– Вот они, одни из многих, явившихся незваными на наши земли! – провозгласил Князь Лесов, выдержав надлежащую паузу, в течение которой весть о появлении в Малийли человеческих пленников распространилась по рядам собравшихся. Вокруг квадрата стражи образовалась толчея – многие протискивались из задних рядов, желая лично взглянуть на живую диковину. Охранникам пришлось прикрикнуть на излишне любопытных или обозленных, вынудив всех отступить шагов на пять. Блейри слегка повысил голос, загремевший над площадью, как боевая труба: – Они твердят, будто их пригнала сюда чужая воля, так пусть назовут имена тех, кто принимал решение завладеть Холмами! Кто отдал приказ исподтишка напасть на былого владетеля Княжеств? Кто сотворил черное ведовство, сгубившее едва ли не половину жителей Рабиров? Произнесите во всеуслышание – кто?! Ради чего?!
Люди молчали. В толпе послышались недовольные выкрики, и тогда старший из пленников внезапно произнес, словно вытолкнул из пересохшей глотки застрявшее в ней имя:
– Кадена.
– Что? Что он сказал?.. – шелест передаваемых слов пролетел над площадью и замер в отдалении. Человек повторил, уже внятнее и тверже:
– Рейе Кадена, прихвостень зингарки из Золотой Башни. Он то и дело шнырял туда-сюда, из Кордавы в Гайард, к Леопарду. Тот уже сколько лет поддакивал вашему королю, мол, мы лучшие друзья до гроба. Потом на Полдень явился Коннахар – сынок аквилонского варвара, и пуантенец отправил мальчишку сюда. Якобы для переговоров – мальчику-то вряд ли сразу укажут на дверь, поначалу заинтересуются, с чем приехал. Они славно потолковали меж собой, а следующей же ночью мы прирезали старого кровопийцу, – говоривший хохотнул, коротко и резко. – Такой был уговор. Кадена считал, его папаша зажился на свете. Вина за кровь пала бы на каких-то здешних шалопаев, Кадена их шибко невзлюбил, говорил, под ногами путаются. Рейе стал бы здешним правителем, поделившись за помощь кое-чем из ваших богатств с Аквилонией. Про колдовство знать ничего не знаю, не мое это дело. При Коннахаре состоял какой-то чародей недоученный. Может, ему приказали – он и наворожил…
– Неужто и теперь среди вас остались сомневающиеся? – отголоски выкрика Князя заметались меж дремлющими окрестными возвышенностями. – Найдется ли хоть кто-то, поднявший голос в защиту этих отродий и их хозяев? Нет и не может быть никакого мира с людьми, отныне и навсегда! Мы заставим смертных кровью заплатить за зло, причиненное нам, а эти – эти станут первыми, с кого вы возьмем виру! Их жизнь теперь всецело принадлежит вам, Дети Забытых Лесов! Поступите с ними также, как они поступили с вашими близкими и друзьями, с теми, чьих лиц вы больше не увидите на этой земле! Решайте – это ваше право!
Стража пленных отшвырнула копья и метнулась под защиту оружного эскорта, окружавшего Камень Владык. Толпа взревела, качнулась вперед и поглотила четверых неудачливых отпрысков людского племени. Хеллиду показалось, будто в последнее мгновение те осознали, где находятся и что с ними происходит. Должно быть, Раона Авинсаль сочла крайне забавным развеять затмевавшее рассудок людей заклятие, дабы они в полном сознании приняли свою кончину от рук разъяренных рабирийцев. Сквозь общий яростный вой пробились два-три истошных вопля, что-то темное, судорожно дергающее руками и ногами, рывком взлетело вверх и снова кануло в мятущейся круговерти. Через десяток ударов сердца одно из растерзанных тел грузно шлепнулось к подножию гранитной скалы, забрызгав камень черными кляксами крови. Три других так и не нашлись.
– Мы уничтожим любого, кто встанет на нашем пути! Десять, двадцать людских жизней за каждого нашего сородича, погибшего от людских рук! Они хотели войны с Рабирами – они ее получат! – даже изменившийся и усилившийся голос Блейри не сумел преодолеть повисшего над площадью плотного облака криков, и Князь благоразумно замолчал. Все, что требовалось сказать, уже прозвучало. Отныне дуэргар и прочие жители Холмов будут безоговорочно доверять каждому его слову. Он – не только законный правитель этой земли, но и ее душа, ее разум и воля.
Тем, кто в этот миг успел бросить взгляд на вершину Камня Владык, предстало завораживающее и пугающее зрелище: темный силуэт, лишенный облика и увенчанный павшей с неба мерцающей синей звездой. Словно некий легендарный властитель, озирающий свои бескрайние владения и решающий, через какую их часть пронестись бушующим смерчем, равнодушным к друзьям и врагам.
Глава третья. Призрачные замыслы
29 день Первой летней луны -
11 день Второй летней луны.
Само собой, «немедленного» выступления в поход против единственного людского оплота в Рабирийских землях организовать не удалось. Даже Блейри прекрасно сознавал, что разгоряченная крикливая орава не годится для взятия крепости. Требовалось дождаться, пока уляжется смятение, вызванное ритуалом коронации и вспыхнувшим затем всеобщим умопомешательством, подогретым видом пролитой крови.
В ту ночь собравшимися на площади в Малийли овладели демоны безумия, толкавшие рабирийскую молодежь на внезапные и порой необъяснимые поступки. Две трети сборища рассеялись по окрестному лесу, то и дело затевая яростные и бессмысленные стычки между собой и преследуя бывших на церемонии девушек. Те, впрочем, не слишком рьяно вырывались из настойчиво тянущихся к ним рук и даже не старались подыскать для мимолетной забавы сколько-нибудь уединенное место. Вряд ли кто из шатавшихся по темному лесу парочек утром смог бы припомнить не то что имя, но хотя бы облик случайного приятеля или подруги. Подобное частенько случалось в Ночь Цветения Папоротников, но обычно проходило куда скромнее и чаще всего – между давними знакомыми. Эта же ночь была наполнена криками, больше напоминавшими вопли одержимых похотью диких животных, треском рвущейся ткани и хрустом ломаемых веток, иногда – звоном сталкивающейся стали, когда благосклонности одной девицы добивались двое или трое претендентов.
Оставшиеся в поселке взломали дверь винного погреба под домом старосты, выкатили бочки на площадь и принялись одну за другой провозглашать здравицы в честь нового Князя, за людскую погибель и победу своего народа. Увлекательное занятие длилось до самого рассвета, обернувшись для многих тягостным утренним похмельем.
Хеллид тоже пребывал в мрачности, но совсем по иной причине. Новоиспеченный владыка Лесного Края, едва покинув соборную площадь, приказал ему в кратчайшие сроки создать боеспособную армию, – а верный порученец Князя, при всей его обстоятельности, имел довольно смутное представление о воинской стратегии и тактике. Уже полтысячелетия в Рабирах не велось никаких сражений. Редкие же стычки с жившими вдоль Незримой Границы людьми и вылазки в города на «охоту» считать настоящими военными действиями просто смешно. Любой из рабирийцев был прирожденным лазутчиком, умеющим оборачиваться тенью среди лесных теней – однако воевать, подобно смертным, они не умели.
