шагнула ближе.
– Все хорошо, княже?
Драгомир несколько раз моргнул и скупо улыбнулся:
– Да, все хорошо, – он сглотнул. Горло словно присыпало песком. – Я хочу, чтобы вы оба пояснили мне, что такое вчера случилось. Какое право имел Рогл вмешиваться в дела, которые касаются только начальника стражи и его людей? Сиречь, я хочу знать, кто позволил Роглу добить Аксена и почему?
– Я позволила, – ничуть не раздумывая, ответила Млада. – Иначе…
– Что иначе? – подогнал ее Драгомир.
– Ты видел, княже, что случилось с горожанами. Они испугались. Даже кат, трусливое отрепье, не пожелал закончить дело. А Рогл не побоялся. И я считаю, что он поступил правильно.
Ни разу ее голос не дрогнул, ни разу не проскользнуло в нем сомнения. Млада замолчала и выжидательно посмотрела на Драгомира. В ее ответе он не сомневался и загодя мог предугадать его. А вот что скажет мальчишка, интересовало гораздо больше. Рогл все это время стоял потупившись и лишь иногда поглядывал на Младу, будто вовсе не был уверен в ее защите. Похоже, не так уж они дружат, как о том говорят остальные. Но с каждым словом он выпрямлял спину и заметно расслаблялся.
– А ты что скажешь? – обратился Драгомир к вельдчонку. – Зачем полез?
Тот вмиг оробел и вытаращил глаза.
– Я… Мне стало его жалко. Посадника.
Млада беззвучно вздохнула, но и головы не повернула в сторону вельдчонка. Хоть его ответ заметно разочаровал ее. Драгомир нахмурился и подался вперед.
– Пожалел? Предателя? Ты, верно, шутишь. Он заслужил сдохнуть под забором. Но ему оказали честь согласно его положению.
Рогл совсем сник.
– Но он не виноват. Это отец… Он ведь надоумил. Как говорят…
– Говорят? – зацепился Драгомир за его слова. – Или ты уверен, что во всем виноват твой отец? Что ты еще знаешь?
– Ничего, – спешно выпалил вельд и беспомощно посмотрел на Младу. Но она стояла неподвижно, ничего не отражалось на ее лице, будто все происходящее вовсе ее не касалось.
– Ты же знаешь, что случилось потом? Когда Аксен умер?
– Да.
– И скажешь, что не приложил к этому руку? Не за этим побежал добивать его? Чтобы навести морок на людей и напугать их еще больше?
Драгомир медленно встал, собираясь подойти ближе. Млада покосилась на вельдчонка и сжала зубы. По всему, сидела в ней какая-то обида на Рогла, о которой никто из них говорить не хотел. Но сейчас в ее голове снова вспыхнули некие подозрения, а потому воительница так же въедливо вперилась в мальчишку, ожидая его ответа.
– Я ничего такого не хотел, – на удивление твердо проговорил Рогл. – Я знаю, что мой отец способен на колдовство, но никогда не хотел поступать так же, как он!
– Почему я должен поверить тебе, если все, что произошло, говорит об обратном?
– Потому что я пришел сюда сам. По своему желанию, – повысил мальчишка голос. – Потому что не сбежал, когда меня выпустили из темницы! И потому что смогу убить отца, если это понадобится.
Рогл шагнул вперед. Млада вскинула руку, чтобы остановить его: вельдчонок явно перешел границы дозволенного даже не для отрока – для пленника, которого лишь милостью воевод перестали держать в заточении. Но мальчишка даже не взглянул на нее: отчаяние и решимость плескались в его глазах.
– Я не причастен к деяниям своего отца! И будь моя воля, я не хотел бы быть вельдом! Но в том, кем я родился, нет моей вины!
Рогл сделал еще шаг – и последние его слова потонули в низком шуме, прозвучали будто бы издалека. Грудь точно сковало льдом. Драгомир попытался вдохнуть, но не смог.
– Не подходи! – с трудом выдавил он, выпрямляясь. Вельдчонок замер, растеряв весь недавний пыл.
Тело слушалось плохо; Драгомир оперся рукой о стол, пытаясь совладать с внезапно накатившей слабостью. Он не мог вдохнуть ни капли воздуха. Одежда стала тесной и колючей. Тяжелой, как стальные латы. Пол наклонился, столешница медленно, но неотвратимо выскользнула из-под ладони. Нутро заполняло что-то горячее, плотное и жгучее, словно дым пожара. Или тот, вчерашний дым, который навевал не менее страшные ощущения. Перед глазами встала мутная пелена, и лишь едва можно было разглядеть, что происходит вокруг.
Рогл, очнувшись, бросился к Драгомиру, пытаясь удержать его от падения, Млада подбежала с другой стороны. Только мальчишка приблизился, внутренности Драгомира в один миг будто связались в тугой узел – он даже не смог ничего сказать – и все опрокинулось в пустоту.
– Рогл, скорее позови Лерха! – словно из глубокого колодца, донеслись слова Млады. Ее прохладные пальцы легли Драгомиру на висок, и стало чуть легче. – Все будет хорошо, владыка… Все будет хорошо.
Вельдчонок стремглав выбежал из покоев. И уже от этого все вокруг просветлело, точно вынесло сквозняком прочь душный смрад. Млада расстегнула ворот рубахи Драгомира, освобождая горло, смочила водой из кувшина лежащее неподалеку полотенце и протерла ему лицо. Бережно убрала волосы, упавшие на лоб. От каждого ее прикосновения жуткие ощущения отступали, глухая боль, разрывающая изнутри, ослабевала. Ладонь Млады была теплой, но там, где она проводила ей, оставался прохладный след и чуть кололо кожу. Словно от снадобья, которым в детстве отцовский лекарь мазал пчелиные укусы.
Драгомир несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, наслаждаясь тем, что снова может это делать. Он обнаружил, что лежит на полу и Млада склоняется над ним с тревогой на лице. Голова покоилась на ее коленях. Время от времени девушка пыталась поднять Драгомира, но он был слишком тяжел – а уж бесчувственный человек всегда кажется в два раза тяжелее. Млада что-то говорила – скорее бормотала, успокаивая его или себя саму, – но замолчала, когда поняла, что он очнулся. Она сейчас была так близко, как никогда раньше, ее зеленые глаза поблескивали под тенью ресниц. Странно, но раньше она казалась старше. А теперь Драгомир видел, что она, верно, даже моложе Гесты. Он взял руку воительницы в свою и сжал с благодарностью, все еще не находя сил произнести хоть слово. А Млада продолжала медленно и бережно гладить его другой рукой по щеке, как мать – заболевшего ребенка. Драгомир попробовал приподняться, тело отозвалось жуткой слабостью. Он разлепил враз пересохшие губы и прохрипел чужим голосом:
– Ты все еще будешь вставать на сторону вельда? Защищать его?
Млада поразмыслила и глянула на дверь, за которой скрылся Рогл.
– Я не знаю, что мне делать, княже… Но мне кажется, он не мыслит зла.
– Не мыслит? Ты знала, что он способен на это, – Драгомир попытался хотя бы сесть, но смог только приподняться на локте. Ребра ломило
