Буквально через минуту-две пришли представители секты Удан. При встрече с ними нищие насторожились, да и сами позорно сбежавшие мастера, потерявшие часть товарищей, были не в восторге от того, с кем вновь пересеклись.
— Что, вместе нападёте? — грубо спросил молодой мужчина, потянувшись за мечом. Ранее он назвался «Громовой смертью». — Ну давайте, давайте! Думаете, что я, мастер секты Удан, не смогу дать отпор?! Да вы знаете…
— Старший наставник…
— Это лишнее…
Раненые товарищи попытались своего лидера остановить, но тот явно был на взводе.
Джун Ён А перевела фокус внимания с растерявшихся членов секты Цветущей Сливы на новеньких.
Девушка под маской улыбнулась.
— Всегда мечтала познакомиться со столь влиятельными мастерами. Много читала про вас и вашу секту. Не могли бы вы ответить на пару моих вопросов касательно ваших идей, уважаемый Громовая смерть?
Нарывавшийся мужчина опешил.
Хван Мун Су покачал головой. Иногда он забывал про другие таланты своей нуны…
Глава 50
Старый монах удивил образовавшуюся группу. Они только успели привыкнуть друг к другу, Хван Мун Су уже даже начал планировать, как можно вытащить сокровище, чтобы не привлекать лишнее внимание (правда, учитывая окружение, это было тяжеловато), и при этом не запустить какую-то ловушку, которая сто процентов должна была быть (а то тогда оно как-то не спортивно), но приход храмовника атмосферу поменял, пусть все и прикладывали максимум усилий, чтобы этого не показать.
На первых порах, по крайней мере.
Хван Мун Су знал, что есть определенные отличия между последователями учений Будды его прошлого мира и этого. Наверное, самое главное — в этом мире действительно должен был существовать древний мастер Будда, достигший Вознесения. Это привело к тому, что его почитают скорее как бессмертное божество, что, вроде как, имеет общие моменты с оригинальным миром, не учитывая нюансы по типу всё тех же молитв. Божественное существо, которому вполне себе молятся, дабы получить просветление, прощение или наставление.
Учения Будды во многом сводились к моральному кодексу, создавая поистине уникальный путь. Монахи не преследовали цели возвыситься над остальными, обрести великую силу или что-то вроде этого, а концентрировались на…
Возможно, в каком-то смысле, уникальном пути познания мира через добродетельность?..
Никто не удивился тому, что монахи решили прийти к наследию. Они могли как помочь раненым, так и попытаться «под шумок» вернуть то, что Божественный Вор когда-то мог украсть у храма. Хван Мун Су, по крайней мере, сомнений в том, что бесчестный вор мог украсть что-то по-настоящему ценное у чуть ли не святых мира боевых искусств, не испытывал.
…уголок Будды как бы намекал…
Самое смешное, что был даже шанс, что если кто-то другой достанет сокровище первым, то его по просьбе храма могут отдать. Опуская исконно-нейтральное отношение храма, что не вмешался без крайне необходимости, они представляли собой достаточно опасную силу, которой хотел заручиться Хван Мун Су, из-за чего чуть не поплатился.
Правда, зависит от сокровища и скрытности тех, кто украдёт, конечно. Было бы всё настолько хорошо и честно…
Так что, приход монаха, по идее, удивлял, и вместе с этим — удивления не вызывал никакого. Всех больше интересовало, почему он один и почему пришёл какой-то старик, а не молодой юноша. Кто вообще в храме захочет отправлять в столь опасное место старика?
И, если предположить, что остальные сгинули в ловушках или наткнулись на кого-то, кто мог решиться на них напасть, почему выжил и добрался сюда какой-то старик? Он ведь не смог бы сбежать! А даже если бы смог, то почему не пошёл обратно, а лишь глубже в гробницу?
Хван Мун Су эти мысли сразу не понравились. Он не мог себе назвать гением анализа, но что-то здесь точно не сходилось.
— Рад встретить стольких живых и здоровых молодых мастеров, — мягко, искренне улыбнулся подошедший старик, окинув доброжелательным взглядом мастеров. — Храм Будды всегда искал гармонии и видеть столько противоположностей, решивших примириться между собой, по-настоящему приятно.
