Она замолчала. Файрад со страхом смотрел на сидящую перед ним тень человека. Ничто не напоминало в ней о том прекрасном преображении, которое произошло здесь десять лет назад. Казалось, прошли столетия, превратившие прекрасную женщину в тлен, и она лишь на минуту восстала из мертвых, чтобы затем опять погрузиться в вечный сон.
Файрад шагнул к ней, но споткнулся о корягу и упал.
— Ты права, я хочу власти. Хочу, чтобы от моего слова зависела жизнь и смерть людей, их покой, благополучие. Хочу, чтобы они на коленях вымаливали у меня крохи. Хочу, чтобы меня боялись. Хочу…
Файрад захлебнулся собственными словами. Он так устал, впервые высказывая вслух сокровенные мысли, что не нашел в себе сил подняться с колен.
— Хочешь, я скажу тебе, что еще ты получишь в придачу к тому, что просишь? — тихо спросила ведьма.
— Нет, не хочу.— Он закрыл лицо руками и замотал головой.
— Твои алчность и честолюбие не знают границ,— усмехнулась старуха,— они погубят тебя, попомни мое слово. Ты получишь все, что так страстно желаешь, но с одним условием.
— Я согласен,— не задумываясь ответил Файрад.
Опять он разводил костер под котлом, измельчал твердые ядра орехов в ступке и пристально следил за старухой, но она не пыталась обмануть его. Бормоча свои заклинания, ведьма впала в транс — она вся тряслась и то тихо бормотала, то громко выкрикивала непонятные слова. Напрасно Файрад старался найти в них хоть какой-то смысл, нет, старуха творила свои заклинания на неведомом людям языке. На прощание колдунья сказала Файраду:
— В третий раз ты придешь ко мне не с пустыми руками. Случится так, что к тебе в руки попадут орехи иркала и человек, который продаст их, поможет тебе раздобыть волшебный талисман. Это будет не просто. Вам придется отправиться в путешествие к теплому морю. Этот путь займет много времени и сил, но не это главное. В стороне, куда уходит солнце, берег скалист и пустынен. Люди не хотят жить там из-за скудной почвы, сильных ветров и жестоких штормов, которые обрушиваются на сушу громадными волнами и смывают все в море. Там есть пещера,— продолжала колдунья,— найти ее трудно, а попасть в нее еще труднее. Один ты никогда не найдешь ее, только вместе с тем, кто придет с орехами. Пещера полна сокровищ, из-за них погибло немало людей. Вы можете взять столько, сколько в силах унести. Но ценность для тебя имеет только один предмет — волшебный талисман. Его найдет твой спутник. Этот человек не ошибется — среди груды сокровищ он возьмет единственный нужный тебе предмет, завладей им любым способом. Этот талисман ты принесешь мне. И не вздумай обмануть меня,— закончила колдунья.— А теперь ступай.
Вельможа вздрогнул. Ему показалось, что эти прощальные слова прозвучали здесь, сейчас, но ничто не нарушало покоя и тишины в чудесном доме Счастливчика. Он сел и налил вина в серебряный бокал. «Старая ведьма все знала наперед»,— отгоняя воспоминания, решил Файрад. Он сделал маленький глоток душистого напитка и, смакуя дорогое вино, усмехнулся своим мыслям. Да, орехи он получил неожиданно легко, а вот весь дальнейший план, так тщательно продуманный им, рассыпался как кучка пепла под порывом ветра. Первая попытка заполучить к себе человека, продавшего орехи, закончилась провалом — сметливый парнишка почувствовал посторонний запах в вине и сбежал. Зато потом, когда нанятые Файрадом люди отыскали его в базарной толпе и схватили, оказалось, что это девушка. И вот теперь эта красотка находится в его власти. Из этого дома ей не сбежать.
Старая Танаис оказалась права — несколько дней спокойной, сытной жизни и хороший уход сделали свое дело. Соня полностью поправилась. Она быстро определила пределы своей свободы — несколько красивых комнат и сад. Девушка ни мгновения не оставалась одна, за ней повсюду следовала тенью служанка. Старуха да еще слуга, подававший на стол,— вот и все, кого видела Соня. Непроницаемая, вязкая тишина стояла в доме. Первые дни, когда еще побаливало тело и кружилась голова, девушка наслаждалась покоем. Она полюбила тенистую, увитую виноградом беседку и часто сидела там, наблюдая, как порхают меж цветов бабочки. Но через некоторое время эта жизнь, как в дреме, стала раздражать Соню. Особенно злило ее постоянное присутствие старухи. Правда, Танаис много знала о порядках в доме и в городе, и пленница постоянно расспрашивала ее.
— Ты когда-нибудь выходишь за пределы дома? — спросила однажды девушка.
— А как же! Конечно выхожу,— с некоторой обидой ответила служанка,— сейчас-то редко, постарела, а раньше — то на базар, то в лавку, то с поручением. Мне господин доверяет.
— Здесь такая тишина, как будто мы не в городе, а в глубокой яме сидим,— рассеянно заметила Соня, пристально наблюдая за вереницей муравьев, ползущих через дорожку.
— Как это не в городе,— попалась на хитрость старуха.— Дворец нашего господина стоит в самой богатой части Лагоша. Сюда всяких оборванцев не пускают, вот и тихо.
«Значит, дом тот самый, что показывал Йоке,— решила Соня.— А этот старый шакал Файрад интересно где? И тот ли это человек, что покупал у меня орехи?»
— Твой обожаемый, замечательный господин, наверное, рассыпался от ветхости,— продолжала выпытывать девушка.— И не может собраться с силами, чтобы зайти сюда, к нам.
— Как ты можешь так говорить о нем! — Старуха даже руками всплеснула от возмущения.— Да наш господин еще молодой и крепкий мужчина.
— Ну, насмешила,— рассмеялась Соня.— Это он по сравнению с тобой молодой, а от тебя-то, старая трещотка, давно тленом попахивает.
Служанка сердито засопела и, отвернувшись от Сони, стала перебирать пестрые клубочки ниток в корзине, которую всегда носила с собой. Девушка закусила губу — ссориться со старухой не входило в ее планы, но сейчас приставать с расспросами к Танаис было бессмысленно, слишком свежа обида. Перешагнув через муравьиный караван, Соня направилась в любимую беседку. Расположившись в тени, она принялась обдумывать свое положение. Сквозь листву был виден клочок синего неба, по которому бежали легкие белые облачка.
«Их-то никакие решетки не удержат,— подумала Соня с завистью,— но и для меня никакие стены не преграда. Только прежде я выясню, что нужно от бедной девушки блистательному господину Файраду». Мстительная улыбка скользнула по губам девушки, она беспечно потянулась и вдруг вздрогнула от резкого крика павлина, проснувшегося под ее скамейкой.
— Ах ты, глупая птица!— рассердилась Соня.— Ты меня испугала, куриное отродье. Сидишь в засаде и подслушиваешь мои мысли.
И осеклась — ведь за густой зеленью может прятаться господский соглядатай. Даже здесь ее одиночество — не более чем иллюзия. Не случайно этот таинственный Счастливчик не дает о себе знать. Он выжидает, подслушивает, изучает ее. Девушка встала и обошла беседку вокруг — никого поблизости не было. Ничто не нарушало покоя прелестного уголка сада. Ни один листок не колыхался, только порой под тяжестью птицы склонялась тонкая веточка.
