– Какие же?
Дэвид сглотнул.
– Белые. Очень большого размера.
– Насколько большого, сэр?
Снова сглотнув, Дэвид вытащил блокнотик со скрупулезно высчитанными параметрами и зачитал их вслух. В магазинчике воцарилась тишина.
Наконец Франкони нарушил паузу.
– Правильно ли я понял, вы собираетесь преподнести их кому-то на Рождество?
Дэвид кивнул:
– В доказательство серьезности своих намерений я готов сразу заплатить всю сумму, если вы возьметесь за заказ. Возьметесь?
–Нет.
На Дэвида навалилась чудовищная, нечеловеческая усталость.
– Спасибо, что хотя бы не засмеялись мне в лицо,– вздохнул он, направляясь к выходу.
– Почему вы не обратились ко мне раньше?– укорил старичок. – Будь у меня фора, я бы сделал вам туфли.
– Не сообразил. Мы оборачивали ей ноги в... Даже в голову не пришло. В общем, не сообразил. Доброй ночи, мистер Франкони.
– Стойте,– окликнул его сапожник. – У меня есть то, что вам нужно.
Дэвид недоверчиво обернулся.
— Без шуток?
– Абсолютно серьезно. Размер совпадает, белые. Счастливое совпадение, согласны? Пять лет назад я изготовил их для рекламной акции. Когда кампания завершилась, фирма-заказчик хотела пустить туфли на сырье для стандартной обуви, поэтому я выкупил их обратно. Грех уродовать такую красоту – их фабрикам подобное даже не снилось... Туфли хранятся в кладовой над магазином. Желаете взглянуть?
– «Желаю» не то слово,– откликнулся Дэвид.
По узкой лесенке старичок проводил гостя наверх и щелкнул выключателем, озарив длинную, словно пенал, комнату, набитую всякой всячиной.
– Сюда, сэр.
В темном и пыльном углу мистер Франкони жестом фокусника сдернул брезент.
— Восхитительное зрелище, правда?
Завороженный, Дэвид подался вперед и коснулся ближайшей туфли. Мягкой, точно морская пена. Контуры каблука и подъема плавностью не уступали клиперу. Единственное, носок слегка заострен, и каблук мог бы быть повыше. Зато материал – нежнейшая телячья кожа, и белая, как первозданный снег.
– Берк ничего не смыслил,– вырвалось у Дэвида.
– Берк?– переспросил мистер Франкони.
Дэвид улыбнулся, чувствуя, как тает лед, сковавший его сердце.
– Эдмунд Берк, английский политик позапрошлого века, мнивший себя знатоком красоты [5]... Мистер Франкони, я готов купить эти туфли, если вы согласны продать их. Старичок озадаченно нахмурился.
– Кто-то из ваших друзей занимается обувью и хочет выставить их на витрине?
– Нет. Но и в углу они пылиться не будут, уверяю вас. Ну так что, мистер Франкони, по рукам?
– Их точно не порежут на заготовки?
– Ни в коем случае. Обещаю.
– Это хорошо. Пять лет они пролежали в темноте за ненадобностью. А это досадно, ведь хорошие туфли должны носиться. Конечно, хозяйки для них не сыскать, но пусть хотя бы послужат благой цели. Вы на машине, сэр?
– Мой грузовик припаркован в десятке кварталов отсюда.
– Подгоните его ко входу. Сейчас мы отнесем туфли вниз, а как подъедете, поднимем в кузов.
Прихватив по «лодочке», они вернулись в магазин. Из соседней телефонной будки Дэвид вызвал такси и отправился за грузовиком. Внезапно мир снова заиграл яркими красками. Мелодии рождественских гимнов ласкали слух, переливы гирлянд наполняли душу радостью. Варавва сгинул с улиц. Люди торопились домой к пылающим каминам и семьям. Теперь Дэвид может ехать к себе с чистой совестью. Ему есть чем наполнить рождественский чулок.
Как прекрасны ноги твои в сандалиях!
Едва грузовик подкатил к задней двери маленького домика, как на пороге возникла встревоженная Барбара.
– Дэвид, где ты пропадал? Уже почти полночь!
Он выбрался из кабины и шагнул к кузову.
– Барбара, ты не поверишь! Нам сказочно, просто сказочно повезло! Взгляни!
