сейчас лучше не отвлекаться, ничего еще не закончилось, и все же отмахнуться от некоторых мыслей было не так просто.
Пацан слетел с катушек и стал проблемой за пару месяцев. И вот это поставили на смену Диане? С этим недомерком ее сравнили? Размышляя обо всем так, Гидденис мог не вспоминать о том, кто именно погубил Диану, при таком раскладе казалось, что это тоже сделал Рафаль.
А хуже всего было то, что Гидденис больше не хотел стать номером 1. Раньше мечта была, пылала, потом вдруг незаметно угасла, и он даже не брался сказать, когда именно это произошло. Он не принимал эту мечту мертвой. Он обязан этого хотеть! И торжествовать, когда все получится, обязан. Потому что иначе окажется, что он убил собственного ребенка и женщину, которая его любила, просто так… Это делало его мразью. Роль мечтателя при таком сравнении казалась куда привлекательней. Хотя вся эта история напоминала ему падение по крутому, покрытому льдом склону: когда началось, остановиться уже невозможно, только и ждешь, пока окажешься на дне.
Сравнение с дном снова вспомнилось, когда он все-таки нашел Рафаля. Первый дожидался его на нижнем уровне, в центре управления Объектом Д-1. Рафаль казался безмятежным, будто ничего особенного не случилось, они просто встретились для очередного совещания. Здесь не было ни крови, ни разрухи – но и Лавинии тоже не было, о ней ничто не напоминало.
– Привет, – дружелюбно улыбнулся Второму Рафаль. – Долго ты! Я заждался.
– Какого хрена ты творишь? – невозмутимо поинтересовался Гидденис.
Хотелось повысить голос, но почему-то не получалось. Он эту встречу не так представлял… Разве не полагалось Первому, потерявшему контроль, сразу броситься на него? Или хотя бы какую-нибудь злодейскую речь произнести! Нет? Да что угодно сделать, только не улыбаться тут, как мальчик-отличник на выпускном! Это настораживало Гиддениса, и было еще что-то напрягающее, но он никак не мог понять, что… Он наблюдал за Рафалем, у него не было времени разобраться в собственных ощущениях.
– Ты понимаешь, что это конец пути? – добавил Второй. – Думаю, ты знаешь, что я пришел тебя убить. Разве это не тот момент, когда ты должен рассказать мне, что я ошибся? Или Легион, или мы вместе. На самом деле прав ты! Ну? Не будет какого-нибудь бреда про высшую цель и твою миссию как спасителя миров?
Он хотел, чтобы Рафаль ответил. Гидденис понимал, что нет смысла нервничать, что все под контролем. И все же… Тревога внутри разрасталась, ему казалось, что он стоит на тонкой ледяной пластине, под которой – километры воды, чудовища, а дно так далеко, что теряет всякий смысл… Когда лед треснет, бездна утянет его к себе, и все закончится. Он не победит, даже если будет во всем прав.
К тому же… Разве он прав? В памяти почему-то мелькнул образ Дианы – уставшей, изможденной, с лицом, залитым кровью… В битве с ней он не позволил себе сомневаться, и сейчас эта жестокость его настигла. Он ждал ответа. Гидденис убедил себя, что с ответом обязательно станет легче, иллюзия нереальности происходящего развеется, начнется понятная и честная битва.
Рафаль действительно ответил ему – но уж лучше бы молчал! Первый не собирался произносить пафосные речи. Он просто улыбнулся чуть шире и наклонил голову набок.
– Долго же! – все тем же ровным, дружелюбным, будто записанным на карту памяти голосом произнес он. – Заждался. Привет.
Глаза Первого были совсем мертвыми… Не равнодушными, а стеклянными, будто покрытыми мутной пленкой. И улыбка эта… Она была даже не вымученной. Она выглядела так, будто кто-то вручную вылепил ее на уже неподвижном лице.
– Привет, – снова повторил Рафаль.
И Гидденис наконец понял, что тревожило его с самого начала. Не мертвый взгляд, не эта бессмысленная улыбка, не слова, лишенные всякого смысла. Его тревожило то, что он не чувствовал Рафаля даже сейчас, когда Первый стоял прямо перед ним! Рафаль был здесь – и как будто не был.
Гидденис понимал, что это означает… Точнее, что может означать, потому что принять такую реальность оказалось невозможно. Он убедил себя, что ошибся, что должно быть какое-то другое объяснение. И он это объяснение обязательно найдет, когда с пацаном будет покончено! Потому что не может какой-то малолетка, пусть даже талантливый, победить его, так не бывает, даже Диана не смогла…
Он напал первым, он слишком хорошо понимал: если битва не начнется прямо сейчас, он уже не решится. Гидденис сорвался с места, атаковал без сомнений, он бил в полную силу, надеясь уничтожить соперника. Получится одним ударом – хорошо. Нет – будет бить столько, сколько нужно, чтобы все закончилось.
Однако пока у него не было возможности испытать свои силы: Рафаль увернулся. Похоже, оно еще помнило приемы, изученные Первым… Так, стоп, нельзя так думать! Это никакое не «оно», это не то самое существо, это по-прежнему Рафаль Стром, просто слетевший с катушек. Он ведь и дерется как легионер, все предсказуемо!
Беда в том, что эта предсказуемость никак не помогала Гидденису. Пару раз ему удалось ударить, но не так сильно, как хотелось бы. Это даже к толковым ранениям привести не могло, переломы мгновенно срастались, открытые раны затягивались. Рафаль продолжал улыбаться, вот только взглядом за противником он вообще не следил. Его голова казалась всего лишь декорацией, ненужным, просто традиционным дополнением к телу. Тело двигалось, она – нет, однако при этом Рафаль прекрасно видел и слышал Второго.
А еще он не уставал, зато силы Гиддениса точно не были бесконечны. У Второго появились все причины для паники, однако поддаваться ей он не собирался. Он укрепил собственное тело и снова бросился в атаку. Чем больше действуешь, тем меньше времени на разрушительные мысли… Кажется, это тоже сказала Диана. Или нет, уже не важно.
Рафаль был неутомим, хотя его атаки становились все менее продуманными. Он не терял силу – но он терял разум. Прошло не так много времени, а он уже начал бросаться вперед как зверь, и лицо его при этом странно дергалось, бессмысленно меняя выражения. Это лишь подтверждало, что та догадка, которую Гидденис себе до конца не позволил, оказалась верной.
Второй должен был допустить ошибку, он и сам знал об этом… Он надеялся непонятно на что, но в какой-то момент он все же замедлился. Рафаль навалился на него, по телу пролетела острая боль, и Гидденису все же удалось освободиться из стальной хватки, отпрыгнуть в другой конец зала, но за это он заплатил немалую цену.
Он сохранил лишь часть правой руки – кость и примерно половину мышц. Другая половина теперь стремительно исчезала в клыкастой пасти, которая открылась в груди Рафаля. Лицо Первого по-прежнему улыбалось. Оно
