Тави почувствовал отвращение, просто думая об этом. Конечно, Верховная Леди Антиллус понятия не имела о чем-то вроде милосердия или сострадания, но, тем не менее, никто не заслуживал подобного возмездия, которое обеспечили ей бывшие рабы, получившие свободу.
– Дело не в том, что она сделала, и не в смертях, в которых она повинна. Дело в ее сыне.
Яркий всплеск боли Доротеи поразил Тави: тоска, печаль, сожаление и неистовая, неистовая любовь. Она взглянула на него.
– Крассус? – Спросила она. – Он… он в порядке?
– Последнее, что мне известно, – сказал Тави, – он знает, что вы сделали. Он не станет говорить об этом со мной, но я уверен в том, что он беспокоится о вас. И хотел бы знать, что с вами произошло.
Цвет лица Эрена значительно улучшился, и теперь его грудь спокойно вздымалась и опускалась. Доротея дотронулась до ошейника мимолетным движением и опустила руку.
– Я…
Она прикрыла глаза.
– Думаю, будет лучше сказать, что… что Леди Антиллус погибла в бою. – Она отрыла глаза и встретилась взглядом с Тави. – Ведь так и было.
– Я… – Тави покачал головой. – У меня нет времени на это.
Доротея вспыхнула и опустила взгляд, склоняя голову в знак согласия.
– Где он?
– Я оставил его во главе Первого Алеранского.
Она резко побледнела, и Тави пришлось опереться на свой меч, чтобы устоять при внезапном всплеске ее ужаса, когда она повернулась, чтобы взглянуть на осажденные руины.
– Как я уже говорил, Доротея, – тихо сказал Тави, – у меня нет времени. Мне нужен сэр Эрен.
– Д-да, – ответила она. – Конечно.
Она положила ладонь на лоб Эрена, склонилась над ним и прошептала:
– Очнись.
Эрен тут же моргнул.
– Э… Хм…
Его глаза широко раскрылись.
– А! – Воскликнул он. Он несколько раз глубоко вдохнул. – О, даю слово, так мне нравится намного больше. Слава Великим фуриям, что…
Он повернулся, чтобы отблагодарить целителя, но увидел Верховную леди Антиллус и взвизгнул. Его руки зашарили по обнаженному телу, видимо, в поисках ножа, разбрызгивая кровь повсюду.
– Эрен. – позвал Тави. – Эрен!
Юноша замер. Он перевел взгляд с Леди Антиллус на Дуриаса, затем на Тави.
Глаза Эрена распахнулись еще больше.
– О. Вот как. Похоже, что-то произошло, пока я здесь лежал.
– Да, – ответил Тави. – И у тебя снова то выражение лица.
– Ничего не могу с этим поделать, – сказал Эрен. – Похоже, ты идешь на завтрак, не всё ли равно, кто у тебя на пути?
– Так и есть, – ответил Тави.
Эрен вздохнул.
– Рассказывай.
Тави озвучил ему план.
– Это нереально, – сказал Эрен.
– Но может сработать.
– На этот раз рядом не будет никого, кто смог бы тебя вытащить, – заметил Эрен.
Тави усмехнулся.
– Ты со мной?
– План безумен, – ответил Эрен. – И ты безумен.
Он осмотрелся вокруг.
– Мне понадобятся брюки.
Тави выехал к руинам на лучшей лошади, какую могли предложить в Свободном Алеранском Легионе, и Эрен ехал рядом с ним.
Хотя большая часть тел была убрана, многими пришлось пожертвовать в разгаре боя и сгущающейся темноте, и некоторые останки так и остались лежать там, где полегли.
Как следствие, темнота была наполнена шелестом крыльев и хриплым карканьем вездесущих ворон – пожирателей падали.
Коснувшись факела Эрен пробормотал:
– Надеюсь Насаг знал о чем говорит, когда рассказывал о Первом Алеранском, защищающем стены. Иначе, мы скорее всего будем подстрелены каким-нибудь нервным стрелком.
– Кровавые вороны, – ответил Тави, когда они миновали разрушенный частокол. – Взгляни на этот беспорядок. Они что, пытались удержать атакующих частоколом?
– Такое случается постоянно, – сказал Эрен. -Особенно, когда Легионы терпят поражение. Нервные лучники на часах. Они устали. Полуспят. Они услышали что-то. Трах, бабах. Потом они кричат "Кто идет?", когда ты уже истекаешь кровью.
– Посмотри на все брошенные шлемы, – сказал Тави. – Отверстия пробиты сверху. Древние романские письмена, найденные нами в Аппии, упоминают оружие, которое могло сделать такое – они называли его серп.
– А древних романцев когда-нибудь подстреливали в темноте по ошибке? – Спросил Эрен. – Потому что мне бы не хотелось, чтобы мое личное дело в качестве посланника курсоров заканчивалось подобным образом.
Одолженная Тави лошадь обошла насыпь, на которой пировали вороны. Птицы огласили ночь карканьем, и Тави слегка усмехнулся.
– Ты не о том переживаешь.
– Нет?- спросил Эрен.
– Я больше волнуюсь по поводу инициативного молодого канима, не сходящегося во взглядах с Варгом и Насагом, который может всадить несколько болтов из балесты в наши спины.
Эрен с сомнением взглянул на Тави.
– Звучит ободряюще. Я рад, что несу факел: тебя, если что, первым снимут.
– Правильный настрой, – ответил Тави.
Он остановил коня в пятнадцати футах от стены и поднял руку в знак приветствия.
– Эй, на стене!
– Ближе не подходить! – Отозвался легионер. – Иначе будем стрелять!
Тави с сомнением вгляделся в темноту.
– Шульц? Это ты?
Последовала неловкое секундное молчание.
– Капитан? Капитан Сципио?
– Так точно, – отозвался Тави. – Рядом со мной сэр Эрен. Сегодня слегка прохладно. Могу я рассчитывать на чашку горячего чая?
– Подойдите ближе, – велел Шульц. – К основанию стены. Хочу взглянуть на ваше лицо.
Тави и Эрен повиновались и смогли увидеть бледное лицо, прикрытое легионерским шлемом. Тави тут же узнал молодого центуриона.
– Капитан! – вскричал Шульц.
– Вороны, Шульц, – проворчал Тави, – стоило бы придумать что-то поумнее. Даже если на вид это я, нет гарантий, что я не двойник, созданный магией воды. Приведи Фосса, Трибуна Антиллара или Антиллуса, пусть они меня распознают.
Шульц усмехнулся.
– Да, сэр. Оставайтесь на месте, сэр. – Он замялся. – Вы ведь не хотели проделать это тайно, иначе не кричали бы на всю округу, ведь так?
Тави усмехнулся в ответ:
– Здесь холодно, центурион. Не мог бы ты взять нас под стражу?
– Да, сэр, – ответил Шульц. – Если вы пройдете около шестидесяти шагов на восток, сэр, там будет проем. Стража встретит вас там, сэр.
– Благодарю, центурион, я понял.
Тави повернул лошадь, и Эрен последовал за ним вдоль стены. Они могли слышать, как за стеной усиливаются перешептывания солдат, обсуждающих возвращение Сципио.
Тави чувствовал эмоции, струящиеся из-за стены: возбуждение, интерес, напряжение, скулящий страх – неизменный спутник любых действий и, что было наиболее важным для командира, – надежду.
Пока Тави ехал вдоль стены, солдаты выстраивались на позициях по стойке "смирно", как если бы они проходили инспекцию, а не приглядывали за возможным шпионом.
