— Ха, — одобрительно прокомментировал вождь мои действия.
Взяв один из вчерашних ломтей, которые только еще начали сушиться, я отрезал от него кусочек и, положив в рот, стал тщательно пережёвывать. Мясо было еще очень сырое, но уже съедобно. Отрезав второй кусочек, я протянул его дикарю, стоявшему передо мной. Тот отправил мясо в рот и, перетерев зубами, проглотил. Прислушавшись к внутренним ощущениям, дикарь оскалился:
— Ха.
Дикари словно ожидали этой команды. Они стали торопливо нарезать мясо и раскладывать его по камням. В большинстве своем они резали слишком толстые ломти, а добравшись до костей, просто дробили их рубилами и, высосав костный мозг, также клали на просушку. Через час все камни и валуны были усыпаны ломтями мяса. Убедившись, что дикари следят за моими движениями, я демонстративно поднял свой ломоть и, нажав на него пальцем, перевернул его. Неандертальцы необычайно внимательны и точно копируют повадки животных и людей. Оставив их переворачивать ломти, я пошел к ручью, не забыв прихватить с собой свое самодельное копье.
Притопив бычий мочевой пузырь в ручье и придавив его сверху камнем, чтобы не унесло водой, я снял свои шорты из шкуры. Потом я погрузился в воду, чувствуя прохладу и облегчение. И снова на мой заплыв в озере пришли полюбоваться все дикари. Даже одеваться пришлось под их внимательными взглядами, хотя мне краснеть было не за что. Ну, не превосходили меня дикари размером мужского достоинства, что мне казалось странным, учитывая их невероятно мощную мускулатуру.
Я проверил пузырь, от которого все еще несло мочой. Сев в ручей на корточках, я постарался, чтобы в пузырь попадала вода через мочеиспускательный канал и выливалась через мочеточник. Мочеточники слиплись, и вода через них практически не выходила. Дикари снова вернулись в укрытие. Я же, поднявшись метров на десять, тщательно укрыл пузырь в воде, навалив вокруг и на него массу камней, чтобы его не съели хищные рыбы или другая живность.
Вернувшись к племени, я перевернул сушившиеся ломти мяса. К чести неандертальцев у них нет понятия воровства. Не буду утверждать за всех, но в этом племени за две недели такого не наблюдал. Оставшееся мясо на крупных костях поджаривалось на углях, распространяя вокруг запах горелого. Женщины, поняв, то из остатков им ничего не светит, собирали съедобные корневища, стоя по колено в воде, другая часть рвала растения прямо на берегу. Дети бегали вокруг редких деревьев на краю поляны, переворачивая опавшую прошлогоднюю листву в поисках личинок и жуков.
Вождь протянул мне кусок ребра с остатками прожаренного мяса, видимо в благодарность за подсказку о приготовлении мяса впрок. Мяса на ребре было немного, но я не испытывал особого голода. Быстренько покончив с костью, я начал обшаривать группу скал с внешней стороны в поисках камня для рубила. Несколько камней отбраковал сразу.
Вскоре мне на глаза попался необычайно светлый камень серо-голубого цвета с вкраплениями черных точек. Сам камень был неправильной формы с изломанными краями. Первый же удар о скалу расколол его надвое. Камни с такой способностью расслаиваться мне еще не попадались.
Несколькими ударами обычного булыжника, подобранного в ручье, я попробовал отбить такой кусок, чтобы у камня был клиновидный край. Но камень кололся непредсказуемо, и в итоге у меня оказалось около пяти кусков различной величины. Один из них был самый крупный и мог служить рубилом для нарезки мяса. Самый маленький кусок размером с пачку сигарет получился обоюдоострым, ним можно выполнять более тонкую и ювелирную работу. Засунув маленький камешек в шорты, с большим куском своего рубила я подошел к вождю, чтобы узнать его мнение.
— Га, — отозвался тот, едва взглянув на камень, выражая, таким образом, негативную реакцию на мою находку.
Дикарь взял из моих рук рубило и соударил со своим, раскрошив мое рубило на несколько мелких частей. Наглядная демонстрация впечатлила — мое рубило не годилось для тяжелой работы. Но мелкий камешек мог еще пригодиться. Еще час осматривал все скалы и валуны и обломки рядом с ними, но ничего подходящего не нашел.
