который по всей видимости способствовал скорости моего развития, сыграл дурную шутку. Абсолютно не зная, чего ожидать на той стороне, я не спешил на неё переходить. Ведь обратного-то пути не будет…
Я не понимал как устроен тот русалочий мир, но я мог провести аналогии, чтобы сделать непонятное понятным. Сложное сделать простым. Предположим, на секундочку, что русалки не духи, а компьютерные программы. ИскИны, ИИ, отвечающие за определенные локации или выполняющие определенные функции, да или даже просто существующие где-то в мировой сети. Вроде Сири и Кортаны. И вот они придумали способ как оцифровать меня, перенести мою сущность в их мир компьютерных программ и цифрового кода. Вроде, с одной стороны, я с ними буду вместе жить, но только, с другой стороны, хотел ли я жить в качестве программы? Мне нравилось тело, нравились возможности, которые оно предоставляло. Видимо, я просто не был готов лишиться его и дать себя оцифровать.
Это был мой подсознательный, неосознаваемый выбор, те самые причины, которые люди ищут, когда не хотят что-то делать. Формальным поводом, или триггером, детонатором, стало то, что я каким-то образом понял, что для русалок цветок более важен чем я, что и послужило поводом для обиды.
К раскалывающейся голове добавилось еще тянущее чувство разочарования, и это было ужасно. Как в анекдоте, вилки потом нашли, а вот осадок остался… Вероятно, в наших с русалками отношениях намечается раскол. Да-да, умом я все понимал, что даже если цветок для них важнее, это не помешало бы осуществиться плану по воссоединению, но вот сердце не хотело этого принимать. Меня предали, меня променяли на цветок, на силу и возможности, которые он дает. Русалки словно в поле чудес выиграли суперприз: меня и миллион долларов, не «или», а именно «и». Но затем их спросили, а что вам, собственно, нравится больше? И русалки выбрали миллион, что, само-собой, разочаровало меня до глубины души. Чем этот цветок лучше меня?
Цветок на земле действительно был необычен, я не узнавал его формы. Имелись лепестки, алый цвет, пестики с тычинками — вроде растение как растение, если бы не светящаяся радужная точка где-то внутри его. Эффект похож на тот, что наблюдался у сердца дракона, призрачное свечение, проходящее сквозь физическую оболочку цветка насквозь. Красиво и непонятно.
Я взял его в руку и попробовал найти клад, вербально, мысленно и при помощи желания обратившись к цветку, но результата не получил. Наверное, он срабатывает если рядом есть клад, а какой клад мог быть в моей глуши?
Я допил остатки воды из фляжки, обнаруженной в коробе, на 4 % уменьшив жажду. Надо было вставать и идти к логову, это часов десять ходу пешком или часов пять если легким бегом. Сейчас, еще чуток посижу, голова еще немного утихнет, и пойду. С такими мыслями я прислонился к стволу дерева, закрыл глаза на минутку…
И тут же заснул прямиком к русалкам.
Выглядели они не совсем здоровыми, как-то осунулись, поблекли, что ли, словно с похмелья страдали. Да и место встречи было подстать — граница болота и леса. Само болото предстало цветущей поляной, яркой, красочной и хорошо освещенной, но небо над ним было непроглядно черным, без единой звездочки, без единого пятнышка. Выглядело жутковато.
Русалки не спешили приближаться. Дубравка медленно качалась на цветочной качели, задумчиво вглядываясь в какую-то только ей видимую точку. Лала прислонилась к заросшей мхом каменной плите, чем-то напоминающей отрубленную голову великана, и рассматривала меня не мигающим взглядом.
Чувства к ним никуда не пропали, сердце щемило от радости встречи с ними и от горечи возможного разрыва в отношениях. Противоречивые чувства, как всегда, бывает в таких случаях. Сердце вопило: да забейте вы на условности, забудьте размолвку, простите обиды, вы же любите друг друга, все остальное неважно! Главное — быть вместе! Но мозг говорил совсем по-другому, и к нему невозможно было не прислушаться. Он говорил, что чувства бездумного единения уже нет, я не вижу, о чем чувствуют русалки. Если я сейчас кинусь с извинениями, то они вполне могут не поддержать мой порыв, отстраниться, и тогда мое сердце разобьется окончательно, та боль что гложет сейчас станет в сто раз сильнее. Уйти сейчас, означает уйти хоть и со смертельной раной, но еще живым, в эмоциональном плане.
Еще он говорил, что даже если мы помиримся, то этот случай никуда не пропадет, зерно недоверия и обиды было посеяно, рано или поздно оно взойдет, может через год, может через век, но точно взойдет, и это превратит дальнейшие отношения, которые обрастут и скрепятся подробностями в виде совместного быта, в ад. В эмоциональном, опять же, плане.
Не знаю о чем думали русалки, но Лала заговорила первой, начав с констатации очевидного факта:
— Что, герой, не донес?
Слово герой произносилось впервые, и несмотря на то, что эмпатическая связь с русалками почти не ощущалась, пакет данных, расшифровывающий его значение пришел: полубог, сверхчеловек.
— Может оно и к лучшему? — улыбнулся я.
— Это был последний шанс, так то, — напомнила Лала. — Других возможностей не предвидится.
— Теперь нам не быть вместе? — с замиранием сердца уточнил я.
— Быть, но придется сильно постараться, — лицо Лалы оставалось непроницаемым, эмпатическая связь отсутствовала, я не знал, что она чувствует, мог лишь внимать смыслу произносимых слов. — Но случится это не завтра, не через год, не через век. Столько воды утечет, столько всего изменится. Деревья станут выше, горы круче, реки могут изменить свои русла, ты можешь умереть. Веришь в любовь на расстоянии?
— Давайте попробуем в обратную сторону, — предложил я. — Не получилось мне к вам перейти, так может получится вам ко мне?
— Когда русалка, или другая наша сестра или брат влюбляются в представителя твоего рода, то они меняют его… меняют его сущность, — тихо произнесла Дубравка. — Делают его похожим на себя. Тогда человек тоже становится… стихийным духом. Тело его при этом погибает. А иногда любовь проходит до момента полного перевоплощения… И тогда мы отпускаем человека… но изменения, что происходят с его духом необратимы. Человек становится каженником или кликушей… блаженным. Он видит то, чего не видят другие, наполовину живет не в своем мире…
— Я все гадал — как рождаются идиоты? — улыбнулся я. — И что? Разве нет другого пути? Разве русалка, или другой дух не могут измениться и жить с человеком в его мире?
— Могут, — ответила Лала, — но человек не может изменить сущность стихии напрямую. Для этого требуются… своего рода посредники. Такой исход долог, труден и опасен, как для человека, так и