Его голос был довольно высоким, пусть и старческим. На самом деле, его можно было даже спутать с женщиной, наверное?..
Хван Мун Су с Джун Ён А переглянулись.
«Если бы здесь был хён, то он точно бы сказал, что этот монах — переодетая женщина», — улыбнулся под маской парень.
Но, это звучит как-то странно. Монахи вроде были только мужчины, посвятившие себя благодетельности и познанию, нет?
Девушка думала примерно в том же направлении.
— Не устали ли вы, почтенный храмовник? — вежливо поклонилась перед пожилом мужчиной (или таки женщиной?..) Джун Ён А. — Насколько я помню, с вами был кто-то ещё?..
Стоит ли говорить, что Джун Ён А тоже помнила про то, что в храме происходит что-то ужасное? Что настоятель себе уже не принадлежит? Даже самый обычный храмовник начал вызывать у неё настороженность, несмотря на то, что она глубоко ценила и уважала храм и, в частности, легенду про Будду.
— К сожалению, — стало лицо последователя храма Будды скорбным. — Небо разделило нас. Молодое поколение в наше время слишком бойкое и неосторожное…
— Возможно, вам нужна помощь, почтенный монах? — подошла к Джун Ён А и пожилому монаху член секты Исцеляющей черепахи. — Можете не сомневаться, если у вас есть какие-то раны, то я вам помогу!
Пожилой монах грустно улыбнулся.
— Вас растят хитрецами, но доброта есть в каждом из нас. Я рад, что ты пытаешься её раскрыть и взрастить. Спасибо тебе, но я не ранен.
Хван Мун Су едва слышно цыкнул языком. Он слушал, что говорит монах, и видел явное отличие от того, что было в его мире. Речи пожилого монаха не несли в себе чего-то сильно «высокого» или «необычного», создавая скорее впечатление обычного пожилого учёного. Немного грустного, однако принимавшего естественность смерти младших товарищей.
Странное чувство…
Не принимает ли он это слишком просто?
— Он мне не нравится, нежданный глава, — шепотом произнёс один из нищих, представившийся Ким То Юн. — Я затрудняюсь объяснить, но мои чувства говорят, что он может нести опасность.
Остальные нищие, окружившие паренька, коротко кивнули. Они не пытались скрыться, как и не пытались сделать из себя обычную толпу зевак, уже и не планируя скрывать свою принадлежность к одной группировке.
Как ни странно, насторожились не только нищие: члены секты Удан, решившие перекантоваться в другом конце достаточно просторного помещения, начали перешептываться. Мужчина, называющий себя Грозовой смертью, нахмурился сильнее всех — его взгляд был чуть ли не враждебным, что странно.
— Рада это слышать, — сделав вид, будто не заметила настороженности толпы, кивнула беззаботно Земная черепаха. — И всё же, я настаиваю. Не лишайте меня моего пути.
— Земная черепаха, — нахмурился представитель секты Цветущей Сливы. Юноши, стоявшие за ним, болванчиком недовольно закивали. — Это личное дело каждого. Мы ведь не можем…
— Всё нормально, — слабо засмеявшись, отмахнулся старик. Он вёл себя слишком непринужденно для того, кто, как он сказал, потерял младших последователей. — У тебя чистое сердце. Твоё понимание пути тоже удивительно чистое. — Видя удивление парня, пожилой мастер с улыбкой пояснил: — Я знаю, что тот, кто изучает настоящую технику Цветущей Сливы, всегда пахнет цветением, ха-ха-ха!
— Ч-что это значит?! — аж покраснел бедолага, начав к себе принюхиваться. Товарищи за ним начали как-то странно переглядываться, тоже принюхавшись.
Открытие стало для них той ещё новостью.
Хван Мун Су, кажется, даже помнил лидера группы Цветущей Сливы в романе — парня звали Сонг Ю Джин, он периодически мелькал в воспоминаниях старейшины.
Всезнающий читака прекрасно знал, что было бы, если бы опороченное искусство таки распространилось по секте и… кхм, «расцвело»: первым признаком был бы запах. Слабенький, сладковатый запах гнили.
