег прокричал, не поворачивая головы:
— Таргитай, закрой рот! Сейчас пройдем полосу летящих соплей...
Таргитай обалдело вытаращил глаза:
— Что ха брехня?.. Это же... ням... ням... ням...
Мрак подался в сторону, мимо пронеслись лепехи то ли слюней, то ли в самом деле сопли пролетевших тварей, за спиной слышались смачные шлепки. Последние старые Змеи пролетели, охраняя молодняк, даже не поворотив слюнявые морды в их сторону. Серые от старости хвосты болтались по ветру, булавы на хвостах были со сбитыми шипами.
И уже когда разминулись так, что стая Змеев едва виднелась, за спиной Мрака раздалось плачущее:
— Тьфу!.. Вэ-э-э... Тьфу... А черт, такие красивые с виду... Нет, в самом деле красивые! Жаль, что летят не в нашу сторону. Летели бы рядышком, я бы смотрел на них... Но так, чтобы ветром не на нас...
— Нашел на что смотреть, — сказал Мрак нервно. Трясущейся рукой попытался вложить секиру в петлю, никак не попадал, а сердце колотилось, как у зайца. — Красавцы ему...
— Красавцы, — согласился Таргитай. Он отплюнулся, вытер харю, что все еще оставалась зеленой и скользкой как у молодого здорового упыря. — Слюнявые, правда... Особенно тот, у которого гребень не красный, а с оранжевым!.. Он самый красивый и неслюнявый.
— Сам ты... оранжевый.
— Ага, — ответил золотоголовый дударь польщено. — Мрак, а ты ж говорил, что только раскланяемся. А зачем секиру достал?
— Ногти срезать, — огрызнулся Мрак. — Видишь, какие отросли? Как у орла. Только по деревьям лазить.
— А, — понял Таргитай, — да, такими когтями чесаться хорошо...
— Чесаться? — переспросил Мрак. — Тогда пока оставим.
Секира наконец вошла в петлю, он перевел дух, обеими руками вцепился в гребень. Распаренное лицо жадно ловило встречный ветер, что срывал капли пота, высушивал кожу, и старательно унимал разбушевавшееся сердце.
Олег пустил Змея чуть ниже, деревья укрупнились до кустарника, зато не просто уползали назад, а уносились, как уносится земля под брюхом бешено скачущего коня.
Мрак терпеливо ждал, посматривал по сторонам, прикрывая глаза от свирепого ветра. Таргитай даже начал напевать, но ветер, к счастью, срывал слова и уносил к хвосту Змея, а куда они там попадали, Мрака не тревожило, он пристально всматривался в проносящийся внизу лес, в тучи, даже в темнеющую грань виднокрая.
