— Лилиан, вы ведь там были! Это наглость! Вопиющее неуважение к Договору!
— Согласна, — кивнула молодая женщина.
— И что? Я должен это выслушивать?
— Вы обязаны это выслушивать, — подчеркнула Лилиан.
— Махим — мальчишка! Пустое место! Никто! Что он понимает в политике?! Безродный щенок! Еще десять лет назад он был нищим болтуном!
— Махим разбирается в политике.
— Неужели? — зло хохотнул Дагомаро. — Марионетка Компании!
— Махим — любимец Приоты, — напомнила адигена. — Это и называется быть хорошим политиком.
— Э-э… — Несколько мгновений консул пристально смотрел женщине в глаза, потом кивнул: — Возможно. — Кашлянул и буркнул: — Извините, не сдержался.
Короткие, но меткие замечания адигены подействовали: Дагомаро медленно приходил в себя.
— Мы все на нервах, — тихо произнесла Лилиан. — И любой срыв играет на руку врагам.
— Которых у нас много.
— Только один — Компания, — попыталась пошутить молодая женщина, но понимания не нашла.
— Это очень много, — вздохнул Винчер. — Очень-очень много…
Второй день переговоров начался со скандала: неведомым образом журналисты получили доступ к материалам следствия и узнали, что поджоги последних дней осуществлялись с помощью новейшего ушерского оружия. Статьи об этом вышли в «Известиях» и «Звезде», и кто-то из приотских сенаторов решил, что именно с этой темы следует начать заседание. Предсказать дальнейшие события было несложно: сорок минут переговорщики занимались банальным сквернословием. Обвинения в свой адрес Дагомаро перенес стоически: требовал доказательств и намекал, что приотские арсеналы охраняются спустя рукава. Но постепенно завелся. Все, откровенно говоря, завелись, и в какие-то моменты Лилиан казалось, что кардонийцы сойдутся в рукопашной. Вернуться к повестке дня удалось с огромным трудом, но на первом же заявлении Махима — приотский консул предложил ушерцам заплатить за Валеман отступные — Дагомаро окончательно сорвался и шумно покинул зал заседаний.
— Он марионетка, Лилиан, он делает то, что приказывает Компания, и намеренно ведет Кардонию к войне!
— Тем не менее Махим согласился на переговоры, — заметила девушка. — А значит, среди приотцев нет единства.
— И что?
— Не поддавайтесь на провокации, не дайте им морального права на развязывание войны.
— О какой морали вы говорите, Лилиан? — Дагомаро зажег длинную спичку, но раскуривать не стал, вместо этого швырнул дорогущую, вырезанную из швельского корня трубку в стену. — Они убили беззащитных геологов, наняли террористов и обещают оставить миллионы людей без продовольствия! Мораль? Вот вам мораль!
— Винчер!
— Я постараюсь! Даю слово, что постараюсь! — В комнату заглянул секретарь консула, увидел разъяренного шефа, пискнул что-то невнятное и только собрался исчезнуть, как был остановлен приказом: — Объяви перерыв на полчаса!
— Слушаюсь.
— Адира, мне нужно прогуляться. — Дагомаро кивнул адигене и стремительным шагом покинул комнату.
— Я вижу, у вас оживленно.
Лилиан надеялась посидеть в одиночестве, подумать, успокоиться, в конце концов. Она собралась даже крикнуть служителю, чтобы в курительную закрыли доступ, но не успела: дверь распахнулась, и Валентин вкатил в комнату кресло с Помпилио.
— Приключился скандальчик?
Бодрый тон дер Даген Тура не ввел молодую женщину в заблуждение, она понимала, что Помпилио серьезен, и так же ответила:
— Винчер повелся на провокацию и едва все не испортил.
— Но переговоры продолжаются. — Дер Даген Тур неожиданно подмигнул Лилиан. — Это хорошая новость, не так ли?
— Это… — На языке вертелось: «Я хочу побыть одна!», но губы против воли сложились в улыбку: — Да, ты прав: это хорошая новость.
В конце концов, что плохого в поддержке друга? В том, что он пришел и все понимает с полуслова? Фредерик — замечательный, но ему не хватает опыта, он упускает много мелочей, которые видны дер Даген Туру даже из-за закрытых дверей.
— Теодор, нам нужен лимонад.
— Да, мессер, — понятливо кивнул Валентин и скрылся за дверью. Не за лимонадом, а преграждая дорогу тем, кто захотел бы войти в комнату.
А Помпилио мягко положил ладонь на руку Лилиан:
— День только начался, и ты сумеешь сыграть в свою пользу.
— Думаешь?
Молодая женщина не отстранилась.
— Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы думать, — я уверен. — Он заглянул ей в глаза. — Иногда кажется, что я слишком хорошо тебя знаю.
— Так и есть, — прошептала Лилиан.
— Да.
Ни малейшего движения навстречу, ни одного намека на движение, только его ладонь, лежащая на ее руке. Только руки и взгляд. Слишком личный, чтобы назваться дружеским. И еще — тепло. Тепло человека, который ее… которого она… они… Мысли путались, и потому адира гнала их. Не хотела мыслей. Хотела, чтобы человек, который ее… чтобы этот человек держал ее за руку. Именно этот человек, не важно почему. Чтобы он не делал движений, молчал, просто держал ее за руку. Вот этого хотелось, потому что очень-очень долго, полтора года и даже больше, именно этот человек не держал ее за руку.
— Иногда мне кажется, что я совсем одна, — сглотнув, произнесла Лилиан. — Одна против всех.
— Тебе уже казалось так.
Она поняла, что он имеет в виду.
«Не вспоминай!» Но разум не успел поставить блок.
Ей казалось так на Заграте, в переполненном озверевшими мятежниками дворце, когда она стояла под дулами десятков ружей, пытаясь защитить трех мальчишек. Она знала, что сначала ее станут мучить, а потом убьют. Она знала, и на мгновение ей показалось, что она совсем одна.
— А потом пришел ты, — прошептала женщина.
— Я всегда прихожу, — тихим эхом отозвался Помпилио.
— Зачем сейчас? — Лилиан сделала слабую попытку освободить руку, но мужская ладонь оказалась слишком тяжелой. — Зачем ты пришел?
— Помочь.
— Хочешь принять участие в переговорах?
— Всему свое время.
А в следующий миг Валентин подтвердил правильность прозвучавшего высказывания:
— Адира Лилиан, вас ищет адир дер Саандер.
Сообщение вернуло молодую женщину в реальность.
— Зачем ты меня мучаешь? — На этот раз ей удалось освободить руку. Коротким, нервным рывком. — Зачем?
Но воспоминания… куда от них деться, от воспоминаний? Взгляд Помпилио перед тем, как он отправился к «корзине грешника»… Чтобы прикрыть «Амуш». Чтобы прикрыть ее. Чтобы выбраться из проклятой корзины через целых полтора года. Его взгляд.
— Я предпринял кое-какие шаги: собираюсь изловить террористов, допросить их и доказать, что их наняла Компания, — веско произнес Помпилио, подпирая рукой подбородок. И продолжая пристально смотреть на Лилиан. — Полагаю, этим ты сможешь надавить на Махима.
