Атака богомолов, за неимением цели, тотчас остановилась и они принялись кружиться на месте, прыгая в сторону малейшего замеченного движения.
К несчастью для богомола номер три, замеченное им движение было совершено гаргантом по имени Скороход.
И хоть богомол бесстрашно бросился в яростную атаку, Скороход на него почти не отвлекался.
Он просто поднял свою огромную лапу и с размаху опустил её вниз, поставив жирную точку в атаке ворда.
— Амара! — прогудел Дорога со спины Скорохода. Мимо пронеслась пара горгулий, преследующих прорвавшегося солдата ворда. Скороход вскинул голову и фыркнул, пока Дорога продолжал звать:
— Амара!
Амара сбросила завесу:
— Дорога! Сюда!
Марат склонился вперед, сказал что-то Скороходу, и гаргант зашагал в её направлении.
Дорога ухватился за седельную верёвку и частично свесился вниз вдоль бока Скорохода, протягивая руку.
Амара подтолкнула к нему руку Ривы. Дорога потянул и с рыком затащил того в седло.
Амара вскарабкалась следом за ним по плетёной кожаной верёвке, и Дорога крикнул что-то Скороходу.
Гаргант, оторвав обе передние лапы от земли, крутнулся, поворачиваясь на восток.
Он рванулся вперед в какой-то особенной манере, Амара такой у гаргантов до сих пор ещё не видела — нечто вроде тяжёлого галопа, чуть не сбрасывающего её со спины каждые пару скачков, зато замечательно покрывающего расстояние.
Дорога запрокинул голову и издал торжествующий вой, подхваченный Скороходом.
Амара оглянулась через плечо. Стена горгулий держалась, хоть и не идеально.
Прорывались сотни богомолов, и, несмотря на коварную поверхность земли, к месту где раньше находилась стена приблизился один из здоровяков.
Скороход двигался быстро, но недостаточно для того чтобы оторваться от преследующих их богомолов.
Но вскоре необходимость в этом отпала.
Спереди донёсся хор ответных воплей, и в следующее мгновение из темноты выскочила длинная линия гаргантов — соплеменников Дороги.
Гарганты, разбившись на пары и тройки, принялись изничтожать просочившихся через стену гаргулий воинов ворда, не давая им эффективно преследовать отступающие алеранские легионы.
Звуки битвы стали затихать позади, и Амара обнаружила что дрожит.
Она не замёрзла. И это не было реакцией на страх, хотя она, конечно же, была напугана.
Этот озноб был вызван тем, что произошло.
Инвидия сказала им правду. Огромный размер здоровяков стал для них неожиданностью, однако Инвидия, в общем-то, пыталась сказать, что они больше гаргантов.
Она говорила правду.
И если был хоть малейший шанс, что она действительно выполнит своё обещание и приведет их к Королеве ворда, дав шанс окончить войну, им ничего не оставалось, кроме как принять её предложение.
Амара глянула вверх. Бой в воздухе подходил к концу, и летуны спускались, чтобы помочь маратам сдерживать напирающий ворд.
Они должны были покинуть поле битвы последними — их скорость передвижения означала, что даже продолжив сражаться ещё в течение двух или трёх часов, они всё равно могли добраться до Гаррисона раньше некоторых легионов.
Инвидия сказала правду.
Меньше всего Амаре сейчас нужна была потеря контроля над ситуацией, но она ничего не могла с собой поделать.
В её груди трепетала надежда на то, что Инвидия и впрямь вела себя искренне.
На то, что, возможно, все увиденные и пережитые ужасы изменили её суть.
И хоть каждая здравомыслящая частичка её разума кричала об обратном, в мыслях Амары продолжала свой танец глупая надежда.
Опасное это чувство — надежда. Очень, очень опасное.
Она почувствовала, как оскалились в улыбке её зубы. Главный вопрос звучал так: чья надежда глупее, её — или Инвидии?
— Само собой, ты понимаешь, что она собирается вас предать.
Голос Аттиса был слаб.
Принцепс лежал в кровати апартаментов, которые обычно занимали Амара и Бернард, и он умирал.
Аттис запретил входить в комнату всем кроме Арии или Верадиса, его врачей — и Амары.
Причина была проста — он выглядел ужасно, превратившись из образца мужественности в изможденную развалину за несколько дней.
Его волосы уже начали выпадать, на коже выступил желтый налет, и зловоние окружало его.
Эту вонь не удавалось устранить никакими благовониями, лишь приглушить немного. Она перебивала даже пропитавший всё вокруг запах гаргантов.
— Нет шанса, что убеждения Инвидии изменились? — спросила Амара.
— Нет, — сказал спокойно Аттис. — Её убеждения неизменны. Как и неумение признавать свои ошибки.
— Вы уверены в этом? — спросила Амара. — Вы не допускаете сомнений?
— Абсолютно.
— Мой опыт подтверждает это, Ваше Высочество, — сказала тихо Амара.
Аттис устало улыбнулся.
— Хорошо.
Его веки закрылись, подрагивая, а его дыхание на несколько секунд остановилось.
— Милорд? — спросила Амара. — Мне позвать врача?
— Нет, — просипел он. — Нет. Сохраните его силы для людей, которые ещё могут жить.
Аттис на мгновение замолчал, тяжело дыша, прежде чем открыть глаза еще раз. Они были стеклянными от усталости.
— Вы собираетесь использовать ее, — сказал он.
Амара кивнула.
— Либо она приведет нас к королеве и выдаст нас ей. Либо она не приведет нас к королеве и предаст нас. Или она приведет нас к королеве и поможет нам, как она и сказала. Два из трех возможных исходов в результате дают возможность убрать королеву. Мы не можем упустить такой случай.
— И она знает это, — сказал Аттис. — Она тоже знает математику. Она знает, что у вас нет вариантов кроме как попробовать. По-моему, вы допустили ошибку в ваших расчётах. Я считаю, что с вероятностью семьдесят процентов она намерена привести вас к королеве и предать вас. Еще тридцать процентов, что она просто намерена заманить вас в ловушку, так и не раскрыв королеве.
Амара пожала плечами.
— С учётом ваших аргументов, наши шансы — семьдесят процентов, а не шестьдесят шесть. И тем не менее, у нас больше возможностей, чем когда-либо было или будет.
Аттис ничего не сказал. Снаружи взревели трубы.
Приближался полдень, и ворд, преследовавший отступавшие Легионы до их последнего укрепления, начал атаку с наступлением утра.
Однако, благодаря сравнительно небольшой протяженности укреплений на подступах к Гаррисону, прогресс их наступления на полных решимости легионеров был невелик.
Расположившиеся на городских крышах мулы и отряды огненных магов несли врагу сияющую смерть.
