конечно искренне жаждали расправы над беглецом. Все, кроме Нилтэ, единственной целью которого было неудержимое стремление к власти любой ценой. И все прекрасно понимали, что он пойдёт на всё, лишь бы ещё ближе приблизиться к главенству во всей стае. И особенно сейчас, окрылённый внезапным шансом, пойдёт на любое безрассудство, ослеплённый мыслями о своём будущем статусе, приобретённом взамен на голову Неназываемого.
Некоторое время три пары глаз смотрели им вслед, затем к шуму дождя снова добавились звуки возни, шипения и тихой ругани.
Анима отчего-то вдруг почувствовала, что больше не увидит этих троих ещё когда-нибудь. Однако оставила при себе это ощущение, потому что поделиться им всё равно было не с кем в данный момент.
VI
Границы Внутренних Земель были уже совсем близко, он чувствовал это. Даже почти не видя ничего под пеленой проливного дождя, Зук чувствовал это из-за усиливающегося ветра — неизменного спутника границ. Его завываний пока ещё не было слышно. Пока он лишь молчаливо предупреждал о своём присутствии. Предупреждал заблудшего странника, о том, что тот ещё может повернуть назад. Или о том, что этот странник на правильном пути.
Его незримые, холодные пальцы, лишь едва касались шерсти. Однако эти касания становились всё настойчивей, проникая всё дальше, казалось, под самую кожу. В этих касаниях ветра чувствовалась древняя, непоколебимая сила, неспособная к состраданию или сопереживанию. Чистая энергия хаоса, незамутнённая законами морали.
Зук фыркнул и поёжился, его тело дрожало от перенапряжения и холода. И всё же отступать было некуда. Он попытался отвлечься и переключить сознание на созерцание, и это удалось ему достаточно легко. Подводные растения, дающие озёрам красноватый оттенок, во время сильных осадков начинали излучать сияние. Благодаря этому, объекты, находящиеся рядом, переливались рубиновыми лучами, искрящимися на мокрой поверхности.
В усиливающемся алом свечении, сквозь колышущийся до небес, водный занавес, начала проявляться фигура Дикого Охотника, последнего стража на пути в неизвестность. Возможно такое зрелище могло бы остановить даже движение комет. Заставив их остановиться на минутку и насладиться красотой бушующей стихии. Но оно не смогло остановить, ослеплённого ненавистью, Майло, прорвавшего густые потоки дождя и молча бросившегося на Зука.
Они кубарем покатились в сияющее озеро, с жадностью поглотившее их обоих.
* * *
Она не могла быть одна, просто не могла. Сбежав однажды из родной стаи, будучи ещё совсем юной; ведя полудикий образ жизни в лесу, она всё равно в итоге прибилась к другой. Потому что просто не могла иначе. Ей нужно было чувствовать себя рядом с кем-то, чувствовать принадлежность к группе. Пусть даже эта группа не всегда разделяла её интересы, но быть одной она была не в состоянии.
Только на этот раз эти интересы разделились слишком уж сильно. Да, ей нужно было доказать своё право нахождения в этой стае. И эта погоня как раз была отличным шансом, после которого она получила бы полноправный статус. Но ей всё меньше и меньше нравилось положение, в котором она оказалась. Хотя особого выбора у неё и не было; проигнорировав ритуал Близкой Луны, это был её последний шанс доказать свою лояльность.
«Но видят Боги, лучше бы я снова сбежала в лес, чем всё это», — думала Анима, невольно вздрагивая от раскатов грома.
Ещё несколько членов стаи остались позади, пытаясь вытащить друг друга из топей. От изначальной группы осталась едва ли не половина. И вновь никто не перечил Нилтэ, направлявшему стаю вперёд: в ливень, в глиняные болота, в шторм.
В ослепительную смерть, посреди сияющих озёр.
Порой её удивляла подобная отрешённость и слепое следование указаниям вожака, пусть даже и временного. Хотя… она ведь и сама следовала им.
Но что она могла сделать, одна?
Видимо точно так же думал каждый из них.
* * *
Во вспышках молний перед Айтой предстала величественная фигура Дикого Охотника, подобных которой он ещё не встречал. Эта статуя была огромна, гораздо больше других, и её поза тоже отличалась от остальных. Дикий Охотник во весь рост стоял на задних лапах, раскинув передние в стороны. Его голова была наклонена вниз, и пустые глазницы будто бы смотрели прямо на Айту.
Он немного отстал от Майло, но в непроглядном ливне этого было достаточно, чтобы упустить его из виду. И теперь, когда видимость начала улучшаться, он обнаружил себя совершенно одним, посреди озёр.
Его разгорячённое сердце колотилось в груди, отчаянно пытаясь разогнать все страхи и сомнения. Но страшнее всего для него было сейчас — упасть в глазах сородичей. Показаться смешным и беспомощным, потерявшимся котёнком. Айта всё ещё наивно полагал, что его внутреннее спокойствие зависит от мнения окружающих существ, а не от него самого. Он искренне верил, что только оценка этих существ поможет ему понять, достоин он чего-либо или нет. Не осознавая, что становится заложником чужих суждений о себе самом. Отдавая своё собственное самоощущение в их полную власть.
Он огляделся по сторонам. Единственное, за что можно было зацепиться его возбуждённому сознанию, это статуя Охотника. Поэтому он решил направиться к ней, краем глаза вдруг уловив какое-то движение в озере.
* * *
Под водой они не могли разговаривать друг с другом. Вместо этого они обменивались мыслями с помощью своих тел. С помощью своих клыков и когтей. С помощью своих глаз.
«Пожалуй бессмысленно что-то пытаться тебе объяснить, правда?», — Зук задумчиво запустил свои когти под кожу Майло.
«Да, ты прав. Твои оправдания мне ни к чему», — сверкнул глазами Майло.
Сцепившиеся, извивающиеся тела медленно опускались ко дну.
«Должно быть они были очень близки тебе», — Зук почувствовал острую боль в спине. — «Раз уж ты готов зайти настолько далеко».
Майло клацнул челюстями почти у его глаз:
«Ты и представить себе не можешь, насколько».
Увернувшись от его клыков, Зук рефлекторно прищурился и зашипел, извергая из пасти пузырящийся, воздушный поток:
«Видимо я так и не узнаю, кем они были для тебя. Хотя, теперь уже… какая разница».
«Никакой», — ответили когти Майло.
Ещё некоторое время они кружили в своём последнем танце, ведя неспешную беседу посреди алого сияния, когда Зук наконец увидел за спиной Майло то, что давно ждал.
Почувствовав, что тело Зука обмякло, Майло впился клыками в его плечо, едва не задев артерию на шее. Он промахнулся лишь немного, почувствовав резкое напряжение в теле своего собеседника и запоздало осознавая свою ошибку:
«Ты давным-давно мог просто уйти. Просто оставить селение, если тебе так уж претило наше общество. Зачем ты вообще оставался в стае?».
Зук, упёрся задними лапами в Майло, раздирая и вспарывая
