детей у Тишайшего было больше десятка только от первой жены. И еще несколько от второй. Собственно из-за этого потом и началась чехарда на российском троне — А дочерей сколько?
— Дочерей…? — задумался Петр — тоже две, насколько я знаю. Софья от первого брака, а Наталья от второго. А чего ты так удивился? У мужчин с даром много детей не бывает. Хотя ты же этого не помнишь, извини, Поль!
А вот и первые минусы от дара. Значит он работает по принципу — лучше меньше детей, но более здоровых. Так что не было в этой истории болезненного Федора III, Иван V не родился слабоумным, да и сам Тишайший прожил на несколько лет дольше. Что впрочем, не отменило борьбы Милославских и Нарышкиных после его смерти. И далее история этого мира опять стала похожа на мою.
Как компромисс между царской родней, Иван и Петр стали соправителями. Софья рвалась к власти, задвигая младших братьев, а молодой Петр положил этому конец, жестоко подавив стрелецкий бунт. Потом он также рано женился по воле матери, родил наследника, названного Алексеем, и так же отправился покорять Европу в составе Великого посольства, оставив царство на старшего брата. А вернувшись, также поставил Россию на дыбы своими реформами и репрессиями.
Первое, что сделал Петр I, сев на трон — ввел полную монополию на владение небесными камнями. Отныне никто не смел, ни самостоятельно искать их, ни вживлять — такое было возможно только по прямому распоряжению императора и при участии особых монахов. Но патриаршество он отменил, и назначил себя главой Церкви, а созданный им Синод, по сути стал обычным министерством. Петр I продолжил гонение не только не Церковь, но и на язычников, видя в них угрозу своей власти. Но при этом разрешил открывать протестантские храмы — лютеранские и кальвинистские. Да, еще и принял императорский титул — что язычники и часть консервативных церковников восприняли, как впадение в католическую ересь.
Окончательным разрывом Тройственного Договора стал приказ царя своему наследнику жениться на иноземной принцессе. А потом и сам император женился на обозной шлюхе и короновал ее. Тут уж возмутились даже самые терпеливые! Но очередной заговор с целью свержения Петра I и возведения на трон его наследника Алексея, провалился. Зачинщиков, включая царевича, казнили. И, судя по всему, история снова вернулась в привычную колею — после смерти Петра I настала эпоха дворцовых переворотов и бабьих царств. И кроме Анны Иоанновны, все последующие правители России были уже носителями немецкой крови.
Так все и продолжалось. За тем лишь исключением, что аристократия планомерно улучшала свою породу путем селекции с помощью «небесного дара», а детей в их семьях становилось все меньше. Включая и императорскую семью. Так что не зря император Павел I подозревал свою супругу Марию Федоровну в том, что она родила часть их детей от любовника. Сам император, обладая даром, по определению не мог иметь больше 3−4 -х детей. Два его первых сына — Александр и Константин — были родными. А вот последние — Николай и Михаил — уж точно имели другого отца, а значит, и по крови Романовыми не были.
И это стало одной из важных причин мятежа, поднятого сподвижниками Павла Стоцкого и Петра Южинского. Одно дело — присягнуть на верность законному наследнику Константину Романову, и совсем другое — цесаревичу Николаю, рожденному непонятно от кого. Нет, судя по эффектной внешности Николая, любовником Марии Федоровны тоже был кто-то из родовитых аристократов. Но… не покойный император Павел I. Хоть он и признал своими всех детей во избежание позора. Кто же тогда знал, что у Александра наследников не будет, а Константин Романов сам откажется от трона?
Так что оказалось, у заговора были и вполне объективные причины, а не только желание дворян поправить свое материальное положение и получить доступ к «звездам»…
* * *
За нами пришли на четвертый день. Велели собрать личные вещи и повели куда-то длинными подземными переходами. Оказалось, нас перевели из крепости в Кронверк и даже поселили вдвоем в одну камеру. Место было жутковатое, хотя поняли мы это далеко не сразу. Сначала нам бросились в глаза грязь и сырость, дышать здесь было совершенно нечем — от испарений по стенам камеры сочилась влага и стекала на пол. А судя по мусору в углах, тут еще совсем недавно кто-то жил. Подозреваю, что те из заговорщиков, которым уже огласили приговор и отправили на каторгу или в другие крепости.
