– Точно, – поморщился Тьюв, неумело запихивая меч в ножны. – Помойка под нами. Еще и темно.
– Сейчас глаза привыкнут, – пообещала Гаота, зажимая нос. – Смотри, здесь самое грязное место. Под ногами – лист железа. Но ни рукояти, ничего нет. Как они ее открывали?
– А если это ловушка? – спросил Тьюв.
– Ловушка? – Гаота подпрыгнула, железо загудело у нее под ногами. – Какая же это ловушка?
– Запомни, – начал озираться Тьюв. – Чем сложнее загадка, тем проще ответ. Обычно запор где-то рядом. Смотри, тут и одна стена – железная. Не такая, как остальные, стена. Листом. А так-то и не сразу разглядишь. Может, это дверь? Почему тогда она тоже вымазана в этой грязи? И где рукоять или… Главное, чтобы магии не было. Я так немного чую магию, но… Всякое бывает.
– Магии точно нет, – успокоила Тьюва Гаота.
Зажав по примеру Гаоты нос, Тьюв присел у стены, попытался всмотреться в полумрак коридора, потом встал, наклонился и осторожно толкнул то, что ему представилось дверью. Неожиданно дверь шевельнулась, углубилась верхней частью внутрь стены, наклонилась, пошла вниз, и одновременно в ту же сторону стал крениться пол, и меньше чем через секунду Тьюв и Гаота летели в темноте вниз, скользя спинами по чему-то скользкому и отвратительно пахнущему.
– С прибытием, – прозвучал в кромешной темноте голос Дойтена, когда полет обратился плавным съездом, а потом и вовсе прекратился из‑за пологости невидимого желоба. – Сколько вас?
– Я и Тьюв, – поднялась в темноте Гаота. – Юайс здесь?
– Честно говоря, – Дойтен хмыкнул, – я сомневаюсь, что он согласился бы на такой способ спуска.
– Где мы? – спросила Гаота.
– В де… – хотел что-то сказать Дойтен, но осекся. – Принюхайся. Когда еще удастся побывать? Как говорил Эгрич, каждый должен прожить жизнь так, чтобы было о чем рассказать. И пережить то, о чем рассказать никому нельзя. Пошли. Вставайте и идите за мной. Тут такая магия… Здесь не работает, наверное, все выели эти запахи, а вот подальше – сухо и… Смотрите.
Под ногами и в самом деле становилось все суше и суше, вот только увидеть в кромешной темноте ничего было нельзя, но ровно до тех пор, пока над головой не стал появляться свет.
– Что это? – посмотрела вверх Гаота. – Потолок светится?
– Это же магия? – повернулся к ней Дойтен. – Мне кажется, что мы попали в водосток, или вытяжку, или еще какой канал, который стал использоваться как водосток.
– Это вода? – с гримасой попробовал отряхнуться Тьюв.
– Извини, – развел руками Дойтен. – В следующий раз прочистим перед твоим прибытием. Тут несколько таких каналов, но грязный только один. И вообще, этот тоннель идет по кругу, возможно, он замыкается. Я не стал далеко уходить. Не сомневался, что вы сюда свалитесь.
– Это не магия, – покачала головой Гаота. – Никакой магии. Наверное, это что-то вроде часов на ратуше. Там ведь тоже нет магии – а стрелки движутся.
– Эти древние были чудаками, – буркнул Тьюв. – Зачем свет там, где никого нет? И как отсюда выбраться? И зачем строить дома, из которых нельзя выбраться?
– Пошли, – сказал Дойтен. – Тут есть одно место, откуда можно выбраться. Я не доберусь, а вот ты, девочка, вполне. И позовешь на помощь.
Они прошли еще пару сотен шагов. Потолок начинал светиться точно над ними, но гас позади. Высота его была не менее пяти человеческих ростов. Кое-где в потолке были видны широкие отверстия, но добраться до них казалось невозможным. Гаоте казалось, что она слышит приглушенные голоса.
