мы. Надо защищаться. Если воины придут сюда, то убьют тело, в которым ты находишься. И ты тоже умрешь.
– Смерть не властна надо мной.
Имва был готов поспорить, что видит перед собой не девушку, а бледного старика. Та же улыбка, даже раны проступают на щеках. И он как будто издевался над ним. Раньше бледный человек убивал людей просто так, а теперь не хочет ничего делать. Имва запыхтел, переваливаясь, и посмотрел по сторонам. Дым понемногу рассеивался или ветер менял направление: скоро они окажутся абсолютно открыты. Люди двигались очень медленно и осторожно, но все равно были уже слишком близко.
– Чего тебе надо?! – в отчаянии воскликнул Имва.
– Отличный вопрос! Мне нужно… все! Но для начала помощь. Я окажу услугу, но ты дашь слово, что исполнишь мою просьбу.
– Какую просьбу?
– Не все ли равно? Одна помощь в обмен на одно желание. Что скажешь, дитя?
Виктория протянула руку. Знакомую и абсолютно чужую. Имва с болью сжал зубы. Должен быть другой выход. Должен быть! Но он упорно его не видел, а времени больше не оставалось. Белый человек мог желать чего угодно, и плата может быть непомерна. Но Имва хотел жить и хотел, чтобы Виктория тоже жила. И Рантар.
– Хорошо, – выдохнул он, пожимая руку старика и закрывая глаза.
– Да будет так.
Ладонь обожгло могильным холодом, а хватка оказалась такой сильной, что заныли кости. По коже будто поползла невидимая змея, обволакивая кисть все новыми и новыми кольцами. Незримая чешуя прижигала кожу. Имва был готов закричать, но тут внезапно все закончилось.
В это же мгновение Виктория слегка задвигала пальцами, и Имва ощутил невидимую волну. Та расползалась по воздуху вокруг них. Коснулась людей и ушла дальше. Они не чувствовали изменившей вокруг все волны, но один вдруг схватился за живот и сложился пополам, потом поднялся в воздух и бешено задрожал. Второй схватился за голову и истошно заорал. За ним еще один, и следующий. От воплей у Имвы заложило уши, он зажмурился, а когда открыл глаза, то все люди уже бездвижно лежали. Никто больше не кричал и не шел им навстречу. Имва был уверен, что никто даже не дышит.
«Невероятно. Он справился за миг, пара движений пальцами, и он так изменил форму!»
Легкость, с которой Мозес творил магию, заставляла содрогаться, но вместе с тем пробуждала и восхищение. Если бы Имва обладал хоть половиной таких способностей, то посчитал бы себя непобедимым.
А сейчас он был опустошен. Раздавлен. Необходимость менять форму вымотала все его силы. Тело отчаянно дрожало. А еще он почувствовал на ноге рану.
Имва перевел взгляд на Викторию. Ее голова запрокинулась, рот слегка приоткрылся, а глаза, наоборот, были закрыты. Видимо, старик ушел. Взгляд упал на свою руку, но там не было ран или ожогов. Не было даже следов колец невидимой змеи. И все же Имва ощущал их присутствие. Где-то за гранью обычных ощущений.
Он сглотнул.
«Я еще об этом пожалею».
И все же он сделал, что должен был. Имва не хотел этих смертей, вообще ничего этого не хотел. Просто стремился помочь человеку, который считал его большим, чем просто пустое место. О плате он подумает позже, когда будут силы. Имва присел, разглядывая пожар, обломки стен и десятки бездвижных тел, включая мощное тело полувеликана. Похоже, люди были правы, когда называли Рантара черной смертью.
Тот зашевелился, приходя в себя. Целый глаз открылся, оглядывая разрушение. Рантар распрямился и сразу же взялся за топор.
– Все в порядке, они все мертвы, – тихо сказал Имва.
– А Феликс?
Голос Рантара изменился, в горле забулькало, что-то надорвалось. Имва оглядел двор, где потрескивал огонь, и пожал плечами. Он и думать забыл, что там тоже были люди. Вдруг все внутри сжалось от страшной мысли.
«Нет, нет, нет! Если во дворе сын Рантара, то бледный старик?..»
Имва замотал головой, отказываясь верить. Нет, он не мог все испортить. Только не снова! Это будет нечестно. Он и так заплатил за сделку со стариком неведомую цену. Имва попросил убить воинов, что им угрожали. Мальчик Рантара не должен считаться за воина. Все должно быть хорошо. Имва слишком часто ошибался, на этот раз все должно быть правильно.
«Я должен убедиться, что все в порядке».
Рантар поднялся на ноги, охнул, но все равно распрямился. В руках был только один топор. Будто заметив это, он обернулся и вытащил второй – с противным чавканьем – из головы Усина.
– Ты же не собираешься идти туда один? – спросил Имва.
Он придвинулся ближе к Виктории, которая будто спала. Ее лоб был горячим, но дыхание ровным, и чутье подсказывало, что все будет хорошо. Какое-то мгновение Рантар стоял рядом с ними молча, Имва не вполне был уверен, что тот понимает, где находится и что происходит. Взгляд его был пустым, потерянным. Но тут Рантар сказал:
– Я найду своего сына.
Каждый вдох пытался разорвать грудь, а в глазах вспыхивали черные пятна. Точнее, в одном глазу. Второй нарывал, возможно, его было уже не спасти. Но это было не важно, Рантар все равно шел вперед. Виктория лежала на земле, бездвижная, с приоткрытым ртом. Напоминала спящего котенка.
Имва закашлялся, его хвост как безумный хлестал по земле из стороны в сторону. Амеван оставался амеваном, даже если был полукровкой. Неловкими пальцами он пытался затянуть окровавленную тряпку на ноге. Он выглядел, как кот, которого пыталась переехать телега. Да и сам Рантар чувствовал себя не лучше. Не помешало бы сделать перевязку. А лучше отдохнуть, не двигаться несколько дней. Усин перемолол его. Все тело превратилось в одну большую рану, но если Рантар будет приходить в себя, то потеряет драгоценное время.
Тяжесть топоров не позволяла рукам подняться. Пальцы приклеились к рукоятям от загустевшей крови. Сложно было сказать, дрожат они от усталости или это был очередной приступ.
– Будь с ней, дальше я сам, – сказал Рантар Имве.
– Нэт, – Имва встал, слегка покачиваясь. – Идти вместе. Она сильная.
– А я слабый?
– Я не спорить, просто идти.
Имва старался идти так, чтобы не было заметно его хромоты. Спорить с ним было бесполезно. Он мог сотню раз передумать и уйти, но все равно продолжал помогать Рантару. Такой фантастической упертости даже у чистокровных гоблинов не встретить. Был с десяток причин оставить его тут, пусть даже силой, но внутри Рантара все-таки щекотало редкое чувство. Признательность. И еще уважение. Амеван вырос у него на глазах.
– Только
