На секунду мне показалось, что столкнулись две стихии. Сверху — яркий свет. Спокойный, жаркий, буквально жарящий, но вместе с этим удивительно холодный и безразличный. Этот свет нёс какие-то странные, потусторонние эмоции, полноценный посыл, идею, что стремились изменить мир на свой лад. Он был по своему удивительным и уже просто видеть такое проявление чистой силы столь могущественного мастера для моего весьма и весьма ранимого к подобному сознания было не очень приятно.
Ветер же больной на голову клептоманки распространился по всему окружающему пространству. Он заполз ко мне под призрачную одежду (она же не лапает меня опять?..), покрыл собой братца, сестрицу и ребят, про которых они мне потом обязательно должны рассказать, залез словно в саму душу, незримо защитив от чужого воздействия.
Сила мёртвой женщины несла какую-то внутреннюю лёгкость, беззаботность, веселье…
И, что мне удалось неожиданно ощутить, одиночество.
Это было настолько странно, что я даже на секунду потерял связь с реальностью (я тут в виде призрака, какая реальность, блин), погрузившись в это удивительно… м-м-м, спрятанное словно от самой владелицы ощущение неполноценности. Ветер женщины, стоило мне проникнуться этим одиночеством, уже не казался настолько весёлым и беззаботным, открывшись с совершенно другой стороны.
Путь женщины нёс в себе не только веселье, не только идею того, что можно украсть буквально всё, включая условную материю, — иногда радуюсь, что у местных нет тех знаний современного человека, что остались у меня с прошлого мира, — но и какое-то подсознательное осознание того, что у ветра больше ничего и нет.
То есть, вор, который грабанул половину мира, подсознательно жалуется на то, что у него ничего нет из-за… одиночества?
Почесал призрачную щеку.
Серьёзно, в Муриме не хватает психологов. В голове появилась специфическая картина того, как бывалый головорез сидит на расслабляющем кресле и, всхлипывая, рассказывает важно кивающему специалисту свою печальную историю становления демоническим мастером.
Боюсь, этот мир может пережить дичь всякую, однако что-то такое будет уже лишним.
Серьёзно задумался.
Если вдруг займу достаточно важную должность, чтобы можно было повлиять на весь Мурим, то обязательно, кроме создания спичечного города, займусь этим вопросом.
Пока же я предавался размышлениям о том, чтобы окончательно добить этот мир, прямо на моих призрачных глазах происходила битва — живого и мёртвого, света и ветра, идеи воровства и… нет, не могу разобрать, слишком сложно и мало вводных. Да и как-то слишком уж в философию пафоса погрузился, кхе-кхе.
Для глаза обычных мастеров всё могло выглядеть так, будто просто соприкоснулись две техники, они могли почувствовать потусторонний холод и осознать, что на мир влияет что-то, выходящее за границы их восприятия, однако процессов происходило намного больше.
Монахиня вытянула руки, начав формировать подобия сияющих рун. Божественный Вор сделала мимолётный жест рукой, из-за чего руны буквально развеяло, будто их никогда и не было; старушка попыталась надавить на заложников в виде братца с сестрицей и их компанией, но встретилась с потусторонним вихрем; божественный вор попыталась напасть и напрямую украсть… что-то у неё, но старушка умудрилась почувствовать приближение незримого, отразив атаку призрака ладонью Будды…
Всё происходило настолько быстро, что было просто тяжело проследить за битвой двух женщин (всегда знал, что женские драки самые страшные), не говоря уже о том, чтобы нормально описать.
Битва мастеров, что уже на самом деле начали приближаться к подобию божественности, заключилась не только в обмене энергией, не только в качественном подавлении грубой силой, а ещё в битве идеи, мастерства, в конце концов.
И если старушка могла раскрыть практически весь свой арсенал, действуя согласно каким-то внутренним (как мне кажется, искаженным) принципам, да и сама, не считая наличия живого тела, что многократно облегчало воздействие на материальный мир, была сконцентрирована больше на боевом пути, — ну, монахиня же — не можешь договориться и показать любовь к миру через слова, так объясни свою точку зрения кулаком! Псевдо-китайский мир с корейским колоритом, в конце концов, — то извращённой клептоманке было тяжелее.