Обхватив себя руками, чтобы хоть немного защититься от холода, девушка сбежала по ступенькам. Дэвид снял брезент, скрывавший вожделенную покупку, и повторил:
– Взгляни!
Снегопад прекратился, небо усыпали звезды, в их свете «лодочки» чудились Дэвиду хрустальными туфельками Золушки. Однако Барбара не разделяла его восторгов. Скользнув по туфлям глазами, она обрушилась на Дэвида.
– Идиот! Мы из кожи вон лезем, чтобы сохранить тайну. Закупаем провизию в разных городах, прикидываемся парой чокнутых писателей, отваживаем любопытных. А ты берешь и выкидываешь такой фортель! Может, сразу повесим на дверь табличку «Великан» и стрелочку! Нас же растерзают местные и репортеры. Да как тебе в голову пришло сотворить такое?
Уязвленный Дэвид принялся оправдываться.
– Я купил их в городе, у богом забытого сапожника. Никто не узнает.
– Это ты так думаешь, что никто не узнает, но не можешь знать наверняка. В нашем положении нельзя рисковать. Кругом люди, и если кто-то пронюхает... Барбара вдруг осеклась, пораженная переменами в собеседнике. Пять минут назад он стоял, горделиво расправив плечи, а теперь ссутулился, уставившись в пол.
– Бедный Дэвид,– ласково произнесла она. – Туфли действительно прелесть. Надо занести их в дом и упаковать.
Дэвид мгновенно воспрянул духом, в глазах появился блеск.
– У нас есть большая коробка? Оберточной бумаги хватит?
– Я приберегла коробку от новой швейной машинки. Должна подойти. Не переживай, как-нибудь справимся.
Из кузова «лодочки» перекочевали на кухню, а оттуда в гостиную, заваленную рулонами ситца, перкалевой ткани и джерси. Дэвид расчистил свободное место, и они принялись за работу. Коробка от швейной машинки не подвела, но на упаковку пришлось извести всю оберточную бумагу.
– Проклятье!– чертыхнулась Барбара. – Теперь мне не во что завернуть твой подарок.
– А мне твой.
Барбара взглянула на него поверх пестрых узоров из рождественских колокольчиков и остролиста.
– Просто положим их под елку, пока никто не видит. Ладно, иди ужинать, еда греется на плите.
Дэвид устроился за кухонным столом, Барбара села напротив, прихлебывая кофе. Ужин был выше всяких похвал. Как всегда. За что бы ни бралась Барбара, все ей удавалось с блеском. Покончив с едой, Дэвид отодвинул стул и поднялся.
– Давай помогу убрать посуду, а после вместе отнесем подарок в большой дом.
Барбара, до сих пор не сводившая с него глаз, вдруг потупилась.
– За посуду не переживай, справлюсь. Лучше иди один, я присоединюсь чуть позже.
– Хорошо, только подгоню грузовик.
Дэвид сунул коробку в кузов, вскочил за руль и запетлял по извилистому спуску к большому дому. Раньше они с Хелен жили там вдвоем, пока не стало слишком тесно. Ставни были закрыты, но не прилегали вплотную, и сквозь щели в ночную мглу пробивался теплый свет. У галереи Дэвид развернул грузовик и сдал назад – так откидной борт оказался вровень с крыльцом. С коробкой на плече он направился к парадной двери. При виде Хелен его охватила гордость. Исполинская красота захлестнула прямо с порога. Дэвид пересек огромную гостиную и положил коробку под нарядно украшенной сосной. На Хелен было белое платье — Барбара сшила его из списанного парашюта, купленного Дэвидом. Ткань мягкими складками ниспадала на бедра, тонкой пелериной окутывала величественно вздымающуюся грудь, снежным хороводом обвивала изящно вылепленные колонны ног. Лицо Хелен лучилось от удивления и восторга.
– Счастливого Рождества, любимая. С годовщиной тебя, — поздравил Дэвид.
Сгорая от нетерпения, она склонилась над коробкой. Гигантские девичьи пальцы разорвали обертку. Увидев туфли, Хелен горько заплакала.
V
Весной, едва сошел лед, Хелен, невзирая на протесты супруга, начала купаться в озере. Не помешали ни погода, ни холодная вода, и Дэвид заподозрил, что к физическим изменениям ее организма теперь добавились физиологические. Впрочем, озаботиться новой проблемой он не успел, поскольку в конце апреля случилось нечто, вынудившее его срочно продать ферму и перебраться на западное побережье.
