Тотчас мы набросились на стражника с двух сторон: я дернула на себя, роняя его на пол, а Мел прыгнул сверху, хватая за шею. Хорошо быть Свидетелем Смерти! Всегда точно знаешь, где у человека сонная артерия, и можешь его аккуратно вырубить.
Пока Кес возился с охранником, я уже сдернула у того с пояса связку ключей и старательно подбирала подходящий к двери в каморку. Процесс был долгим, я нервничала. У второго охранника связки не было — уже не было, так как Мелисандр стащил ее. Поэтому, даже если бы он решил вернуться сразу, он бы не смог зайти через захлопнувшуюся дверь. Но долго ли бегать за помощью и сколько у нас времени — я не знала.
Наконец, ключ подошел. Мы ввалились в каморку.
— Вот этот, — показал мне Кес на небольшой сундук в углу. На сундуке была бирка: «боевые амулеты». — Три, два, взяли!
Мы с усилием подняли сундук за кованные ручки по бокам. Ну как. Мелисандр-то поднял легко, как пакет с молоком, а вот я, доходяга, со скрипом. Пошатываясь на ходу, я старалась не отставать от патологоанатома, целеустремленно тащившего ношу обратно в большой зал. Кодовый замок на крышке сундука таинственно мерцал золотым. Вобьешь не ту последовательность и попытаешься открыть — поприветствуешь проклятье.
Я подбежала к высокому двухстворчатому окну и открыла ставни. Холодный ночной воздух влажно, как щенок, лизнул мне нос. Я посмотрела вниз. Три этажа, дальше — небольшой плац из черных булыжников, хилые игольчатые кусты и высокий забор.
— Будем надеяться, сработает, — прошептала я, помогая Мелисандру затащить сундук на подоконник.
— Три этажа, детка. Точно сработает.
Саусбериец толкнул сундук наружу. Ларь, скрипнув петлями, ухнул в пустоту. Мы перегнулись через подоконник, с замиранием сердца наблюдая за его падением. Длилось оно недолго. Повстречавшись с мостовой, сундук жалобно всхлипнул, взвизгнул, расплющился и раскололся в щепу.
Золотое облачко, спиралью взметнувшееся из кодового замка, обволокло порушенную тару. Обычно в таких случаях проклятие бросается на взломщика, но тут взломщика не нашлось. Облачко в нерешительности поплыло прочь по пустому двору Арсенала.
В дверь у нас за спиной заколотили.
— Льовен! Льовен! Открой! — раздался голос первого охранника. Льовен на полу слабо завозился. Мел запрыгнул на подоконник.
— Мне страшно, — пискнула я не своим голосом.
— Да мне тоже, — отмахнулся патологоанатом и снял штаны. — Что им стоило выдать охране нормальные плащи, да? А то ходят в сутенерских комбинезончиках, позорище, — попробовал пошутить он, белея в ночи кальсонами.
Я судорожно перекручивала свою многострадальную летягу, как будто выжимая после стирки. Буквой «Х» сцепив получившийся жгут со штанами Кеса, я растянула в руках импровизированный канат длиной метра полтора. Негусто, но хоть что-то!
— Удержишь? — заволновалась я, глядя, как Мел наматывает на ладонь противоположный от меня конец «каната».
— Да.
Саусбериец одной рукой и обеими ногами ухватился за раму, другую руку свесил вниз. Жгут неглубокой петлей провис между нами.
— Давай! — кивнул Мел, и я с судорожным вздохом сползла с подоконника наружу, цепляясь ногами за шероховатости в стене. Наконец, ниже было некуда: я висела, как сосиска, на вытянутых руках, сжимая трещащую ткань летяги. Пусть наш канат и позволил слегка сократить расстояние до земли, но все равно было слишком высоко.
— Прыгай, блин! — драматичным шепотом рявкнул сверху Мел. Судя по крикам в здании, охранник Арсенала уже разжился подмогой, и теперь они дружно пытались деактивировать сигнализацию.
Я прыгнула. В падении пыталась расслабиться, но куда там! Столкновение с землей было болезненным, я сгруппировалась и укатилась вбок с грацией мешка с картошкой. Потом вскочила на ноги, взъерошенная, испуганная. Вдруг я уже переломала себе все на свете, но еще не чувствую? Нет, вроде обошлось.
Я задрала голову.
