Когда чудовища подошли совсем близко, Конан смог разглядеть тяжелые ошейники из черного металла, надетые на каждом из них - и их жуткие глаза. Это не были глаза обычных, земных чудовищ вроде крокодилов, морских змеев или даже драконов. Эти глаза принадлежали мыслящим существам, творящим Зло не по неведению, как кровожадные хищники человеческого Мира, но сознательно, с полным напряжением черной воли, стремящимся упиться кровью и насладиться мучениями жертв. В их глазницах полыхал мрачный холодный огонь, огонь бескрайних и беззвездных пустошей, откуда вышел великий Сет и куда его никак не удавалось загнать всему сонму светлых Богов и Небожителей.
Видение вновь изменилось, теперь Конан видел себя стоящим на самом краю какого-то леса, а прямо перед ним раскинулась небольшая роща деревьев с серебристой длинной листвой, которую киммериец теперь уже не спутал бы ни с какой другой - листвой Рощи Свайолей.
Внешне все вокруг было очень спокойно и тихо - однако слишком уж глубокой и мертвой была эта тишина. Солнце скрывали угрюмые серые тучи; все живое попряталось, словно перед грозой. Край Рощи Свайолей был безжизнен и тих.
А потом под ногами Конана внезапно вздрогнула земля. Откуда-то издалека налетел пронизывающий холодный ветер, завыл, засвистел, словно глумясь над беззащитными деревьями и радуясь их гибели. И тогда из-за ближайшего холма появилась зловещая шестерка.
Невольно Конан потянулся к мечу, хотя и понимал, что это всего лишь видение и он уже не сможет ничего изменить. Двое крылатых демонов тотчас же взмыли вверх, закружившись над обреченной рощей. Ящер, многоножка и ползуны тоже направились прямиком к ней. Они шли медленно, неторопливо, в гордой и наглой уверенности, что никто и ничто не сможет помешать их отвратительному пиршеству... Конан ощутил, что его рука до боли стискивает рукоять бесполезного сейчас меча.
Демоны, облаченные в плоть, неспешно подошли к самому краю рощи. Их крылатые собратья парили в воздухе над ней, время от времени издавая гнусаво-тоскливые вопли, однако кто знает - быть может, это были их клики ликования?
Подручные Сета стояли, словно дожидаясь какого-то знака. Вокруг ничто не шевелилось, и любая, даже самая неприметная былинка в ужасе старалась припасть к земле... А потом был дан Знак.
В самой середине неба, посреди серого облачного одеяла внезапно возникла воронка черного вихря. Длинный смерч, словно ищущая добычу гадюка, опускался все ниже и ниже, постепенно и впрямь обретая форму громадного призрачного змея. Конану доводилось слыхать, что вызыванием Сета занимаются ужасные и злобные чернокнижники в проклятых светлыми богами гробницах Стигии, хотя пока еще Мировому змею вход в мир людей закрыт; однако северянин слушал эти россказни вполуха - тогда они казались ему совершенно бесполезными - о чем теперь оставалось лишь горько жалеть.
Знак был дан, и твари Тьмы все разом бросились вперед. С небес двумя черными молниями низринулись вниз крылатые чудовища; четверо их собратьев последовали за ними. И тут видение вновь изменилось.
Теперь Конан стоял как бы на краю Леса Свайолей. Но этого мало - он сам стал одним из них и видел, как на его соседа, с которым - он знал - они часто переговаривались, обмениваясь новостями об увиденном в подзвездных пределах - обрушился с небес чернокрылый демон.
Громадные когти впились прямо в большие глаза свайоля; костяные крючья на изломах крыльев терзали плоть наделенного сознанием дерева, в разные стороны летели мелкие и крупные щепки - и обильно текла алая жидкость, так похожая на теплую человеческую кровь...
Обжигающая вспышка боли едва не лишила Конана сознания. Однако он был бы даже благодарен этому, ибо боль и забвение были лучше для бессильного свайоля, окровавленную плоть которого, спеша насытиться, торопливо заглатывали демоны.
А затем настала очередь и того свайоля, в которого на время обратило Конана чародейство Отца-Древа. Раздираемый на куски крылатым демоном свайоль внезапно дрогнул и с громким треском повалился набок; над поверженным появилась отвратительная морда рыжего ящера.
Удар! Тело Конана сотряслось; рука искала меча, однако он с удивлением почувствовал, что не может пошевелиться. Громадная когтистая лапа деловито прошлась по его боку сверху донизу, обламывая ветви и сбивая наземь тоскливо поникшие серебристые листья. Горевшие злобой глаза уставились прямо в лицо погибающего свайоля; однако к своему удивлению Конан острым инстинктом варвара понял, что злоба эта направлена не против свайоля, а вообще на весь мир, потому что чудовище жестоко терзается от неутолимого голода...
Затем видение вновь изменилось. Иная местность, иная роща; однако точно так же к ней неспешной походкой шли четверо подручных Сета, а в небе над обреченным лесом сновали два крылатых демона. Ящер и Хатар на этот раз оказались несколько впереди остальных; летучие твари несколько задержались уже после того, как Знак был подан - и тут из рощи навстречу чудовищам выбежала невысокая человеческая фигурка, показавшаяся совсем крошечной рядом с громадными телами страшилищ. Человек был одет в сверкающие доспехи, на высоком шлеме развевался цветастый плюмаж воина дворцовой гвардии короля Тиридата.
"Гатадес!" - понял Конан.
Он уже знал - из рассказа Айаны - что должно произойти дальше, однако оказалось, что это не совсем так. Северянин увидел стремительный размах блистающего лезвия - и меч защитника рощи прочертил длинный кровавый полукруг на теле рыжего ящера.
"А как же его броня?!" - мелькнуло в голове киммерийца.
Очевидно, твари Сета впервые встретились с попыткой сопротивления. Ящер и Хатар застыли, с тупым удивлением глядя на невесть откуда взявшегося смельчака. Прежде, чем они опомнились, воин Тиридата с удивившей даже Конана ловкостью проскользнул между громадными лапами ящера и что есть сил вонзил свой клинок снизу вверх в брюхо чудовища.
Раздался громоподобный рев. Меч Гатадеса пробил роговую броню, о неуязвимости которой Айана прямо-таки прожужжала киммерийцу все уши, и из раны на пыльную и жухлую траву хлынула темная дымящаяся кровь.
Ящер дернулся и как-то неловко, припадая на один бок, отскочил в сторону, развернувшись, он вновь попытался сграбастать смельчака всеми четырьмя своими когтистыми лапами, однако Гатадес вновь ловко уклонился.
Раненый ящер утратил последние остатки своей прыти. Он уже сидел в луже собственной крови; чудовищные ноги подгибались, лапы впустую молотили по воздуху; из глотки чудовища рвался хриплый не то рев, не то стон.
"Да что же ты его не добьешь!" - не выдержал Конан, ему казалось, что заморец непростительно медлит, а в настоящем бою такое не прощается...
