– Я тоже, – сказал Гэндальф.
Боромир поглядел на них с сомнением, но наклонил голову, соглашаясь.
– Да будет так, – сказал он. – Стало быть, нам, гондорцам, придется обходиться тем, что есть. Мудрые будут охранять Кольцо, мы – сражаться, если только Сломанный Меч не заградит готовый хлынуть поток – и если рука, которая его держит, унаследовала от Королей не только оружие, но и силу!
– Кто знает? – молвил Арагорн. – Настанет день, когда мы сможем испытать это в бою[234].
– Пусть же этот день поторопится! – отозвался Боромир. – Я не прошу о помощи, но мы в ней нуждаемся. Если мы будем знать, что Гондор не одинок и кто–то в меру своих сил тоже сражается с Врагом, – это придаст нам мужества.
– Гондор не одинок, – ответил Элронд. – Есть в Средьземелье силы, о которых ты не знаешь, ибо от тебя их скрывает завеса тайны. Андуин Великий многое видит на пути, прежде чем достигает Аргоната – Врат Гондора.
– Не лучше было бы собрать все эти силы воедино и действовать сообща? – вмешался гном Глоин. – Ну, а что до колец, то не все они предательские. Мы вполне можем использовать и другие. У гномов было целых семь! Правда, они утеряны – если только Балин не отыскал в Мории последнего Кольца, некогда принадлежавшего Трору, – но с тех пор, как Мория взяла Трора, об этом Кольце ничего неизвестно. Открою вам, что Балин надеялся найти это Кольцо, и это было одной из причин его ухода.
– Балин не найдет в Мории ничего, – сказал Гэндальф. – Трор передал это Кольцо Траину, своему сыну, но Торин от Траина уже не получил его. Кольцо отняли у Траина в подземельях Дол Гулдура под пыткой. Я пришел туда слишком поздно.
– Горе нам! – вскричал Глоин. – Наступит ли день отмщения? Но есть еще Три Кольца. Какова их судьба? Говорят, это были весьма могущественные Кольца. Разве они не сохранились? Разве эльфийские владыки не берегут их у себя? А ведь эти Кольца тоже выкованы Сауроном. Что с ними сталось? Неужели они бездействуют? Среди нас есть эльфийские князья. Что они на это скажут?
Эльфы не отвечали. Вместо них заговорил Элронд:
– Разве ты не слышал меня, Глоин? Саурон непричастен к созданию Трех Колец. Его рука к ним не притрагивалась. Но говорить о них не разрешено. Это все, что я могу открыть тебе сегодня, в час сомнения. Кольца эльфов не лежат праздно. Но они изначально замышлялись не как оружие и не для того, чтобы вести войну. В них такой силы нет. Те, кто их выковал, не стремились ни к власти, ни к могуществу, ни к обладанию сокровищами. Творцы этих Колец хотели созидать, исцелять, постигать суть вещей и ограждать мир от порчи[235]. И в какой–то мере эльфы Средьземелья этого добились, хотя и дорогой ценой – ценой знакомства с печалью. К тому же все, созданное творцами Трех, обратится в ничто, если Саурон вернет себе Единое: он в тот же миг узнает наши помыслы и проникнет в сердца. Тогда лучше, если бы Трех не было и никогда не бывало! Вот чего доискивается Саурон.
– Но что, если Кольцо Власти по твоему совету будет уничтожено? Что тогда? – не унимался Глоин.
– Точно сказать невозможно, – ответил Элронд с грустью. – Некоторые лелеют надежду, что Три Кольца, которых рука Саурона никогда не касалась, освободятся, и те, кто ими владеет, смогут заживить раны, нанесенные Врагом этому миру. Но может случиться иначе: когда Единое сгинет, Три потеряют силу, и тогда много прекрасного покинет мир и сотрется из памяти поколений. Сам я думаю, что именно так и будет.
– И все же эльфы пойдут на то, чтобы испытать судьбу, – твердо сказал Глорфиндэл. – Только бы сломить мощь Саурона! Мы должны навсегда освободиться от страха подпасть под его владычество!
– Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, – заметил Эрестор. – А начали мы с того, что Кольцо должно быть уничтожено. Но что дальше? Пока мы и на шаг не продвинулись. Можем ли мы добраться до Огня, где оно было выковано? Ведь это путь в безнадежность. Я сказал бы, что это безумие, не чти я вековую мудрость Элронда.
– Так безнадежность или безумие? – переспросил Гэндальф. – О безнадежности речи нет: отчаиваются и теряют надежду только те, чей конец уже предрешен. А наш – нет. В чем истинная мудрость?[236] В том, чтобы, взвесив все возможные пути, выбрать среди них единственный. Может быть, тем, кто тешит себя ложными надеждами, это и впрямь покажется безумием. Что же, прекрасно! Безумие станет нам покровом, оно застелет глаза Врагу – ибо он мудр, он весьма мудр и взвешивает все с точностью до грана на весах своей злобы, но мерой ему служит только одно – жажда власти. Ею он мерит всех без исключения. Никогда не придет ему на ум, что, завладев Кольцом, мы попытаемся его уничтожить. Но если мы все же попытаемся, его расчеты пойдут прахом.
– Видимо, на малое время нам действительно удастся ввести его в заблуждение, – подтвердил Элронд. – Мы должны вступить на этот путь. Но он будет трудным. Ни сила, ни ум нам не помогут. Кто из нас вступит на него, неважно – у слабого будет ровно столько же надежды, сколько у сильного. Жернова истории нередко приводятся в движение слабыми мира сего, помнящими свой долг, а глаза сильных смотрят тем временем совсем в другую сторону.
– Отлично сказано, досточтимый Элронд! Отлично! – подал вдруг голос Бильбо. – Дальше можешь не продолжать! Всем давно ясно, куда ты метишь. Глупый хоббит Бильбо заварил кашу, пусть Бильбо ее и расхлебывает, а если, не расхлебав, потонет в ней – так ему и надо! Право же, я здесь пригрелся, и мне так уютно было работать над своей книгой! Я даже конец успел придумать: «И жил он счастливо до конца дней своих». Это хорошая концовка. Ничего страшного, что она затерлась от частого употребления! Но теперь придется ее убрать: не похоже, чтобы она обернулась правдой. Да и глав, как я понимаю, добавится, если только я останусь жив, чтобы все записать. Когда в дорогу?
Боромир удивленно обернулся к Бильбо, но смех замер у него на устах, когда он увидел, что все остальные слушают старого хоббита без улыбки и с уважением. Только Глоин слегка улыбнулся, но улыбка не была насмешливой – просто он вспомнил прошлое.
– Да уж, конечно, дорогой Бильбо, – молвил Гэндальф. – Если бы ты и вправду заварил эту кашу, тебе и пришлось бы ее расхлебывать, спору нет. Но ты отлично знаешь, что притязать на такую честь – дело для тебя слишком серьезное! Кроме того, ты здесь ни при чем. Даже героям вроде тебя в таких великих событиях отводится роль совсем крохотная. И не кланяйся! Я не шучу, называя тебя героем, и никто здесь не сомневается, что ты тоже не шутишь, вызываясь идти в Мордор. Мы оценили твое мужество. Но ты отваживаешься на подвиг, который тебе уже не под силу, Бильбо. Тебе нельзя брать Кольцо. Оно ушло от тебя навсегда. Спроси ты у меня совета, я бы сказал, что тебе осталась скромная роль летописца. Заканчивай свою книгу и не меняй концовки! Может, она еще оправдает себя. Но будь готов приняться за продолжение, когда вернутся посланцы!
