мадам Де Рибас, где Пётр Христианович продолжал снимать ту саму огромную в квартиру на втором этаже, где жили братья Чарторыйские (невинно убиенные), и где ещё половину кладовки всякие разные ценные ценности занимали. Уменьшилось слегка, бумажных денег почти не осталось, их Брехт старался в первую очередь истратить, помня про инфляцию. Серебро с золотом вещь вечная, пусть лежат себя. Мужичок был в красном сюртуке со всякими золотыми листиками вышитыми и князь Витгенштейн его сначала за английского офицера принял. Они столкнулись у входа в парадное. Брехт выходил, и тут карета в подворотню заехала, и из неё этот сухонький горбоносый человечек выскочил и быстрым шагом, чуть не вприпрыжку, бросился к Петру Христиановичу. Тот, приняв его за английского офицера, который бежит, чтобы пощёчину там ему отвесить или перчатку в рожу бородатую швырнуть, приготовился встретить хуком сногсшибательным. Спасло человечка промедление, он остановился в двух шагах от Брехта. Презрительно глянул на него и на немецком вопросил:
— Скажи, любезный, где мне увидеть графа фон Витгенштейна?
— А почто он вам, господин …? — Ванькой Иван Яковлевич Брехт прикинулся.
— Иоганн Филипп Карл Йозеф Граф фон Стадион! Не твоё собачье дело. Где можно графа найти, мне сказали, что он тут живёт. — Нос клювообразный задрал красномундирник.
Брехт сразу успокоился. Не может английский офицер говорить на южно-немецком диалекте и иметь фамилию Стадион, да ещё и зваться Иоганом Филипом Карлом Йозефом. Жирно для нагла будет.
Интересно, а стадионы в честь этого перца назвали стадионами, или этого немчика в честь стадионов. И вот нос ещё, подозрительный нос, прямо как у Брехта. Уж не с ним ли его бабка шуры-муры водила?
Карета у Стадиона была большая, еле влезла в подворотню, точнее — высокая, всякая резьба с коронами на крыше. Разве графам положено иметь такие короны?
— Иоганн, значит? Филипп, выходит? Карл, получается? Разрешите представиться Ваше Сиятельство? Я — Пётр Хртстианович. Ах, да, князь фон Витгенштейн-Дербентский. — И рожу улыбчатую сделал. — Борода это маскировка, не обращайте внимания.
— Князь? Ох, простите Ваша Светлость. Давайте начнём сначала. Я — посланник императора Священной римской империи немецкой нации Франца Иосифа Карла, второго этого имени, в Санкт-Петербурге.
— Рад за вас, господин граф, пройдёмте в дом, не принимать же послов на пороге. — Брехт про такого посла не слышал. Министра иностранных дел Австрии Меттерниха помнил из истории, а этого вот нет. Тот вечно против России мутил, да и этот не лучше, австрияки могут быть союзниками, а вот друзьями России никогда.
— Да. Нам нужно переговорить перед вашим отъездом в Вену.
Вот, ведь гадство какое, все вокруг знают, что его отправляют посланников в Вену, а ему самому забыли сказать.
— Угостить вас вином, Ваше Сиятельство? — когда Брехт усадил посла в кресло в каминном зале, тот всё не мог успокоиться, дёргался. — Лафитничек, чтобы беседа плавно прошла?
— Я, я! Лафитничек! — бросил озираться товарищ Стадион.
— Вань, скажи Василисе, чтобы две рюмки абсента сама принесла и чтобы не кланялась, а высоко нос задрав шла, — по-русски сказал полушёпотом Пётр Христианович стоящему у шторы Ваньке.
Ага, знай наших. Василиса Преблудная спесь с немцев лихо сбивает. Все рты раскрывают, да и не немцы тоже. Все Клавки Шифер повесились от зависти, красоту такую узрев.
Стадион не замечая, что в напитке семьдесят почти градусов, залпом маханул сто грамм и даже рукавом занюхивать не стал. Оглядывал, осматривал Ваську.
— Ещё по одной? — Щёлкнул у посла перед носом Брехт пальцами, выводя того из созерцательного состояния.
— Я! Я! По одной!
— Василиса, принеси ещё, только надень то платье синее с вырезом. Только мухой.
— Стыдно, — потупилась Василиса Преблудная.
— Стыдно, когда видно, а там и не видно почти ничего. Зачем шили, нужно же опробовать это оружие на людях. Мигом.
— Граф, у вас ко мне какое-то дело? — дождавшись, когда умышленно виляющая задом блондинка скроется за шторой, поинтересовался у гостя Пётр Христианович.
— Да, граф, ах, да извините, князь, я бы хотел переговорить с вами о тех приращениях к Вюртенбергу и Бадену, которые пытается … осуществить на переговорах в Париже Ваш Государь.
— Стоп. А вы не знаете граф, а что собираются сделать с моим графством?
— Вашим? — глаза по рублю у посла стали.
— Город Берлебург и другие земли княжества Сайн-Витгенштейн?
— А, это княжество? Знаете князь, там сотни изменений, кажется, оно войдёт в состав герцогства Гессенского.
И тут снова появилась Василиса Преблудная в синем приталенном платье с таким глубоким вырезом на груди, что приличная её грудь вся оказалась на виду, чуть соски наружу не торчат. Немец икнул и опять не глядя в себя сто грамм абсента заглотил. Слаб на передок. Тьфу. Эстет.
— Васька, повтори.
— Ещё по одной?
— Я! Я! По одной, — слюни закапали.
Кто идёт медленно и не спеша, тому не длинна никакая дорога; кто терпеливо готовится в путь, тот непременно приходит к цели.
Жан де Лабрюйер
Эх, дорога, пыль, да дурман, колеи, ухабы, и с болот туман.
Рысили второй день. А сколько этих дней ещё впереди. Всё же где-то не там Пётр Столицу строить начал. У моря? Архангельск тоже у моря. Чего уж там-то не построить? В результате сейчас как в Вену добираться? У Пётра Христиановича полно хороших английских карт скопилось, он по двум подходящим маршрут наметил и приблизительно высчитал длину этого пути, получалось километров чуть не две тысячи, если и меньше, то всего на сотню вёрст. И как бы хотелось другим маршрутом ехать, уж больно всё места не самые спокойные. Сначала нужно добраться до Пскова, и тут нет проблем. Россия вполне спокойная сейчас страна, тут легче понос заполучить, чем другие проблемы по дороге. Дальше примерно на таком же расстоянии лежала Даугава. Тоже, в общем, Россия, но там уже Прибалтика и порядка должно быть поменьше. Но это не критично, всё же большим отрядом едут. Потом можно было ехать через Вильно или через Каунас, который сейчас ещё Ковно. Брехт решил, что всё же Вильно, какая ни какая, столица и там лучше с прокормом будет и с ночлегом. Проблемы прямо за ней и начинались, через Гродно нужно было ехать в Варшаву. А там очень и очень не спокойно. В отличие от Александра, Прусский король после этих выступлений якобы поляков с их организацией «от моря до моря», понукаемый англичанами, ещё мстящими полякам за убийство своего посла в Петербурге, гайки в герцогстве Варшавском закрутил. И частым