Единственная радость — вечером принесли кусок серого мыла на двоих, корыто и пару ведер теплой воды, чтобы мы могли помыться. Было не до стеснения, спасибо, как говорится, и на этом. После помывки нам стало немного легче… Кстати, я убедился в своих предположениях — тела и у Южинского, и у Стоцкого, действительно стройные и подтянутые, хоть обоих сейчас на подиум. Но вот в отличие от меня, настроение у Петра испортилось окончательно
— Паш, ты не понимаешь, к чему эта их «доброта»? Похоже, нас завтра все-таки казнят…
Я промолчал и не подал вида, но про себя испытал огромное облегчение. Ну, вот и хорошо! Давно пора. Сколько мне здесь еще мучиться?
— Ой, а у тебя «дар» мерцает! — Петр кивнул на мою грудь — Правда, совсем, совсем слабенько…
— Сам вижу — буркнул я, вытираясь льняным полотенцем — но дара я больше не чувствую.
— Что же у инквизиторов пошло не так?
Риторический вопрос. И не по адресу. Да и какая теперь в общем-то разница?
— Кстати, а какой родовой дар у Стоцких? — поинтересовался я, натягивая рубаху
— Скорость — мгновенно ответил Южинский — У твоего батюшки был даже девиз, дарованный императором. «Быстрота и натиск». Ах, какой рывок ты совершил к гальским флешам под Смоленском! Я и моргнуть не успел, а ты уже возле третьей батареи, рубишься с канонирами.
— И надолго я так мог… ускоряться? — прислушался к себе, но ничего в теле Стоцкого не отозвалось.
— Пару минут. Это родар…
— Прости что⁈
Мне показалось, что я ослышался. Чем дальше, тем больше с эти их даром странностей.
— Родовой Дар. Родар, если сокращенно — Южинский ополоснулся чистой водой, и тоже начал одеваться — Его, кстати, можно развивать всю жизнь.
— А у тебя он какой? — мне просто стало любопытно, в чем особенность Пети и его рода. Красивый парень, но не сказать, чтобы качок. Явно не силач. Голос тоже вполне обычный.
Южинский покраснел, как девица.
— Я… хорошо чувствую животных. Мне послушны собаки, лошади, другие домашние животные. А из диких только небольшие — если они меньше лисы.
— А медведя позвать можешь?
— Что ты! — рассмеялся Петя — Управлять таким крупным и диким животным — это нужно быть главой рода! И много лет упражняться, развивая в себе дар. Ах, какая у нас псарня! — и вдруг осекшись, посмурнел — была…
— Почему была⁈
— После моего ареста, отцу было велено немедленно отправиться в подмосковное имение. Вроде и нет официальной ссылки, но с императором не поспоришь. И он был вынужден продать свору наших гончих. А ведь столько сил на них было положено…
Воцарилось молчание. Петя тяжело вздохнув, сел на свою койку и уставился невидящим взглядом в темное окно, замазанное краской
В этот вечер мы больше практически не разговаривали. Петру, судя по тяжелым вздохам, доносящимся с его койки, было плохо, но он крепился, не желая показывать передо мной свою слабость. А я его больше и не дергал своими расспросами, понимая, что ему сейчас совершенно не до них. Так незаметно и уснул, мечтая снова увидеть во сне жену и дочерей. Но видно не судьба…
* * *
…Железный засов загромыхал, прерывая тревожный сон, и ранним воскресным утром нас с Южинским наконец-то повели на казнь.
Утро было на удивление солнечным, видимо Прохор маленько ошибся со своим прогнозом. Мы пришли на какой-то клочок земли внутри крепостной стены, заметенный снегом. Впрочем, сейчас снег здесь был грязным, потому что смешался комьями земли. Нас с Петром поставили спиной к стене, перед двумя свежевырытыми могилами. Так надо понимать, они нас здесь заодно и закопают, как безымянных зэков — без крестов и гробов, просто землицы поверх савана присыплют и к лету следа от наших могил не останется.
Напротив нас, в шагах тридцати выстроилась шеренга из восьми солдат под командованием молодого белобрысого офицера. Было что-то знакомое во всем этом показном антураже, что-то такое крутилось в моей памяти, я о подобном читал, но давно, еще в школе… Мою попытку вспомнить прервало появление Гирса. Сегодня он был в шубе и треуголке, с ним пришел какой-то высокий армейский чин — видимо,