Когда солнце начало клониться к закату, я сходил за своим пузырем-флягой. Мелкие речные обитатели все равно добрались до него, обглодав остававшиеся кусочки мяса на мочеточниках. Следующий день пузырь снова пролежал в воде, избавляясь от мяса и запаха, пока я придумывал, как сделать тесьму для горлышка своей «фляжки». Тесьма получилась неожиданно, когда я наткнулся на дерево, стоящее на берегу озера, очень похожее на иву. Кора с ветки дерева оказалась необычайно прочной и гибкой. На третий день после многократного промывания пузыря водой, я решил закончить работу по превращение его во фляжку.
Мочеточники были связаны между собой и образовали лямку, а чуть расширенный мочеиспускательный канал стал горлышком фляжки. Первый глоток из фляжки я делал со страхом, ожидая вкуса мочи. Но воды была без запаха и примесей, холодная и очень приятная. Наполнив свою фляжку, я закрыл тесьмой горлышко и перекинул её через плечо. Минимум два литра воды теперь бултыхалось в моем сосуде, можно было наполнить его еще больше, но я боялся разрыва пузыря, не зная его прочности.
У меня было самодельное копье и фляжка, оставалось решить вопрос возврата своего меча и определиться с тем, когда уходить домой. Прямо сейчас или подождать пока племя вернется к знакомым мне местам.
Глава 6. Нел
Обратный путь до бухты отряд прошел еще быстрее: после смерти и похорон их вождя ничто не держало людей здесь. Маленькое племя неандертальцев, встреченное по пути, было истреблено со звериной яростью. Четыре мужских и пять женских трупов, остались лежать в саванне, встретившись отряду Тиландера. Сам американец хладнокровно убил одну женщину, которая пыталась спастись. Трое гребцов, оставленных на «Акуле», без слов поняли, что поиски не принесли добрых вестей. Проведя на берегу бухты один день, чтобы люди отдохнули после изнурительного двадцатидневного похода, «Акула» подняла якорь следующим утром.
Обратный путь был долгим: гребцы не горели желанием грести, а встречное течение и почти полный штиль, затянули возвращение почти на десять дней. Когда «Акула» показалась в море, половина Плажа высыпала на берег. Возвращался Великий Дух Макс Са, впервые покинувший Плаж на такой долгий срок.
Мие предстояло скоро рожать, в этот раз ее беременность протекала сложнее, и живот был куда больше. Бер прибежал, чтобы сообщить новость обеим женам Макса, что корабль виден в море и прибудет через час к пристани. Оставив Мию, присматривать за детьми, Нел поспешила на берег: весь месяц ее мучили кошмары, что Макс не вернется. Теперь она буквально бежала, чтобы своими глазами увидеть корабль.
«Акула» шла под парусом, мучительно долго тянулось время, пока расстояние сократилось, что стали видны фигурки людей. Нел искала, искала и не находила. Она уже различала фигуру брата, американца и даже некоторых гребцов, что сидели на своих банках.
Когда до пирса оставалось около ста метров, Тиландер убрал парус и гребцы стали аккуратно погребать. Американец видел, что половина поселения на берегу. Он различил фигуру старшей жены Макса, но рыжеволосой среди встречающих не увидел. На минуту он даже вздохнул с облегчением, эта импульсивная женщина его тревожила.
Кода «Акуле» оставалось метров тридцать до пирса, Нел не выдержала:
— Макс Са, — ее голос был такой силы, что весь гомон на берегу стих. Нел крикнула снова, на этот раз в ее голосе был страх и печаль:
— Макс Саааааа.
Тиландер почувствовал, как увлажнились его глаза, и предательская слеза побежала по щеке. Не услышав ответа от мужа, Нел рванула в воду, прежде чем ее успели остановить. Ее ноги потеряли дно и она замолотила по воде руками, забыв про свое умение плавать. Тиландер и Бар прыгнули с борта одновременно: американец доплыл раньше до Нел и потащил ее к берегу. Потерявшая самоконтроль, девушка рвалась из его рук, Тиландеру пришлось приложить титанические усилия, чтобы вытащить ее на берег.