Она не имела физического тела и не могла так легко взаимодействовать с материальным миром, как живой человек с телом; ей нужно было защищать нас от воздействия атаки по площади; её путь строился на воровстве. Она могла потенциально украсть душу монахини, она могла, если я правильно понял суть её техники, потенциально «позаимствовать» силы последовательницы Храма Будды, могла… Помяни творец мои башенки из спичек, она много чего могла, но только потенциально! Если бы была живой, если бы не было балласта в виде нас. А если ещё и задуматься о том, что путь клептоманки не предполагал прямое столкновение, то…
Думаю, свою мысль я раскрыл достаточно полно: ситуация была скверной. Какой бы сильной при жизни не была клептоманка, а стоит ещё и учитывать ситуацию, в которую она (мы!) попала, не боевую направленность пути и общие какие-то сомнения, то ситуация развивалась так, что женщина могла и дать заднюю. В конце концов, бабулька-то, суммируя информацию, слабой далеко не была!
Ветер усиливался. Холодный свет монахини становился всё ярче. Их силуэты смазались, оставив лишь бесцветный, мёртвый ветер и холодный, какой-то неправильный свет. Охреневшей толпе на земле оставалось только гадать, против кого так самоотверженно сражается пугающая монахиня, создавая вокруг всё больше разрушений.
И, как я и предполагал, Божественный Вор по чуть-чуть начинала давать заднюю. Она не устала, но потенциальная энергия, которой женщина могла оперировать, по чуть-чуть иссякала, чего нельзя было сказать про бодрую старушенцию. Объяснить это было просто: стены этой комнаты со статуей Будды были уже хорошо так повреждены (надеюсь, обвала не произойдёт), а внутри них, между прочим, протекали энергетические узлы, что помогали существовать владелице гробницы. Фактически, большая часть силы, которой она оперирует, принадлежала не совсем ей.
…честно говоря, я был бы не против исследовать её душу и эту гробницу чуть более подробно, чтобы разобраться, что она с собой сделала, но ладно.
«Значит, сейчас или никогда», — пробормотал себе под нос, потянувшись незримо к физическому телу. Надеюсь, ребята там коньки не откинут без меня. Хотя, я и так бы мало что успел сделать, м-да.
По крайней мере, без физического тела.
Божественный вор только и успела, что злобно зыркнуть на мой призрачный силуэт, прежде чем я очнулся в своём теле.
Первая хотя бы сравнительно адекватная мысль:
— Затекло… — отчаянно прохрипел, начав быстро-быстро прогонять Ци по телу.
Организм соизволил вернуть мне возможность управлять собой, позволив встать и уже полноценно размяться. Окончательно придя в себя, на секунду задумался над тем, стоит ли взять отсюда немного сокровищ. По итогу понял, что мало брать — абсолютно бесполезно, а много — уже банально нет времени, не говоря уже о том, чтобы тащить с собой.
В последний раз осмотревшись, прищурился и взял один единственный золотой лян.
Будет на память.
Подхватив меч с маской, прыгнул в созданную собой же дыру, задумавшись над тем, как конкретно теперь попасть к братцу с сестрицей (ну ладно, ещё к клептоманке и новым знакомым жулья): всё же, гробница была, мягко скажем, огромной.
Не придя к какому-то конкретному ответу, ибо лишь примерно представлял, куда идти, решил поступить очень интеллектуально и умно, побежав искать людей, ещё не сгинувших в гробнице.
Для чего?
Мне понравилась идея с прорывом сквозь стены. В компании будет хоть веселее.
…надеюсь, извращённая клептоманка (как её там звали?..) не будет против.
* * *
Перед глазами Джун Ён А и Хван Мун Су происходило что-то невообразимое: пугающая монахиня сражалась с кем-то невидимым. Это было… крайне сюрреалистично. Все прекрасно понимали, что старуха не сошла на ровном месте с ума и кто-то активно вставлял ей палки в колёса, не давая убить их, однако легче от этого, честно говоря, не становилось ни на йоту.
