– Что за обормот перед домом? – спросила Ника. – И еще один – в сторожке.
– Детишки-то растут, – пояснил я. – И теперь могут ответить на ласку, если не подстраховаться.
Подкатив к решетчатым воротам, высунулся наружу. А из-за прутьев на меня уже глядел сторожевик. Рожа у него была вполне дебильной, как и положено тюремщику.
– Чё надо? – прорычал он, будто из клетки.
– Передай шефу, что могу сдать Настюху Гарошину, – велел я. – Если сторгуемся.
Сторожевик глянул на Нику с подозрением, будто проверял, не она ли и есть Гарошина, – затем стал названивать по внутренней связи. Через минуту ворота разъехались, и я подогнал машину к парадному крыльцу, где поджидал второй «обормот», тоже мало похожий на интеллектуала, зато неплохо вооруженный. Поднявшись вместе с ним по ступенькам, мы обнаружили за дверью третьего из той же когорты, который препроводил нас в кабинет – по светлому коридору, украшенному плакатами, портретами, но совершенно пустому. Впустив внутрь, плотно закрыл за нами дверь и потопал обратно.
Вот в кабинете нас никто не встречал. Места тут было вдоволь, мебели минимум, а из людей – лишь мы с Никой. Окна выходили в парк, и сразу я подошел к одному, рассчитывая увидеть за ним занятное. Но не успел.
– Ага, – произнес за спиной вкрадчивый голос. – Как уже говорил: на ловца… Только дернись! – добавил он. – Руки в гору, понял? И без шуток.
Медленно я поднял руки, кляня себя на чем свет. Это же надо: так подставиться! Сколько раз насмехался над олухами, которые забывают о спине. Но откуда здесь взялся Щеглов?
– Повернуться-то можно? – негромко спросил я, с лихорадочной скоростью перебирая варианты.
– Давай-давай… Только без спешки.
Как и я, Богомол был одет не по погоде, разве шлем не напялил. И ухмылялся во всю ширь. Он вправду направлял на меня «гюрзу», причем метил в лицо, чтобы не рисковать. Его-то пульки наверняка рассчитаны на броню, но, может, не на всякую.
– Занятно, – сказал я, прикидывая, успею ли опустить забрало. – Я-то думал, здешний гадюшник курирует Алмазин.
– А ты вообще много думаешь, – посетовал усач.
– Так это вы натаскивали пострелят? Вот так-так!..
– Лучше бы тебе этого не знать, – сказал он без сожаления.
– Слушай, Женюра, а есть дерьмо, в которое ты не влезал?
– Кто в дерьме, это ты, – огрызнулся он. – По уши!..
Значит, навел про меня справки?
– Как же, личность известная!.. В узких кругах.
– Вот и унесешь с собой. Только сперва расскажешь про Настюху.
– Тебе-то она зачем: утечки боишься? Так ведь все, что она знает, уже сброшено в Океан.
– Не все, видно, – иначе бы не удивился мне. И разве дело в одних знаниях?
Богомол усмехнулся, очень довольный собой.
– Ага, – сказал я задумчиво. – Стало быть, Настя тебе нужна. Выходит, и я пригожусь. А значит, сразу убивать не станешь.
И быстро коснулся рукою шлема, закрывая лицо прозрачным щитком. В тот же миг федерал нацелил второй пистолет на Нику, выхватив его жестом фокусника. Затем шагнул ближе к ней. Несмотря на свою опытность, девушку он в расчет не принимал – только как ставку в торге. Действительно, она не казалась опасной и пока что держалась скромно.
– Может, я не пробью твою броню с первой пули, – заявил он. – Зато барышню угрохаю точно. Так что грабли лучше не опускай.
Вот у кого рука не дрогнет. Это же каким уродом надо быть!..
– Или не распускай? – хмыкнул я, хотя внутри все сжалось. – А что я теряю? Можно подумать, ты ее выпустишь!
– Не выпущу, понятно. Зато не порешу… может быть. Здесь и для нее найдется применение.
– Думаешь, это устроит ее? А ты спроси.
С легким недоумением Богомол глянул на «барышню» – для него тут вопросов не было.
– Ну? – все же бросил он.
Ника приняла позу «партизана на допросе», гордо отставив босую ногу, и воскликнула:
– Лучше смерть!
– Слыхал? – спросил я, краем глаза следя за ее ступней, едва касающейся пола. – И чего тогда мне бояться? Ну придумай, ты же профи!
– Я отпущу ее, – сказал он нехотя. – Потом.
Как ни трудно это далось, я рассмеялся. Затем наставительно произнес:
– Если горазд на обещания, следует печься о репутации. А ты загубил ее напрочь. Кто же тебе поверит теперь?
– Лучше такой шанс, чем никакого. Охолонь, у тебя нет выбора!
– Ты уверен? А если и тебя держат на мушке?
– Кто?
– Вон в той кроне, – кивнул я на окно, – засел снайпер. И стоит мне щелкнуть пальцами…
– Блеф! – рявкнул Щеглов.
Догадливый. На его месте и я бы не поверил.
– А вдруг нет? Попробуем? Вот так…
Отставив руку в сторону, я сомкнул большой палец со средним, крепко сдавил их. Против воли он смотрел на мою кисть, как завороженный. Щелк!
Если бы я не ждал этого, вряд ли бы заметил. Выставленная нога Ники хлестнула вверх, словно бы даже удлинившись по пути, и подушечками стопы угодила точнехонько по пистолетной рукояти, взметнув оружие к потолку. В тот же миг я ушел с линии выстрела, вовсе не желая испытывать прочность своей брони. Выстрел шпокнул мгновением позже, возле уха взвизгнула пуля. Щеглов сразу сдвинул прицел, но и я качнулся в другую сторону. Несмотря на ожирелость, рефлексы у Богомола не заржавели. Двигался он куда медленней Ники, зато экономней – опыт, опыт!.. К тому же, девушка не знала про его сюрпризы и не опасалась пустой руки. А та уже выцеливала летящую, такую уязвимую фигуру, чтобы прервать бросок.
Если бы вместо того, чтобы пытаться выбить второй ствол, Ника подсекла Щеглова «хвостом дракона», я бы успел набежать. А так даже не осталось времени вынуть оружие – я смог лишь повторить фокус Богомола, направив в него обе руки.
Я и сам вздрогнул, когда из рукавов вырвались стрелы. А Щеглова сдвоенный удар опрокинул на спину. Одна, правда, увязла в грудном панцире, не достав плоти, зато вторая скользнула под нижнюю челюсть, погрузившись до оперения. Кажется, он даже удивиться не успел, а на пол обрушился мертвым. Вот не думал, что эти игрушки когда-нибудь пригодятся.
– Зачем? – вскрикнула Ника, будто я и в нее попал. – Господи…
Я молчал, переводя дух. Мне тоже было мерзко, а выигрыш вовсе не радовал. Но кодекса я не нарушил.
– Зачем… – повторила она упавшим голосом.
– Я не мог рисковать, – ответил я хрипло. – Не та цена.
– Что? – не поняла девушка.
Наклонившись над трупом, я разорвал его рукав, открыв для обозрения двуствольный стреломет, пристегнутый к предплечью. Еще получше, чем у меня, – наверное, любил пускать в ход.
– Боже! – выдохнула она. – А я-то…
– Ты не могла знать.
– Я должна!.. Если сунулась.
А как я подставился? А сам Богомол? И кто тут главный раззява?
– Во всяком случае, ты спасла меня.
