— Иван!!! Ива-а-а-н!!!
Нахмурившись, я привстал. Начал оглядываться, предполагая, что меня зовут откуда-то из хвоста колонны. Имя-то моё в Обертоне всегда было на слуху. Там меня знала каждая собака.
Но, оказалось, по имени меня звали именно из толпы встречавших: чуть левее, расталкивая плотную человеческую пробку ручищами размерами с добротное бревно, к барьеру из солдатских рядов пробирался заросший бородатый мужик. Он пихался локтями, без сомнения хватал более слабых за шкирки, бесцеремонно отталкивал и пёр, как ледокол.
— Иван! — прокричал мужик ещё раз. Увидел, что я, наконец-то, его заметил и принялся размахивать огромными лапищами, как сигнальщик на флоте. — Иван!!!
От неожиданности я замер на пару-тройку секунд. Не потому, что не ожидал, что здесь кто-то знает моё имя. А потому, что узнал мужика. Многие месяцы я делил с ним кров и краюху хлеба.
— Дагнар? — ошалело прошептал я, тщательнее рассмотрев знакомую мордень того самого нескладного увальня, который в лагере, где правил Джон Казинс, распахивал земли и отвечал за посевы. — Не может быть.
— Иван! — отчаянно прокричал Дагнар, когда упёрся в забор из пик и понял, что дальше ему не пройти.
— Стоп карета! — скомандовал я Беналу и спрыгнул на мощёную дорогу.
Сималион и Иберик опередили меня. Едва мои ноги коснулись камня, они уже были рядом.
Неожиданная задержка слегка напрягла ситуацию: встречающая толпа, увидев, что аниран пожелал снизойти к ней, принялась напирать. Если бы не быстрая реакция Бертрама и гессеров, мой экспромт мог бы привести к трагедии.
— Быстро! Быстро в строй! — прокричал тот и успел помочь страже сориентироваться.
— Этого! Этого пропустите! — я принялся продираться сквозь частокол охранников. Отталкивал спины и толкал в плечи каждого, пока не пробился к Дагнару.
Тот отчего-то сразу поплыл. Увидев, что я его заметил и спешу, перестал сражаться с толпой и зарыдал. Осел на землю, как засохший стебель, по-дурацки улыбался и плакал.
К счастью, при помощи тумаков и известной матери, мне удалось быстро к нему пробиться. Гессеры подсобили, вытащили здоровяка из толпы, взяли под руки и усадили посреди дороги.
— Дагнар? Ты ли это?
От откормленного деревенского увальня практически ничего не осталось. Только рост, пышная борода и всё ещё крепкие руки. Грязное тряпьё на исхудавшем теле красноречиво говорило о том, что Дагнар весьма близко познакомился с таким понятием как голод.
— Иван… Иван… — Дагнар всё никак не мог взять себя в руки. Всё пускал нюни. Затем сел на колени, дёрнулся и обнял мои ноги. — Иван…
— Да ты чего, Дагнар? Ты ли это? — я без труда высвободился, сжал бородатые щёки ладонями и посмотрел в голубые глаза. А затем, без всякого сожаления, отвесил пощёчину, так как в глазах видел только слёзы и радостную покорность. — Ну-ка приди в себя! Ты что делаешь в Валензоне? Как здесь очутился?
— Аниран, нельзя задерживаться, — Бертрам смотрел по сторонам и непрерывно приказывал гессерам сдерживать толпу.
— Что происходит? Почему задержка? — откуда-то издали раздался озабоченный голос поверенного. Тот, судя по всему, совсем не желал, чтобы анирана раздавили ещё до момента, как он доберётся до площади.
— Я верил… Я всегда верил, что ты не бросил нас, — пощёчина немного отрезвила бывшего здоровяка. Он даже начал говорить членораздельно. — Я знал, что ты придёшь за нами… И ты пришёл…
Мне стало немного не по себе. Ведь я точно знал, что бросил людей в лагере осознанно. И не собирался к ним возвращаться.
— Так, ладно, — я быстро взял себя в руки. — Помогите затащить его в карету… Отец Эриамон… Отец Эриамон, бутыль подготовь. Будем лечить пациента… Быстрее давайте!
Окрик помог ситуации разрешиться. Бессердечные гессеры поволокли Дагнара к карете и чуть ли не зашвырнули в неё. Я прыгнул следом и запер дверь, предварительно приказав немедленно двигаться дальше.
— Так, ну-ка возьми себя в руки! — когда карета двинулась, я вновь вцепился в бородатые щёки. — Прекрати пускать сопли! На слюнтяя стал похож… Святой отец, дайте ему успокоительного.
