Дракон тяжело шагнул вперед, внезапно резко распахнулась пасть. Рев потряс Томаса, он присел, словно хватили молотом по шлему, едва удержал меч. В голове звенело, он ощутил себя беспомощным, собственный голос показался слабее комариного писка. В ответ что-то гаркнул калика, взревел еще раз дракон, и сквозь грохот в уши Томаса вонзился резкий голос, бешеный от ярости:
— Адепт Древних Знаний?.. Магия превращения в зверя?
Очертания калики вроде бы задрожали, так показалось потрясенному Томасу, расплылись, в светлом облике паломника проглянула звериность, более ужасная чем драконья, даже лицо начало вытягиваться в страшную звериную морду, но тут же Томас услышал хриплый от ненависти голос:
— Нет, адепт недочеловека... Я — Вещий, смотрящий в грядущее!.. Ты взял, каким человек был, я возьму — каким будет!
В пещере заблистали кровавые сполохи, затем пещеру залил густой цвет свежепролитой крови. Лохмотья на калике вспыхнули, упали на пол горящими клочьями. Он шагнул через дым и пламя — раскаленный, обнаженный, с напряженными мускулами, что показались Томасу стальными. Их разделяло не больше пяти шагов, оба смотрели в упор, ломая друг друга взглядами — громадный зверь и человек — безоружный, но странно опасный.
Дракон с ревом бросился на человека. Томас отшатнулся к стене, поднял над головой меч. Страшные когти дракона, блестя, как алмазные, вонзились в обнаженную спину калики. Брызнула алая кровь, Томас заметался вдоль стены, чудом избегая попасть под катающуюся скалу из костей и когтей, несколько раз поднимал меч, но ударить не решился — зверь и калика так плотно обхватили один другого, что то один, то другой оказывался наверху.
Зверь ревел торжествующе, злобно, из пасти полыхал огонь, а зубы казались добела раскаленными ножами. Он все не мог пустить в ход зубы, чтобы разом кончить схватку: пальцы калики выламывали челюсть, дракон зло ревел, пытался сокрушить человека в передних лапах, но тот, приучив зверя к давлению в одну сторону, внезапно рванул нижнюю челюсть в другую. Хрустнуло, затрещали суставы, дракон поперхнулся в реве. Челюсть отвисла, словно на тряпке, по узкому змеиному языку — черному, раздвоенному! — побежала струйка крови. Дракон с хриплым ревом вскинул человека над головой, почти достав до потолка, намереваясь с силой ударить о каменный пол.
Томас рубанул зверя по ноге, держа меч обеими руками. Он словно бы рубанул по камню: лезвие отскочило с такой силой, что руки онемели от удара по самые плечи, брызнули желтые искры. Меч бросило вниз, концом высекло искры еще и с пола... Внезапно дракон издал жуткий вопль, в котором были страх и боль: меч рыцаря достал ступню зверя, отсек три когтистых пальца. В рассеченной ступне на миг заблестели крупные кости, затем сразу брызнула темная кровь, залила пол. Отрубленные пальцы дергались, скребли когтями.
Дракон опустил голову, отыскивая Томаса горящими глазами, калика с силой ткнул пальцами в это красное, Томас ясно услышал хруст, но тут дракон взревел еще громче. Чувствуя, что теряет сознание, Томас из
последних сил рубанул мечом по другой ступне, заметив такое же уязвимое место, тут его подняло в воздух и швырнуло через всю пещеру. Он ударился о пол, прокатился, гремя железом. На миг в глазах потемнело, он чувствовал кровь во рту, болели все кости, с огромным трудом заставил себя подняться, как вставал еще больше измученный на седьмой штурм башни Давида.
В трех десятках шагов катался страшный клубок, слышался рев, хруст, треск, хриплое дыхание. Томас заспешил к ним, не замечая, что опирается на меч как на клюку, а правую ногу волочит.
Рев становился все глуше, перешел в сип. Чудовищный клубок развернулся, голова зверя с тяжелым костяным стуком упала на пол, он лежал кверху брюхом, передними лапами ухватил себя за покрытое кровью лицо, задние судорожно дергались, царапали пол. В горле дракона зияли две глубокие раны. Калика, если этот человек был каликой, сидел на груди дракона, весь забрызганный кровью.
Томас поспешно отвернулся. Живот зверя разодран, как гнилое полотно, сквозь широкую рану торчат два ребра, булькает слизь, огромная, как валун, печень дергалась, пыталась жить, но голова будто приклеилась к полу, не двигалась. Томас на всякий случай держал меч готовым для удара, придвинулся, увидел торчащие сквозь разорванную кожу острые шейные позвонки — безжалостно сплющенные, сломанные. Огромная, будто скала, голова держалась только на жилах.
Олег поднялся во весь рост: залитый кровью дракона, свирепый, и Томаса осыпало морозом — калика показался страшнее, чем убитый зверь.
— Олег, — проговорил он дрожащем голосом, — неужто люди будут такими?
Перекошенное звериной судорогой лицо калики медленно разгладилось, словно на вздыбленные штормом волны выплеснули бочку масла. Горящие бешенством глаза еще сверкали, как две окровавленные звезды, но страшно вздутые мышцы опустились, разгладились. Он сказал жутким нечеловеческим голосом:
— Могут стать и такими...
Он прыгнул с огромной туши, кровь капала изо рта, с отвращением вытер губы тыльной стороной ладони. Грудь мощно поднялась еще раз, опала, глаза утратили кровавый блеск. Сказал уже обычным, только смертельно усталым тоном:
— Люди могут быть всякими... но станут такими, какими их сделаем мы.
В темном боковом ходе Олег сразу замедлил шаг:
— Налево!.. Там два стража. Сэр Томас, надо обойтись без рыцарских штук, вызова на турнир...
— Понимаю, — прервал Томас. — С тобой я давно скиф, даже рус. Без шума их, да? Как простое сословие?
— Как разбойников, — буркнул Олег.
Томас едва видел силуэт Олега в почти кромешной тьме: далеко за поворотом горел факел, слабые отблески отражались в кристаллах гранита. Прямо на полу под факелом сидели два стража, упираясь спинами в стену, обнаженные мечи держали между колен, похоже, дремали.
Томас старался шагать в своих доспехах так же бесшумно, как босой и вообще голый калика, но коридор наполнился лязганьем, грохотом, звоном, словно зверь успешно размазал их по стенам и возвращался обратно. Стражи поспешно поднялись. Один спросил громко, нарочито бодро, показывая, что они и не помышляли спать:
— Ваша Мощь, преступники схвачены?
— Только один, — ответил Томас грубым голосом. — Он кивнул на Олега. — Второй где-то прячется.
— Найдем! — заверил страж подобострастно. — Все выходы запечатаны. Комар не вылетит, муравей не выползет. А какой из них убе...
Он поднял факел выше, освещая приближающегося Томаса, глаза распахнулись, рот раскрылся для крика. Олег метнул приготовленный камень, зубы сухо хрястнули, страж откинулся на стену, глотая вбитый в глотку крик вместе с окровавленными зубами и камнем. Второй поднял меч, но не для нападения, он явно собирался ударить в железную дверь, вызывая то ли добавочную стражу, то ли еще что-то пострашнее. Томас, видя что не поспевает, метнул двуручный меч как копье. Страж всхлипнул, дернулся: меч пробил его чуть ниже горла. Он сполз по стене, оставляя красный след — между лопаток высунулся широкий стальной кончик.
