перестала бояться смерти и боли. Она усвоила, что есть вещи пострашнее… Например, позор. А вот если у нее будет дитя, если холини попытаются угрожать ему… Выдержит ли она? Сможет принести в жертву невинную жизнь? Или она начнет покорно служить холини, лишь бы ее ребенка оставили в покое?
Ответов у нее не было, она старалась просто отвлечься от проблемы, пока получалось. Но это не могло длиться вечно, и со временем ее тело начало меняться. Ее фигура округлилась, в лице проявились мягкие черты ее матери, а в должный срок она обнаружила кровь, указывающую, что она уже способна понести дитя.
Рива и так скрывала это, сколько могла, и получалось у нее очень долго. Она никому не сообщила о переменах, хотя должна была. Рива подозревала, что женщины, с которыми она общалась, догадываются о ее состоянии. Но никто ее не выдал, в сообществе ее слишком ценили.
Рано или поздно это должно было закончиться. Однажды ее тело станет слишком взрослым – и будет ясно, что она просто соврала. Рива так боялась того, что последует дальше, что чуть было не отправилась за помощью к сестре.
Ее отношения с Юстой до сих пор были запутанными и сложными. Рива не подходила к ней, сестра сама начала искать ее общества. Вскоре после того случая со складом продуктов Юста прибыла к ее бедному домику и попыталась поговорить с ней. Но Рива закрылась внутри и отказывалась отвечать. Она знала, что за ними наблюдают, и хотела, чтобы другие люди видели: пути назад нет, они больше не дочери одних родителей. Юста повторяла эту попытку еще несколько раз, но с тем же результатом.
А между тем влияние Юсты росло. Старый сеншен умер, и его место во главе города занял Саркар – его сын, которому и принадлежала Юста. Она вроде как оставалась его личной игрушкой, но все прекрасно знали, что он советуется с ней обо всем, что связано с людьми. Получается, Юста обладала большей властью, чем глава сообщества или распорядитель городской стражи.
Так что да, она могла бы помочь сестре. Сама Юста была старше и давно уже превратилась в женщину – но она ни разу не была беременна, значит, сеншен позволил своей любимице даже эту вольность. Вряд ли это по-прежнему была награда за предательство родителей, слишком много времени с тех пор прошло. Скорее всего, Юста просто научилась правильно вести себя с хозяевами города.
И все равно Рива не пошла к ней. Она даже отправилась в путь – а потом развернулась обратно. Она вдруг поняла, что это тоже будет предательство. Как будто и она согласится на то, что случилось с родителями по вине Юсты… Может, глупо так думать, ведь отец и мать уже мертвы! Но по-другому не получалось.
Поэтому она убедила себя, что найдет выход сама, но так и не нашла. В один из дней к ней в дом без приглашения заявился Тувенег – его холини назначили главой сообщества людей сразу после смерти ее отца. Рива его терпеть не могла, и эта неприязнь была взаимной. Да и как он мог симпатизировать какой-то девице, которую уважают куда больше, чем его – седого старца?
– У тебя идет кровь прямо сейчас? – бесцеремонно поинтересовался он.
Рива почувствовала, что багровеет от злости. Ей вроде как полагалось почитать лидера людей, но ничего похожего на почтение она не чувствовала. Тувенег смотрел на нее, как на кусок мяса, оценивая размер ее груди и ширину бедер. Он нисколько не сомневался в том, что она стала женщиной, и он определенно радовался тому, что ее ждет. В ней он видел соперницу, которая скоро будет устранена без каких-либо усилий с его стороны.
Ей хотелось ответить дерзко, зло, а лучше – вцепиться в его седые патлы и вытащить прочь из своего дома. Но она не могла… знала, что не получится. Рива много двигалась и много работала, она никогда не злоупотребляла поддержкой других людей, и это сделало ее сильной и выносливой. Так что она, возможно, и сумела бы побить Тувенега, ее тело стало достаточно взрослым для этого. Так ведь старикашка никогда не ходил один, его всегда сопровождали не меньше двух охранников. А против них у Ривы не было шансов…
– Нет, – только и сказала она, стараясь взглядом выразить все свое презрение.
Но Тувенег был слишком глуп, чтобы понять ее намек. Его лицо по-прежнему сияло злорадством.
– Хорошо. Помойся и вечером приходи в общий дом – там тебя будет ждать твой партнер.
– Мой… партнер?
– Ты должна зачать. Для тебя это новость?
– Это новость, потому что я впервые слышу об этом, – холодно отозвалась Рива. – Но хорошо, раз такова воля сообщества. Могу я хотя бы узнать, кто это?
– Один из лучших воинов, защищающих наш город, тебе есть, чем гордиться!
Она не хотела показывать старикашке, что задета, но иначе не получилось: Риве еще не хватало опыта, чтобы оставаться спокойной в любой ситуации. Тувенег заметил страх и удивление, отразившиеся на ее лице, и расхохотался. Он надеялся, что она будет сломлена, и пока все шло именно к этому.
Ей следовало догадаться, конечно… В сообществе ее слишком уважали. Ни один местный мужчина не согласился бы осквернить ее, пусть бы даже его побили камнями. Но всегда оставались воины – те, кого и так не любили другие люди, кому нечего было терять. Для них станет особой честью унизить ее, забрать себе ее тело, заставить вынашивать их дитя.
А вдруг этот воин – один из тех, кто мучил и убивал ее родителей? От мысли об этом Риве стало так плохо, что она едва устояла на ногах. А Тувенег, довольный произведенным эффектом, покинул ее дом. Она не обратила на это внимания, старикашка больше не имел значения. Рива была раздавлена тем, что ей предстояло пережить.
Ничего хорошего от воинов, входивших в городскую стражу, она не ожидала. Их наверняка развлечет возможность сломить ту, кого другие люди зовут госпожой! Они покажут, что разница между гордой предводительницей людей и страдающей девчонкой не так уж велика. А если они еще знают, кто она, если смотрели на слезы ее матери, если избивали ее отца… Нет, нельзя этого допускать!
Она хотела сбежать. Рива прекрасно знала, что за пределами города мало кто выживает, и раньше это останавливало ее. Но теперь возможность оказаться в руках одного из охранников затмевала все остальное. Рива готова была попытаться… но Тувенег первым сообразил, что так будет. Он ушел, а свою охрану оставил возле ее домика.
Теперь ей некуда было деваться. Если бы она попыталась выйти, ее бы просто зашвырнули обратно в
