повсюду, вперемешку, лежали тела друзей и врагов, окровавленных и изуродованных, лишившихся лиц, получивших ужасные раны, когда у него в ушах звенели крики и мольбы умиравших, он видел, что люди разом утратили достоинство; воздух пропах страхом и по`том, кровью и испражнениями, и он не мог смотреть на сражение иначе, чем как когда-то его назвал Моргенес: ад на земле, который нетерпеливое человечество устроило, чтобы не дожидаться загробной жизни.
Саймону такая гротескная несправедливость казалась самым худшим проявлением войны. На каждого поверженного рыцаря в доспехах приходилось полдюжины убитых пехотинцев. Даже животные испытывали страдания, каких не заслужили убийцы и предатели. Саймон видел отчаянно ржавших лошадей с подрезанными случайными ударами подколенными сухожилиями, которые, брошенные своими всадниками, корчились на льду. Хотя многие принадлежали солдатам Фенгболда, никто не спрашивал у них, хотят ли они идти на войну; им пришлось подчиниться, в точности как Саймону и остальным жителям Нового Гадринсетта. Даже королевские эркингарды, вероятно, хотели бы находиться подальше от места, куда их привела верность долгу и королю. Лишь наемники пришли сюда по собственному желанию.
Саймону казались совершенно недоступными мысли наемников, отправившихся на войну по собственной воле, совсем как пауков или ящериц, — наверное, даже меньше, ведь маленькие существа всегда бегут от опасности. Они лишены разума, понял Саймон, и это одна из самых ужасных проблем мира: безумцы должны быть сильными и бесстрашными, чтобы иметь возможность навязать свою волю слабым и мирным. Если Господь позволяет существовать такому сумасшествию, не мог не думать Саймон, значит, Он постарел и утратил хватку.
Солнце исчезло где-то очень далеко в небе и спряталось за тучами: Саймон не мог определить, как долго продолжалось сражение, когда вновь прозвучал рог Джошуа — сигнал сбора, который, точно кинжал, рассек туманный воздух. Саймону вдруг показалось, что он еще никогда в жизни так не уставал, он повернулся к тем немногим троллям, что находились рядом, и закричал:
— Соса! Пойдем!
Через несколько мгновений он едва не налетел на Сискви, которая стояла возле своего убитого барана, и ее лицо показалось Саймону странно застывшим. Он наклонился и протянул Сискви руку, она сжала ее своими холодными пальцами, и он помог ей сесть в седло перед собой.
— Где Бинабик? — спросила она, стараясь перекричать шум.
— Я не знаю, — ответил он. — Джошуа нас собирает. Мы идем на его зов.
Снова запел рог. Люди Нового Гадринсетта быстро отступали, словно не могли больше сражаться — возможно, так и было, — но они двигались так стремительно, что Саймону показалось, будто они испаряются вокруг него, словно пена отступающего от берега моря. Осталась группа из полудюжины троллей и пара пеших солдат Деорнота, окруженных кольцом конных эркингардов в пятидесяти элях от Саймона. Он понимал, что, если не придет к ним на помощь, они погибнут. Он оглядел небольшой отряд и поморщился. Их было слишком мало, чтобы что-то изменить. И тролли слышали приказ об отступлении, как Саймон и все остальные, — так состоял ли его долг в том, чтобы спасать всех? Он устал и испытывал страх, у него текла кровь, а баррикада находилась совсем рядом — он выжил, и это само по себе было чудом! — однако Саймон знал, что не должен бросать отважных воинов.
— Мы пойдем туда? — спросил он у Сискви, показывая на группу окруженных защитников Сесуад’ры.
Она посмотрела на него и устало кивнула, потом что-то крикнула, обращаясь к находившимся рядом канукам, а Саймон развернул Искательницу и скользящей рысью направил ее в сторону эркингардов. Тролли последовали за ними. На этот раз они воздержались от боевого клича и не стали петь: маленький отряд двигался в тишине, сказывалось колоссальное напряжение прошедших часов.
И снова начался кошмар обмена ударами. В верхнюю часть щита Саймона угодил меч, и в воздух полетели обломки крашеного дерева. Несколько его ударов пришлись по каким-то массивным предметам, но хаос помешал ему понять, куда он попал. Окруженные тролли и люди, увидев, что пришла помощь, удвоили усилия, и им удалось прорвать окружение, хотя один из кануков упал на лед. Его окровавленный баран, сбросив мертвого хозяина, отскочил от трупа и побежал по озеру так, словно за ним гнались демоны, и вскоре скрылся в темневшем тумане. Уставшие эркингарды потеряли интерес к продолжению сражения не меньше Саймона и его отряда, отчаянно защищались, но продолжали отступать, стараясь оттеснить Саймона и остальных к основным силам Фенгболда. Наконец Саймон увидел просвет и позвал Сискви — еще одно отчаянное усилие, и весь отряд, солдаты и лошади, тролли и бараны оторвались от эркингардов и бросились к Сесуад’ре и баррикаде.
Вновь запел рог Джошуа, когда Саймон и тролли — их осталось менее четырех десятков, в смятении отметил он, — оказались у мощных бревен баррикады возле основания ведущей наверх тропы. Вокруг собрались другие защитники Сесуад’ры, и даже те, кто не имел видимых ранений, выглядели предельно измученными, а их лица посерели, как у умирающих. Однако несколько тритингов Хотвига продолжали хрипло петь, и Саймон заметил, что у одного из них с луки седла свисают две окровавленные головы.
Саймона охватило огромное облегчение, когда он увидел принца Джошуа, который стоял возле баррикады, размахивал Найделом, словно знаменем, и что-то кричал возвращавшимся воинам. Принц выглядел мрачным, но старался подбодрить своих людей.
— Давайте, — кричал он, — вы заставили их почувствовать вкус собственной крови! Мы показали им зубы! Отступаем, они больше не станут атаковать сегодня!
И вновь, сквозь холод, сжавший сердце, Саймон почувствовал глубокую любовь и верность Джошуа — однако он понимал, что у принца остались лишь храбрые слова. Защитникам Сесуад’ры удалось удержать свои позиции в сражении с лучше подготовленными и снаряженными солдатами, но они не могли противостоять воинам Фенгболда один на один — у герцога в распоряжении имелось почти в три раза больше людей, — к тому же они исчерпали все сюрпризы, вроде железных шипов на сапогах, о которых им рассказал Бинабик. Теперь война пойдет на истощение, и Саймон знал, что окажется на проигравшей стороне.
На льду, у них за спинами, вороны уже начали пиршество. Скрытые туманом и наступавшими сумерками, они походили на крошечных черных демонов, которые наслаждались разрушением.
Защитники Сесуад’ры медленно поднимались по склону, ведя на поводу своих понурых скакунов. И хотя Саймон чувствовал ужасную усталость, он с радостью отметил, что уцелели и другие кануки, кроме тех, что отступили вместе с ним и Сискви. Они с криками радости бросились приветствовать своих соплеменников, впрочем, многие плакали — тролли начали подсчитывать потери.
Саймон еще больше обрадовался, когда увидел Бинабика, стоявшего рядом с Джошуа. Сискви также его заметила, соскочила с седла