Без лишних слов слегка удивлённый отец Эриамон всучил Дагнару до краёв налитый бокал.
— Пей! — скомандовал я.
К счастью, к алкоголю, насколько я помнил, Дагнар не питал отвращения. Он схватил бокал двумя руками и, не пролив ни капли, влил вино в глотку одним махом.
— Однако… — с подножки присвистнул удивлённый Иберик.
— Ты бы видел, как он хлещет секху… Но не суть. Дагнар. Дагнар, соберись! Отвечай: ты что здесь делаешь? Как очутился? Где другие?
Дагнар облегчённо выдохнул и уставился на меня слегка осоловевшими, но по-прежнему влюблёнными глазами.
— Я знал, что ты нас не бросишь, — повторил он то, что уже говорил. Только в этот раз сопли не сползали по бороде. — Я специально пришёл к северным вратам, — продолжил он. — Слухи, что в Валензон прибудет посланник небес, дошли до нас. Всё лето Валензон жил этими слухами. Я молил Триединого, — Дагнар осенил себя знаком. — Чтобы этим анираном оказался именно ты, Иван. Ведь только ты способен защитить нас и спасти.
— Нас? Кого "нас"?
— Я пришёл сюда не просто так, — Дагнар сделал порывистый жест и сжал мои пальцы. — Я пришёл, потому что нам нужна помощь. Нам всем: мне, бабам, детям, знахарке, её внучке и следопыту.
Слова бывшего пахаря ударили меня под дых. Я натурально замер.
— Что? — с трудом выдохнул я. — Что ты сказал?
— Внучка Мелеи. Твоя Дейдра. Она здесь.
— Что ты сказал!?? — я вцепился в исхудавшие плечи и принялся трясти.
— Они здесь. Все здесь, — от моей хватки Дагнару помогли освободится Эриамон и Иберик. А потому он торопливо продолжил. — После того, как ты ушёл и не вернулся, после того, как пропали Дейдра, Мелея и Феилин, сбежали Брион и Ихмад, а святой отец Элестин удалился в столицу, Руадар принял решение покинуть лагерь и направиться в Валензон. Рабочих рук недоставало. И Руадар решил, что с одними бабами нам не подготовиться к зиме. Не пережить её. А в городе мы хотя бы могли попытаться… Но в до Валензона дошли не все, — Дагнар быстро утёр промелькнувшую слезу. — Руадар, кузнец Морванд и ещё несколько мужиков погибли от рук голодного отребья. Сеча была кровавая по пути. И лишь немногим из нас повезло спастись…
— Ну, а дальше-то что? — я пихнул его в плечо, после того как он почему-то замолчал.
— Это было скорбное время. Мы потеряли почти всех, кто был способен держать в руках оружие. Кто-то сбежал, не желая заботиться о других… Кто-то ушёл в рекруты… Мне же пришлось стать элотаном. Хоть дома нашего больше нет, я взял на себя заботу о выживших. И нам удалось добраться до города. Мы смогли найти приют у стен, ведь внутрь нас не пропустили. Тут-то нас и нашёл следопыт.
— Феилин?
— Да, он.
— А Дейдра? Дейдра был с ним?
— Не серчай, аниран, но знахарка рассказала мне всё, — он по-доброму сжал мою ладонь и впервые улыбнулся. — Её родичи помогли попасть в город и приютили нас всех. Там-то я всё и узнал. И я знаю, где сейчас твоя Дейдра.
— Где??? — я опять вцепился в плечи Дагнара.
— У неё вот-вот должно появиться дитя, — торопливо продолжил тот. — Но нам нечем кормиться. Мы со следопытом не можем прокормить всех. Ртов слишком много, а все запасы давно закончились. Побираемся уже как две декады. Как только ударят первые морозы, мы все непременно погибнем. И нам необходима помощь.
Я крепко сжал кулаки, почувствовав, как в груди начинает разгораться пламя. Я слушал очень внимательно и очень хорошо слышал. Я понял, насколько вовремя прибыл и насколько вовремя меня отыскал Дагнар. Теперь надо, не теряя ни секунды драгоценного времени, отыскать Дейдру. Немедленно! Сию минуту!
А принц и тысячи тысяч встречающих пускай подождут.
— Веди! — я подскочил и едва не врезался макушкой в потолок. — Веди меня к ней! Быстро на "козлы"! Садись рядом с возницей и показывай дорогу!… Бертрам! — я резко отворил окошко и прокричал ещё раз. — Бертрам! Смена маршрута! Карету окружить плотным кольцом! Двигай впереди и освобождай путь. Прогоняй всех, кто посмеет стать на пути анирана! Можешь даже кнутом.