– Вот! – остановился Дойтен. – Видите?
Примерно на середине стены из нее выдавалось что-то вроде балкончика, за которым темнел проем прохода или окна. Край балкончика окаймляли стальные прутья с перекладинами, часть которых была погнута.
– Я не Бас, – заметила Гаота. – Я не могу взлететь туда.
– Зачем же взлетать? – вздохнул Дойтен. – Сейчас на меня заберется Тьюв, а потом ты. С плеч Тьюва ты вполне дотянешься до этого выхода. А уж дальше… Будем уповать, что тебе повезет, иначе…
– Что иначе? – насторожился Тьюв.
– Иначе один из нас съест другого, – пообещал Дойтен. – И я сомневаюсь, что ты окажешься более голодным.
– Я готов лезть, – закивал Тьюв.
Дойтен оперся руками о стену, а Тьюв довольно резво вскарабкался по нему и встал на его широкие плечи.
– Давай, – покосился на Гаоту Дойтен. – Наступай на край сапога, да. Хватайся за перевязь. Да, все в… А что делать? Карабкайся. Приятель! Стой наверху крепко. Если Гаота будет падать, имей в виду, что ловить я буду ее. Это куда приятнее, чем… Она все же почище нас, мы пробили для нее желоб.
Гаоту мутило и от запаха, и от отвратительной липкости на пальцах, и от какого-то звона в голове, как будто где-то недалеко за камнем шевелились огромные и странные часы, которые пробудились от их вторжения и теперь зажигали свет, приманивая желанную добычу еще глубже в каменные силки. Вот она тоже встала на плечи Дойтена, вот наступила ему на голову, под тихую ругань усмирителя вцепилась в плечи Тьюва, оперлась на них коленями и, перебирая ладонями по стене, встала. Пальцы дотянулись до нижней перекладины.
– Что там? – пробурчал снизу Дойтен.
– Она не заберется!.. – проворчал Тьюв. – Я бы не забрался. Там едва можно ухватиться за нижний край. Бесполезно.
Бесполезно? А знаешь ли ты, Тьюв, что такое занятия с Пайсиной? Знаешь ли ты, что такое многочасовой бег? А подъем по канату или по лестнице без помощи ног? А фехтование с тяжелыми палками? А подтягивание на стальных стержнях? Бесполезно… Сейчас!
Она стиснула зубы и перехватилась одной рукой чуть выше. Затем другой рукой. Затем оттолкнулась от плеч Тьюва и подтянулась еще на пару ладоней. И еще чуть-чуть. Все-таки одежда, сапоги, меч и особенно кольчуга не облегчали задачу. Но они не сделали ее невозможной. И еще чуть-чуть. Вот уже колени достали края балкончика, а вот и верхние перила. Сверкающее покрытие лопалось и дробилось в руках, как яичная скорлупа. Под ним обнаруживался синеватый металл.
Гаота перелезла через ограждение: в темном проеме точно так же, как и в тоннеле, замигал свет.
– Молодец, девочка! – крикнул снизу Дойтен. – А теперь найди Юайса! Твой наставник должен нас выручить! Он изумительный защитник, поверь мне на слово!
Она блуждала узкими коридорами, заглядывала в странные комнаты, наполненные пылью, пока не добралась до тупика. В его конце тоже была стальная дверь. Но в этот раз Гаота оказалась с нужной стороны. Дверь была украшена огромным колесом Святого Нэйфа. Правда, сама фигурка святого на ней отстутствовала, но подсказка в виде литой алой стрелки на колесе была очевидной. Гаота ухватилась за гладкие, словно отшлифованные обводы и с трудом сдвинула колесо сначала на ладонь, потом еще на ладонь, а потом, когда колесо пошло легче, закончила один оборот и сделала еще один. И дверь медленно стала открываться. И одновременно в огромном, открывшемся ей зале, который был освещен лишь бледным кругом под самым куполом, начали с щелканьем зажигаться молочные овалы на потолке и стенах.
