дрожала, словно в лихорадке, пока пронзительный, торжествующий смех Лесной Воды переходил в кашель, пока тонкая, ироничная улыбка изгибала ее бескровные губы, а принц монголов, как будто бесцельно, по неосторожности, с медлительным достоинством, присущим его народу, повернулся к розовому дереву.
– О Аллах! Помоги мне, Всемилостивый Аллах! – раздались рыдания убитой горем Зобейды. – Пожалуйста! Пожалуйста! Не позволяй ему трогать розовое дерево…
Но молитвы позабылись, страх отступил в тот самый момент, когда глашатай халифа возвестил о прибытии еще одного жениха, и она посмотрела в сторону внешних ворот.
– Как… – удивленно сказала Земзем. – Я думала, только три принца будут свататься к вам! И вот едет четвертый! Кто бы это мог быть…?
– Кто бы это мог быть? – вторила Лесная Вода с гневным подозрением.
– Кто бы это мог быть? – вторили любопытные в саду.
– Кто бы это мог быть? – спросил Чам Шен Вонг К’аю громким голосом.
– Кто бы это мог быть? – спросила Зобейда со странным, сладким чувством, проникшим в глубину ее сердца.
И глашатай дал ответ:
– Ахмед, принц Морских Островов и Семи Дворцов!
– Во имя Превосходного Будды! – прошептал Чам Шенг своему доверенному слуге. – Нет такого ранга или титула!
И он отвернулся от розового дерева, так и не коснувшись его, чтобы посмотреть на Ахмеда, который ехал к дворцу, великолепно сидя на украденном снежно-белом жеребце, великолепно одетый в украденную парчу, вышитую золотом, великолепно вооруженный украденным ятаганом и боевым топором; за ним следовал Птица Зла, сидящий, словно обезьяна, на крошечном сером ослике; его наряд был чуть менее богат, чем у Ахмеда. Последний превосходно управлял лошадью, отпустив повод и свесив ноги в длинных стременах, изящно покачиваясь в седле. Он высоко держал голову; когда он рысью прискакал под окно Зобейды, она улыбнулась.
– Ах! – сказала она Земзем. – Посмотри, как он едет… и правда принц! Это он сделает меня счастливой. Аллах поможет ему коснуться розового дерева, как он уже коснулся моего сердца!
Лесная Вода стояла рядом с госпожой. Она была озадачена: кто этот принц Островов? Где она его видела?..
В саду Вонг К’ай шептал своему хозяину, что он скоро разберется с рангами и титулами нового жениха; но тем не менее…
– Пожалуйста, о Великий Дракон! Помните пророчество предсказательницы! Помните об арабских суевериях! Тот, кто первым коснется розового дерева…
– Да, да! – ответил Чам Шенг.
Он ступил вперед; и пораженная от ужаса Зобейда смотрела, как он поднимал худую желтую руку, чтобы сорвать один из цветков.
В этот самый момент в небесах, в Седьмом Зале Благословенного, ангел Свитков, Чернокрылый Ангел Судьбы, услышав немые молитвы Зобейды к Аллаху, решил вмешаться. Он вмешался, приказав крошечной пчеле, которая пила нектар в сладком центре розы, полететь, жужжа коричнево-золотыми крыльями, и опуститься на руку монгольского принца до того, как он коснется цветка, чтобы больно ужалить его и заставить отступить на несколько шагов. Мгновение спустя – возможно, для большей верности – ангел Свитков приказал той же маленькой пчелке перелететь с руки Чам Шенга на спину коня Ахмеда. Конь испугался. Он брыкался и вставал на дыбы; и, прежде чем Багдадский Вор смог натянуть уздечку и удержать коня, тот выбросил седока из седла, запустил его в воздух по дуге, и вор упал в самую гущу ветвей розового дерева.
Принцесса успокоилась.
– Во имя Аллаха! – воскликнула она. – Смотрите! Он коснулся розового дерева!
– Коснулся? – добавила Земзем, повторяя смех своей госпожи. – Нет… он почти сломал его!
Ахмед воспринял случайность с высшим спокойствием. Он спокойно сорвал одну из роз, воткнул ее в свой пояс и легко спрыгнул с дерева на землю недалеко от Чам Шенга, который тихо сказал ему с горькой иронией:
– Как было бы трагично, о великий принц Островов, если бы вы погибли и… ах… ах… положили бы конец вашей, несомненно, древней и прославленной династии!
Он отвернулся, когда Птица Зла отвел своего друга в сторону.
– Ты должен быстрее украсть ее. Монгольская свинья подозревает тебя, – прошептал он. – Поторопись, душа моей души, и укради принцессу. Вот! – вложил он маленькую стеклянную бутылочку ему в руку. – Это лекарство. И… вот… возьми эту тряпицу. Брызни несколько капель лекарства на нее, и…
– Нет, нет! – прервал его Багдадский Вор. – Я брызну снадобье на розу – розу судьбы…
Он открыл бутылочку и пропитал пунцовый цветок коварной египетской жидкостью.
Тридцатью минутами ранее, когда принц Индии въезжал в сад, Птица Зла спрашивал рабыню с золотой кожей и дерзкими глазами, как дойти до заднего хода комнаты принцессы Зобейды. Он использовал свои методы, сочетая взяточничество, лесть и – несмотря на его отнюдь не восхитительную внешность – явные, скорее даже наглые заигрывания.
– Скажи мне, Усладительница Душ! – шептал он ей. – Когда церемонии закончатся, я должен увидеть тебя! Да! Должен! Ибо ты бутон для тюрбана моего сердца! Мне бы хотелось стать твоим возлюбленным, о маленькое, нежное существо! Я бы хотел соединить твои губы с моими! Скажи мне, куда идти, о луна моего восторга!
Она рассказала ему; и теперь он следовал ее указаниям, ведя Ахмеда за угол главной садовой дорожки к стене, увенчанной парапетом, который окружал балкон и был весь покрыт цветущей виноградной лозой.
– Я буду ждать внизу, – сказал он. – Если кто-нибудь приблизится, я свистну дважды, как цапля. Поторопись!
Багдадский Вор полез наверх, используя виноградную лозу, как веревочную лестницу, достиг парапета, перепрыгнул через него и оказался рядом с Зобейдой, которая, услышав шум и ощутив странное предчувствие, вышла на балкон. Они встретились. Он молчал. Безмолвно он предложил ей розу, пропитанную снадобьем. Она взяла ее. Она хотела вдохнуть ее запах, и тут, опустив руку, тихим голосом она задала вопрос:
– Ты любишь меня, принц Островов?
Она стояла, не двигаясь, ее глаза лучились, ее губы разомкнулись: она казалась ожидающей, и радостной, и немного испуганной. Он подошел на шаг ближе. Он ощутил волшебство ее красоты, само ее присутствие, и подавляющая все нежность затопила его сердце.
– Да… да… – сказал он. – Я люблю тебя.
– Как сильно ты любишь меня, принц Островов?
– Я люблю тебя… ох… всей душой! Чтобы удержать тебя, я бы бросил петлю через далекие звезды. Я бы отдал тебе все, что у меня есть, всего себя, все, чем я буду, и это не измерит и тысячной части моей любви к тебе.
– И я, – прошептала она, – люблю тебя! – Она показала на пески Мекки: – Видишь, Аллах предсказал тебя с розой.
Она была готова поднести цветок к лицу, и тут внезапно отвращение охватило Ахмеда. Да, сказал он
