Всадник вскинул над головой окровавленную секиру. Голос прокатился над застывшим полем, как оглушающий гром, за которым ударит страшная буря, а землю покроет град размером с куриное яйцо:
— Кто ещё?.. Сколько вас?.. Два десятка?.. Да хоть двести тысяч!.. Вы все
— корм для моей секиры!
Устрашённые всадники пятились. Кони кричали, лягались, их поворачивали в диком страхе, поднимая на дыбы, разрывая удилами рты. Раздался удаляющийся стук копыт, все понеслись, бешено настёгивая коней, словно смерть уже летела по воздуху, протягивая к ним костлявые руки.
Когда все скрылись в темноте, Мрак подъехал к телеге, выхватил нож. Сигизель и Фрига смотрели с ужасом. Хоть он и пришёл им на помощь, но явно страшен, Мрак это понимал, и своим рёвом, и жестоким ударом, и даже тем, что не позволил воинам забрать тело сотника. Да что там не позволил, просто не додумался, а они не спросили...
Лезвием ножа быстро перехватил верёвку на руках Сигизеля, на руках Фриги резал медленнее. Внезапно её руки вздрогнули, он быстро поднял взгляд. Она неотрывно смотрела ему в лицо, её глаза становились все шире и шире. Лицо побледнело ещё сильнее. Рот начал приоткрываться, он приложил палец другой руки к губам, веревки лопнули, он убрал нож.
Сигизель сказал торопливо:
— Вы нас спасли, добрый человек!
— Да ерунда, — отмахнулся Мрак. — Я просто ехал мимо.
— Мимо? — переспросил Сигизель. Рассмеялся с неловкостью. — Нам повезло, что ваш путь... Большое вам спасибо!.. Я просто не знаю, как вас отблагодарить. Мы, я и моя жена, люди бедные...
Мрак бросил быстрый взгляд на Фригу. Она смотрела на него неотрывно и вопрошающе. Он улыбнулся ей успокаивающе, тут же подумал, что это совсем уж зря, ибо в тот раз, когда отнял нож, тоже улыбался точно так же.
— Счастливой дороги!.. Пусть вас в её конце ждет то, к чему стремитесь!
Он повернул коня и поскакал обратно. Повозка осталась далеко позади, когда подумал, что снова нестыковка: проезжал мимо, ну так и ехал бы дальше, а то сразу же обратно... Да ладно, им не до того, счастливы, что остались целы.
Сигизель ухватил вожжи, кони с готовностью пошли в галоп. Они долго неслись по ночной дороге, Фрига куталась в плащ, молчала. Сигизель посматривал на неё краем глаза, но Фрига вроде бы уже успокоилась, даже не вздрагивала.
И только в полночь, когда вдали показалась роскошная дубрава, а оттуда не так уж и далеко до речушки, где первая сторожевая вышка вантийцев, он сказал с удивлением:
— Всё же боги благоволят нам!.. Если бы не этот герой...
— Да, — ответила она вздрогнув. — Как ему это удается?.. Не понимаю...
— Что? — не понял он. — Такой удар секирой?.. Ну, дорогая, люди разные! Кто-то правит страной, кто-то смотрит на звёзды, а кто-то и вот так — на огненном коне!
Она вздрогнула, зябко повела плечами, но только поглубже забилась в повозку.
* * *
Огненный конь нёсся быстрее птицы и быстрее стрелы, с которыми обычно сравнивают всё быстроногое. Ветер ревел в ушах, выдирал волосы, свистел в ноздрях и пытался раздвинуть плотно сжатые губы.
Мрак отпустил поводья, просто наслаждался скачкой, ибо завтра уже стряхнёт с себя эти обязанности... вот только коня оставить ли себе, как заработанное честно лично им, Мраком, или же отдать тцару, всё-таки получил в подарок именно за эти две недели?
В сторонке промелькнуло капище, даже храм, где при каждой жертве, как сообщили ему вчера, является неведомый бог, звероподобный, хватает жертвы, что принесли совсем не ему. Измученные селяне искали защиты сперва у своих хозяев, не додумались, дурни, сразу к нему, мудрому тцару. А там наверняка просто построили храм на месте старого капища другого бога, теперь забытого, вот тот и буйствует, обиженный. Нужно только подсказать дурням, чтобы перестали тревожить старого бога и перенесли капище в иное место. А если не перенесут, то придётся идти на соглашение: принять некоторые обряды старого бога, приносить и ему жертву. Так делалось всегда, так и будет делаться... Ладно, это уже не его дело. Они с Хрюндей отоспались за две недели, отъели морды, теперь самое время пойти по свету и посмотреть на него во все глаза.
Конь в огромном прыжке перемахнул массивную башню-крепость. Мрак успел увидеть высокие сводчатые врата, наполовину выступившие из стены колонны, они красиво смыкаются вверху, верх башни непривычно полукруглый, стремящийся ввысь, да и сами тяжёлые врата из чёрного металла врезаны так, что он ощутил и мощь, и крепость ворот, и лёгкость этой махины.
— В другой раз, — сказал он коню. — В другой раз! Копыта застучали мягко, земля влажная, промелькнули высокие деревья со склонёнными ветвями. Конь пошёл уже как простой конь, Мрак рассмотрел искусно вырезанное в горной долине озеро, где вода чернее ночи, а с трёх сторон, как плакальщицы, застыли в скорбном молчании вербы. Ветви опущены в воду, и чудится, что это не вода, а застывшая чёрная смола.
— Куда это меня занесло? — пробормотал он.
По ту сторону озера виднелся странный старый дом. Мрак не понял, почему при виде этого дома в сердце сладко защемило. Старый дом не спит, а скорее дремлет. И хотя в нём явно никто не живет, мёртвым он не выглядит, а только затаившимся, спящим. Ставни плотно закрыты, со всех сторон поднимается высокая сорная трава, даже на крыше мох, трава, пробует прорасти крохотное деревце. Сад давно одичал, разросся, не чувствуя твёрдую руку садовника, сдавил широкую дорожку до мелкой тропки, а потом она и вовсе исчезла, сперва накрытая ветвями, потом взломанная снизу толстыми и невероятно крепкими корнями.
Конь порывался идти к дому, ему эти места явно знакомы, уже радостно фыркает и машет хвостом, но Мрак посмотрел на небо, ночь заканчивается, скоро рассвет, повернул коня.
— В другой раз, — пообещал он, прекрасно понимая, что другого раза не будет. — В другой раз...
Пронеслись и пропали за спиной покрытые лунным серебром верхушки деревьев. Встречный ветер начал стихать, впереди появилось и быстро понеслось на него страшное чёрное пространство Мёртвого Поля. Мрак натянул поводья, конь сбавил бег, ветер почти стих, а в самой середине поля заблестела огромная каменная плита.
Волов уже выпрягли и увели, плиту окружает около двух сотен всадников. Острые глаза Мрака сразу выхватили одного из них — на крупном жеребце, красивого, в красном плаще, золочёном шлеме. Из-под красного плаща блестят дорогие доспехи, тоже позолоченные. А ещё возле плиты телега...
Конь нёс всё ещё чересчур быстро для обычного коня. Всадники заслышали грохот копыт и поспешно шарахнулись в стороны. Мрак натянул поводья, быстрым взглядом охватил всю картину. Рагнар Белозубый на своем боевом коне смотрит на него с огромным изумлением. На красивом лице попеременно борются недоверие, страх, снова недоверие, он даже попытался протереть глаза. На телеге сидят связанные... Фрига и Сигизель. На Фриге разорвано платье на груди, у Сигизеля громадный кровоподтёк под глазом, распухла и кровоточит губа.
