Они вывалились из тумана внезапно. Только что брели, ничего не видя, как вдруг смутно выступили строения, и на следующем шаге оказались в небольшой бедной сильно затемненной комнате. Серые стены, серый потолок, земляной пол... Олег не успел увидеть есть ли ложе или стол, как мертвенно серебристый свет упал из окна. Сзади ахнул Томас.
Во всю ширь окна страшно сияла... луна, если это луна. Огромная, изъеденная коростой, с темными пятнами, царапинами, словно блестящий поднос протравили кислотой, в бесчисленных бугорках и мелких неглубоких вмятинах, будто на покрытый воском поднос падали горячие капли и выбивали маленькие лунки...
Томас потрясенно оглянулся на Олега. Тот смотрел, выпучив глаза.
— Что это? — спросил Томас шепотом.
— Не знаю... Я бы сказал, что это Луна... если бы...
— Если бы не была такой огромной?
— Если бы узнал ее.
Томас сквозь ужас, охвативший душу, наконец понял, что пятна и множество лунок выглядят совсем иначе, чем привык видеть на сияющем диске.
— Это не луна?
— Скорее всего, — ответил Олег потрясенно, — все же луна.
— Но...
— Только видим другую сторону. Обратную. Не заметил, что всю жизнь видишь только одну сторону? Даже в жарких сарацинских странах видел тот же бок, что и в туманной Британии?
Тома зябко передернул плечами. Глаза все еще не отрывались от жуткого зрелища:
— Возможно, ты прав. Не задумывался... Но здесь луна не такая. Но почему?.. Хотя это не мое дело. Мы снова попали в ад?
Олег с неуверенностью огляделся:
— Похоже... Но с другой стороны, не должны бы...
— Но это не может быть раем!
Он оскалил зубы в невеселой усмешке:
— У людей бывают странные желания. Возможно, кто-то больше всего на свете захотел увидеть обратную сторону Луны.
Его вытянутая рука прошла стену насквозь. Томас пугливо оглянулся:
— А почему тут пусто?
Олег ответил рассеянно:
— Этот чей-то рай на самом краю безвременья. Возможно, тот человек еще не умер... Гм, может быть, еще и не родился.
Томас шагнул следом с выпученными глазами, даже не стараясь понять слишком сложный ответ. Пусть калика умничает. Но если за стеной снова проклятый туман...
Калика уже ждал на краю залитого солнцем берега. От мокрой волчовки валил пар, волосы все еще торчали неопрятными сосульками, но зеленые глаза смеялись:
— Честно скажу, никогда так не трусил! Вот это и есть ад для мудреца: найти Великую Истину... и не иметь возможности ею поделиться!
— Похвастать, — поправил Томас. Он улыбался яркому свету, спина выпрямилась сама собой, а доспехи уже не казались тяжелыми. — Но ты, мне кажется, еще не нашел.
— Вот-вот схвачу, — заверил Олег. — Я уже чувствую ее тепло.
Томас расправил плечи. Пар валит из всех щелей, вязаная рубашка немилосердно раздражает тело. Он не знал, как избавиться от зуда, а угла, чтобы почесаться спиной, не находилось. Он снял шлем, с наслаждением запустил пятерню, чесался, даже постанывал, глаза закатил. На пальцах оставалась грязь, будто все еще бродил возле адских котлов.
Он брезгливо стряхнул грязь с кончиков пальцев, а Олег знающе брякнул:
— Вши? Ты, того, поуважительнее с ними. Все-таки первые, что были созданы после человека. И для человека особо.
Томас раскрыл рот не сколько от возмущения и оскорбления в свой адрес, сколько от великого удивления:
— Вши?
— Точно.
— Каким образом?
— А твой бог увидел, что Адаму и Еве заняться нечем, от безделья дурью маются, уже на дерево начинают посматривать... вот и создал это мелкое подлое создание. Адам и Ева начали их искать друг у друга, а занятие это до-о-о-о-олгое. С тех пор люди до сих пор ищут. И павианы.
Томас поинтересовался:
— Что такое павианы?
— В другой раз, — ответил Олег безжалостно. — От многих знаний много горя.
Томас посмотрел на него исподлобья:
— Вижу.
Сад благоухал, Томас видел пролетающих ангелов все чаще. Похоже, идут верно, скоро врата Эдема, только с каждым часом пробираться труднее. Под ногами самая мягкая и шелковая трава, по обе стороны ровные линии зеленых кустов, диковинные цветы. Вдали видны золотые с красным верхушки деревьев, в синем небе оранжевое облачко...
Калика выругался. Томас не успел поморщиться, язычник груб, но когда увидел прущих навстречу ангелов — сразу пятеро! — выругался как крестоносец, что полдня ломал сундук богатого иудея, а обнаружил пустое дно.
— Сзади их толпа, — сказал он затравленно. — Что делать?
— Давай направо, — предложил Олег.
— Стена терновника! Бык не проломится!
— Тогда чего спрашиваешь?
Томас подвигал плечами, рукоять Зу-л-Факара прямо за левым ухом, а ноги уже понесли на открытое место. Олег двигался вроде бы неспешно, Томас однако чувствовал напряжение калики, а его пальцы подрагивали. Посох все так же втыкался острым концом в землю, оставляя круглые глубокие ямочки...
Ангелы вышли из-за поворота, Томас сощурился, блеск резал глаза, словно смотрел на доспехи, начищенные преданным оруженосцем. Все в белых одеждах, золотоволосые, хотя и с длинными вислыми носами, пейсами, они шли, ступая по верхушкам трав, не пригибая ни стебелька, хотя могучие крылья лишь слабо шевелились под легким ветерком.
Глаза переднего ангела расширились в изумлении. Он смотрел то на пришельцев, то на яму, что осталась после посоха Олега:
— А я не поверил... Неслыханно!
Второй ангел, худой и с суровым лицом, сказал отрывисто:
— Падите на колени, презренные. Мы доставим вас... куда нам велено. А там решат вашу судьбу.
Олег буркнул:
— Сейчас, только шнурки завяжу.
А Томас сказал с грозной беспечностью потомка викинга:
— Что нам терять?
Ангелы все еще смотрели грозно, когда чужаки свершили неслыханное: вместо того, чтобы пасть на колени и молить о снисхождении, или броситься наутек, что тоже бессмысленно, оба разом шагнули вперед. В воздух взвились оранжевые мечи, звякнуло, зашипело, словно на раскаленную плиту плеснули воды. Взвился сноп искр.
Меч ангела, с которым сразился Олег, прошел мимо и врезался в мраморную плиту. Олег коротко и сильно ударил посохом сбоку в голову. Рядом снова был грохот, звон, ангел растерянно отступал под бешеными ударами Томаса, рыцарь что-то выкрикивал сквозь зубы, а когда ангел коротко оглянулся, словно ища подмоги, меч рыцаря достал его в шею. Оранжевый меч вылетел из ослабевшей руки как серебристый судак из ладоней неудачливого рыболова. Томас задержал следующий удар, а тело ангела вспыхнуло ярким светом, Томас отшатнулся, ослепленный. А когда через мгновение открыл глаза, на мраморные плиты медленно опускался пустой белый хитон.
