Он остановился внизу перед самой дверью. Шрамы под стальной маской жутко чесались, ныл бок от еще не зажившей раны, спина, которой его крепко приложили о стену, также давала о себе знать. А кроме того жутко хотелось выпить — во рту словно самум прошелся. Едва песок не зубах не хрустел. Капитан выдохнул сквозь зубы, переложил меч в руку с факелом и со щелчком вставил ключ в замок. Провернул. Три раза вправо и один влево.
Когда дверь приоткрылась и из-за нее потянуло неестественным холодом, Тараил поднял меч, кончиком клинка отворил ее и шагнул вовнутрь. По лезвию стекла и упала на пол прозрачная, но с явственным изумрудным оттенком капля.
Металл был щедро смазан «вздохом дракона». Стоило лишь поднести клинок к факелу — и меч по праву можно было бы назвать сияющим.
Внутри было темно. Ну, как и в любом подземелье. Только здесь тьма казалась живой. Свет факела заставил ее отпрянуть, но недалеко, затаиться на границе, оскалив свои зубы, что так соскучились по свежей плоти.
Тихий стон прорвал тишину, как ветхое полотно и вместе с зеленоватым туманом вполз в круг света. Загрохотала, протянувшись по полу, цепь.
Тараил остановился. Сглотнул, и словно в горло набили с горсть песка. Остро захотелось прокашляться. Руки задрожали, а шрамы вместе с новыми ранами напомнили о себе еще явственнее.
Показалась фигура. Высокая, могучая. Туман обтекал, сочился из стыков между латами, сползал по сухой пергаментной коже рук. От командора нынче оставалось немногое: кости, немного плоти на них, тонкая и морщинистая кожа и латы. Тусклые и ржавые. Пламя веры сияло на свету всеми цветами радуги: драгоценным камням, как известно, наплевать на Свет и Тьму.
Капитан взглянул выше, там, где ему казалось, находилось глаза. Словно в ответ они вспыхнули отвратной зеленью. Холодной и чуждой.
- Привет, командор. Ты как?
То, что осталось от Хораса глухо зарычало и придвинулось ближе. Вернее, попытался это сделать. Цепь натянулась, ошейник из метеоритного железа врезался в мертвую плоть, и остановил его. Мертвяк повис на привязи, как бешеный пес, и рык перешел в надсадный хрип.
- Хочешь есть? - глухо проговорил Тараил, глядя на него исподлобья. - Извини, друг, ничего у меня нету. Знаешь, я ведь пришел освободить тебя...
Тональность хрипа изменилась. Командор отступил назад, цепь обвисла. Он открыл пасть с запавшими губами и острыми, выехавшими вперед зубами.
- Та-а-а-ра-а-а-и-и-и...
Симаринец вздрогнул. Неожиданно — его никто не предупреждал, что эта тварь все еще могла разговаривать. Хотя какое там разговаривать — может быть, очередной стон, а воображение превратило его в слово.
- Извини, командор, но я должен.
Тараил поднес меч к огню, и пламя мгновенно взбежало по клинку, вспыхнуло. В воздухе запахло едким, раздражающим. Тварь отшатнулась было назад, но снова наступила, натянула привязь. Заклацала зубами. Вечный голод брал свое.
Выдохнув скопившуюся горечь, капитан взмахнул мечом. Наискосок, снизу вверх. Мертвяк попытался было прикрыться — инстинктивное движение, лишенное всякого смысла. Стоило огню коснуться мертвой плоти, как она вспыхнула, занялась вся рука, от кончиков скрюченных пальцев и до локтя. Клинок пошел дальше, впился в панцирь, прочертил борозду на металле, но не пробил его. Хораса развернуло от удара, он повалился на колени, но тут же попытался подняться скользящим, почти человеческим движением, но не успел. Тараил провел клинок наотмашь, горизонтально земле. И он почти не встретил сопротивления.
Зеленые гнилушки, что были вместо глаз, вспыхнули, из них брызнули искры, что быстро сменились рыжими языками пламени. Внутренности черепа выгорели за пару ударов сердца, как сухая бумага. Бумага с секретом, самым страшным на всей земле.
- В чем смысл, Героним? - Наверху, от яркого света и свежего воздуха Тараил почувствовал головокружение. А, может быть, и от усталости. Не физической.
Усталости разума.
- В выживании, мой капитан, - сказал полуэльф. Тонкокостная фигура в зеленом кафтане слегка поклонилась. - В выживании Королевства.
- Королевстве, построенном на лжи и обмане?
- Другого не дано, - пожал плечами бывший королевский вельможа. А ныне — королевский соглядатай. Героним сам в этом признался, когда они встретились вчера перед советом. - Свет и Тьма — это всего лишь две стороны одной медали. А между ними — люди, которым так нужны пастыри.
- А сами они избрать свой путь не в состоянии?
- Именно так, мой капитан. Мы храним их от зла, где бы оно не скрывалось: во Тьме иль на Свету.
«Ох!» Тараил протяжно выдохнул. Только этого и не хватало.
Сами собой в голову пришли странные слова. Он мысленно проговорил их, будто пробуя на вкус: «Свет, защити нас от ведающих истинно верный путь!»
И решил, что и такая молитва ничем не хуже других.
4.
Двадцать дней спустя...
Под утро на землю лег свежий снег. Глубокий, по щиколотку, он укрыл смерзшуюся грязь и кучи мусора. И на нем явственно отпечатался свежий конный след.
Шаор Лаен поплотнее запахнулся в старый заношенный зипун. Это был чисто человеческий жест — привычка, почерпнутая у жителей равнин. Сам декс холода почти не ощущал: он вырос в покрытых вечным снегом горах, где тепло было лишь сказкой для малых детей.
Позади просыпался лагерь: многочисленные шатры из серой и бурой шерсти, присыпанные снегом, разбросанные среди огромных величественных даже в таком жалком состоянии развалин древнего города. В загонах, сооруженных в домах, где сохранились стены, мычал скот, волновались лошади, пощипывая сухую солому. Бегали, играя, беззаботные дети. Доносилась женская ругань и бормотание стариков. Мужчины ходили настороженные и молчаливые. Они седлали лошадей и собирались у шатра хана Габая, где, по слухам, принимали гонца от самого га'хана. Люди встревоженно переговаривались в напряженном ожидании судьбы войска Повелителя степи.
Шаор же был совершенно спокоен. Он-то знал, что случилось на западе, на холмистой равнине. Смерть га'хана пришла ему во сне изнуряющим кошмаром. И не доверять ему не было никаких оснований. Сны дексов не врут.
Позади послышалось дыхание и тихие шаги. Шаор не обернулся: к нему приближался Тайл. Его своеобразную, шелестящую походку нельзя было перепутать с буханьем Марла.
- Намесник призывает тебя, Старший! - Тайл поклонился тихо, по-змеиному и таким же текучим движением выпрямился.
Человек бы никогда не смог так согнуть спину — для этого ему не хватало гибкости позвоночника. Помощник застыл каменным изваянием. Его лицо напоминало маску, искусную, но мертвую.
