Но когда его глаза привыкли, пламя уже гасло и смыкалось вокруг незримой сферы. Теперь Конфас видел так же ясно, как в ночь в Андиаминских Высотах или во дворце сапатираджи в Ка-расканде: Друз Ахкеймион, невредимый, смеялся и пел.
Из ниоткуда раздался страшный удар. Воздух затрещал.
Кемемкетри упал на колено, смешно всхлипывая. Параболы света рассекли его полуразрушенную защиту. Послышался скрежет железных зубов, вгрызающихся в кости мира... Голос великого магистра дрожал от старческой паники, слова перемежались стонами.
Еще один удар, и Конфас упал лицом в пепел. В ушах стоял визг, но он еще слышал хриплый старческий вой.
— Беги!
Император с воплем бросился прочь.
Кровь великого магистра Сайка дождем плеснула ему на спину.
Одинокий страж у полотняного и шелкового входа в Умбили-ку с проклятием вскочил на ноги. Заморгал, глядя на приближающуюся фигуру: она шла... неправильно. Она казалась то чело-
веком, то чем-то вроде личинки мухи или тряпичного свертка. И воздух потрескивал, словно где-то рядом горели снопы папируса.
Стражник замер, затаив дыхание. Внутри его, в самом сердце, все кричало: беги!
Но он был одним из Сотни Столпов. Позорно уже то, что он остался здесь, и как же он может покинуть свой пост? Стражник выхватил меч и приказал, скорее всего, от страха:
— Стой!
И приближавшееся существо, словно по волшебству, остановилось.
Но оно протянулось вперед, словно вывернулось изнутри наружу, навстречу игольчатому небу.
Лицо, подобное летнему солнцу. Конечности охвачены пламенем.
Тварь схватила голову стражника и выдавила ее из кожи, как виноградину.
«Где,— прогрохотал голос в дымящемся черепе,— где Друз Ахкеймион?»
Огонь, обжигавший брюхо черных вращавшихся облаков, сделал колонны Первого храма ослепительно белыми на фоне непроглядной тьмы.
Услышав грохочущий голос своего великого магистра, отряды Багряных Шпилей попятились перед хлещущими молниями и встали в круг посреди большой площадки, которую они расчистили у основания Священных высот. Кишаурим с новыми силами пошли в атаку, змеи, обвивавшиеся вокруг их шей, тянули головы вперед. Самые слабые быстро мелькали среди руин, исси-ня-белое пламя потоком извергалось с их лбов. Более сильные плыли вперед, распространяя вокруг себя страшные всепожирающие бури. Повсюду на развалинах домов вспыхивали ослепительные огни стычек, где чистый свет бился с призраками потрескивающих камней.
Между Напевами и восстановлением защит высокопоставленные колдуны отдавали приказы и воодушевляли своих джаврегов и щитоносцев. То и дело солдаты-рабы оступались, споты-
кались, и сразу же из тьмы и пламени жужжали хоры. Ими был сражен Хем-Аркиду, но он так владел собой, что остался стоять соляным столпом посреди руин, даже когда пламенеющие бичи рассекли его защиту.
Круг сомкнулся. Адепты начали укреплять пространство не круговыми, а более грубыми направленными защитами — наскоро наговоренными решетками, сложными, но могучими «твердынями Ура».
Затем они произвели ответный удар.
Шайме сотрясла нечестивая дрожь. Страшное величие Драконьих Голов. Обжигающий ужас Мемкотических Фурий. Грохот Водопада Меппы, высасывающий воздух из легких. Десятки младших кишаурим исчезли в кипении золотых струй. Другие ушли дымом в небо. Румкары, прославленные лучники с хорами, тихо оставили свои позиции, выбрались вперед и принялись метать стрелы в тех немногих, кто оказался неуязвимым для колдовских огней. Они прицеливались в мелькание лиц и змеиных голов, черных на белом.
Но тут лучники услышали крики сверху, с небес, и увидели кишаурим — те прыгали из дыма и приземлялись прямо в центр круга. За считанные секунды, пока не успели осесть летучие стены пыли и обломков, румкары убили больше десятка врагов. Но кишаурим не сдались и не отступили. Они были Водоносы Инда-ры, первенцы Единого Бога, и, в отличие от своих нечестивых врагов, жизнью не дорожили.
В гуще врагов они излили свою Воду.
Это была большая резня.
Фаним смеялись и осыпали Священное войско стрелами, когда айнрити отступали от берегов Йешимали. Отступление быстро перешло в бегство. Вскоре отряды тидонцев уже мчались врассыпную но полям к обвалившимся аркам древнего кенейского акведука. Всадники останавливались, чтобы подобрать своих пеших танов, и кавалерия противника обрушивалась на них волной. К колдовскому грохоту добавились рокот кианских барабанов и вопли преследователей.
Но стойкие пехотинцы Се Тидонна под командованием Го-тераса, старшего сына Готьелка, уже собирались под акведуком. С каждой секундой увеличивалось количество копий и разноцветных щитов между ветхими пилонами. Севернее, где акведук переходил в насыпь у стен Татокара, айноны строились в оборонительную позицию. Палатин Ураньянка кричал мозеротам, чтобы те закрыли брешь между ними и тидонцами с помощью нан-гаэльцев под началом графа Ийенгара. Лорд Сотер бросил своих кровожадных кишьяти в отчаянную атаку с севера.
Поднимая пыль, рыцари Се Тидонна на скаку влетали в строй. Многие пробирались в тыл, потому что нуждались в передышке. Другие же следовали примеру Вериджена Великодушного: он развернул своих рыцарей, издал боевой клич и приготовился встретить натиск язычников под градом стрел.
— Стоять! — кричал Готьелк Ангасанорский.— Ни с места!
Но фаним осыпали их стрелами и расступались. Рыцари Кишь-ята с выбеленными для боя лицами и заплетенными бородами несли огромные потери. К тому же Кинганьехои хорошо помнил упорство идолопоклонников, ступивших на чужую землю. Еще не вся армия фаним переправилась через Йешималь.
Скоро здесь будет Фанайял аб Каскамандри, владыка Чистых земель, падираджа Святого Киана.
За рынком Эшарса, среди трущоб и путаных переулков, кон-рийцы преследовали и убивали фаним. Они остановились, лишь когда добрались до широких тростниковых болот, некогда бывших огромной гаванью Шайме. Пройас давно оставил попытки навести порядок или удержать своих людей. Воинами овладело безумие битвы, и он, как это ни печально, понимал их: когда жизнь поставлена на кон, в качестве награды человек получает право на зверские поступки.
В Шайме все шло как обычно.
«Это было не...»
Пройас отстал от конрийцев и вдруг оказался один на темных улицах. Он наткнулся на небольшую рыночную площадь, где рухнувшие стены и карнизы открывали вид на Ютерум. Хетеринские стены темнели среди мерцающих огней, высокие колонны Пер-
вого храма вырисовывались в неподвижной синеве. Дым поднимался от подножия холма и тянулся на запад. Его огромное рваное полотно ползло так, как перемещается песок, высыпанный в прозрачную воду. Дым клубами восходил к небесам и смешивался с чародейскими облаками, так что сами небеса казались дымом, растекающимся по плоскости огромного потолка. «Это было не...»