Мел так же повиснул на руках, как и я минуту назад. У него не было этих полутора метров страховки, полученной благодаря одежде. Поняв, что я не в силах на это смотреть, я бросилась к развороченному сундуку. К счастью, в нем было не так много амулетов. Артефакт Хинхо я нашла сразу же: выхватила из груды других и крепко сжала в ладони. Сзади раздался удар. Я обернулась.
Мелисандр лежал на боку.
— Жив? — подскочила я, с тревогой глядя наверх. Кажется, охрана еще не попала внутрь зала: из окна на нас никто не смотрел, во всяком случае.
— Спина, — односложно ответил саусбериец и выругался, — Твой выход, волшебница.
Я прикрыла глаза. Унни, привет. Ты как там? Давно не виделись. Да, прости, в последний раз я оплошала. Больше не буду. Пожалуйста, помоги мне сейчас чуть-чуть. Ну чуть-чуть. Даже не мне, а вот этому несносному мужику. Считай это благотворительностью, ладно? Дело хорошее, доброе, с тебя не убудет.
В ответ — тишина, никаких тебе теневых бликов.
Прах.
— Ничего не получается, — я прикусила губу. — Может, так дойдешь?
— Вот и доверяй после этого женщинам, — зашипел Мелисандр, осторожно поднялся и, сильно подволакивая ноги, согнувшись загогулиной, похромал к забору. Я прихватила жгут из одежды и поднырнула ему под руку, смиренно соглашаясь на роль костыля.
К счастью, хоть с оградой не пришлось мудрить и выкручиваться. Эту часть плана — удивительно! — Кес продумал заранее, еще вчера расшатав несколько крупных камней в кладке. По его указанию я выбила их, мы вылезли наружу и на полусогнутых побрели прочь, тенями пробираясь меж острых скал, торчащих тут и там.
Мы держали путь в сторону порта.
— Слушай… ты, это. Попробуй еще раз, — остановил меня Мелисандр минут пять спустя.
— Нас могут догнать, — обеспокоенно возразила я.
— К праху. Я так не могу.
Мы присели под черной елкой, чьи лапы опускались до самой земли, как шалаш. В Пике Волн наступила ночь, тоскливая ночь с воскресенья на понедельник, и людей на улицах, на наше счастье, не наблюдалось.
Я осмотрела спину и ноги Кеса. Мда… Третий этаж — это только звучит несерьезно, а на самом деле — можно так навернуться, что потом тысячу раз пожалеешь.
— Ты что, на всю стопу приземлялся, что ли?
— Да.
— Никогда так не делай. Никогда. Позвоночник убить можно.
— А ты-то откуда знаешь?
— Я в трижды-на-пригорке играла много лет. В тринап. Спортсменка, короче.
Где-то у нас над головой вдруг залился трелью соловей. Его пение разбудило мотыльков, которые прикорнули в трещинах елового ствола, и теперь недовольно шебуршились, устраиваясь поудобнее.
Я снова воззвала к унни. Тишина.
Чувство единения с мирозданием, которому меня учил Карл, никак не хотело приходить в столько неподходящих условиях — чужой город, Мел в подштанниках, колючая еловая хвоя под попой… Я выдохнула, очень медленно, раз, другой, и попробовала мысленно воссоздать атмосферу наших уроков в Шолохе. Светлая лесная поляна. Юный Карл, не знающий о том, что он Хранитель, с глазами круглыми и серьезными, как у совы. Легкий запах сирени и жасмина, и мне удается поднять в воздух десять, нет, целых двадцать книжек, заранее притащенных из пещеры Дахху. Триумф! После занятия я пойду гулять с Кадией по вечерним набережным Верхнего Закатного Квартала… А наутро мы с Полынью будем пить обжигающий кофе на подоконнике в нашем кабинете, и куратор снова будет ускользать от расспросов, не желая делиться подробностями своего расследования… И жизнь впереди — большая, длинная, полная удивительных встреч, подвигов и возможностей — лишь руку протяни.
Что-то шевельнулось внутри. Желтый блик прыгнул на изнанку века, дружелюбно пульсируя, будто пес, виляющий хвостом. Потом еще блик и еще. Я почувствовала, как тяжелеют кончики пальцев. Мелисандр облегченно выдохнул, когда магия начала лечение.
— Все-таки на что-то ты сгодишься, — хлопнул меня по плечу патологоанатом, когда мы продолжили свой путь к порту. Я снова нацепила любимый плащ и была в таком хорошем настроении после ворожбы, что даже не огрызнулась.
