Сам он больше верил этому источнику, так как земледельцы нередко выкапывали кости гигантских животных, ныне уничтоженных древними героями, которые на равнинах и болотах явно принадлежали одним драконам, а в горных частях страны – другим.
Он видел диких драконов, как пойманных, так и в небе, и сразу признал, что за века обитания с людьми драконы во многом изменились. Они не только научились уживаться с человеком и находить в этом для себя выгоду, но многие изменились даже внешне: утратили способность выдыхать огонь, бросаться на все, что движется в пределах досягаемости, зато научились хрюкать, изрыкивать и бить лапой по тазику или корыту, объясняя тупому человеку, что пора бы наполнить.
Когда начал на Черныше улетать как можно дальше, в Авзацких горах однажды встретил наскальные рисунки драконов, которые резко отличались от таких же наскальных изображений в горах Бескидов. Если драконы Авзаца массивные и огромные, то драконы Бескидов мелкие, длинные, как змеи, с вытянутыми мордами. На одном рисунке, уже полустертом дождями и ветрами, изображен дракон, преследующий стадо овец. Когда Иггельд срисовал рисунок и принес в Город Драконов, мнения смотрителей разделились: одни считали, что дракон просто охотится, другие утверждали, что прирученный дракон помогает пастуху перегонять овец на новое пастбище. Они аргументировали это тем, что в настоящее время пастухи в дальних горах все еще предпочитают домашних драконов даже собакам, так как дракон хоть и жрет больше, зато в состоянии заменить целую стаю сторожевых псов, охраняет от волков, способен взлететь и отыскать потерявшуюся овцу, а о приближении людей, своих или разбойников, заранее предупреждает громким ревом.
В древние времена, когда драконов было намного больше, за молодого необученного дракона давали десять крепких коней или большое стадо коров. Молодых драконов приспосабливали для караульной службы, а по ночам эти звери сидели на башнях, громким ревом оповещая о приближении противника. Бывало, обдавали огнем из пасти и своих, когда те возвращались из похода, но такое случалось редко: молодые драконы огнем еще не плевались, а когда начинали плеваться, они уже были на особом положении.
Апоница вина почти не пил, его пальцы как будто сами по себе ныряли в широкую вазу с крупными орехами, слышался треск, между пальцев просыпались скорлупки, а очищенные ядра он бросал в рот. Сухие жилистые руки сохранили силу, он молча и с удовольствием этим бахвалился, даже выкладывал блестящие зерна на середину стола для тех, у кого пальцы не такие крепкие.
Чудин еще раздумывал, а лицо Шварна засияло восторгом.
– Так это же здорово!..
– А вытерпишь?
– Я? – спросил Шварн радостно. – Ты же вытерпел?.. А мне куда легче!.. Забыл, что мы тоже жили сперва в пещерах? А я ж переехал с женой и двумя детьми!
– Тогда домов не было, – возразил Иггельд. – Легче терпеть, когда деться некуда. Вот Чудин с тобой не пойдет. Он жениться собрался.
Чудин хмурился, отводил глаза, но лицо оставалось решительным.
А ведь Шварн и в самом деле готов оставить жену и детей, подумал Иггельд внезапно. Он прав, жены и дети есть у всех, а вот драконы – только у них. Нет, не только у них, но самые лучшие – у них. Даже здесь, в этой Долине, их драконы уступают только Чернышу, а если сравнить с драконами знаменитого Города Драконов, то те против них будут как куры против орлов.
И ради драконов, ради их разведения оба в самом деле пойдут в пещеры… Драконы всегда считались только дикими, но человек такой беспокойный зверь, что ему для полной победы надо не только всех побить, но еще и подчинить, заставить служить себе. Либо верно и преданно, как заставил служить собак, либо спокойно и с покорным равнодушием, как волов и коней, либо как приручил пчел, что вовсе не подозревают, что их приручили, но они уже считаются домашними.
Драконов пробовали приручать, как он помнил из рассказов Апоницы, еще в самой глубокой древности. Занятие это смертельно опасное, малейшая ошибка влекла немедленную смерть приручателя. Но и выгода от приручения маячила такая, что снова и снова пытались смельчаки, пока в одном горном племени не удалось приручить и вырастить молоденькую самочку дракона. Конечно, удавалось такое и раньше, но эту уже покрыл пролетающий мимо дракон, самочка отложила четыре яйца, из которых удалось вывести троих детенышей, как гласят летописи.
Те же летописи гласят, что секреты свои берегли ревностно, а когда древний правитель решил даже двинуть туда войска, чтобы овладеть знаниями, ему пригрозили, что и драконов убьют, и сами покончат с собой, но ручных драконов ему не видать, и тогда тцар отступился. Решил мудро: в самом деле не стоит резать курицу, несущую золотые яйца. С тех пор он слал в то племя все, что им требовалось, а те в ответ верно служили тцару со своими грозными драконами в битвах, сражениях, показывались с ними во время приезда чужеземных гостей, чтобы произвести впечатление несокрушимой мощи.
В других племенах тоже пытались приручить драконов, но безуспешно. Одно едва полностью не погибло, слишком уж увлеклись этим делом, а другое дало себя поглотить счастливым обладателям драконов. Племя разрослось, правителям требовалось драконов все больше, племя богатело, закладывались новые питомники, а их новые хозяева пробовали направлять развитие драконов в ту или иную сторону. К их удивлению и радости, породу драконов оказалось менять даже легче и проще, чем породы собак. К тому времени собак уже разводили крупных для сражений, быстроногих для охоты и совсем мелких для детской забавы.
С драконами почти сразу наметились три основные породы: крупные боевые драконы, разведывательные драконы и драконы для перевозок. Нашлись чудаки, что пробовали создавать породу для забавы: мелких, игривых, красочных, всерьез клялись, что смогут уменьшить драконов до размеров кошки, а то и мыши, и тогда драконы будут порхать по дворцу тцара, как редкие птицы, но к этим сумасшедшим никто всерьез не относился.
Наибольшую заботу тцар проявлял к боевым драконам, очень хотел вывести их как можно больше и с их помощью завоевать все Троетцарствие, но боевые драконы слишком тяжелы и от своего питомника могли улетать не дальше чем на десяток верст. Потом им приходилось долго отдыхать, становясь беспомощными и легкоуязвимыми на земле. Поначалу, когда пробовали их во всех случаях, они всегда гибли, конный разъезд артан уничтожал всех, включая и наездника.
Разведывательный дракон мог без отдыха долететь до середины Артании. Но он крайне уязвим: с пустотелыми хрупкими костями, с чешуей вместо панциря, с тонкой, как шелк, перепонкой на крыльях. Такого дракона даже сильный ветер мог опрокинуть и переломать ему крылья прямо в воздухе, но зато наездник мог с большой высоты проследить движение вражеских войск и упредить тцара.
