Та, отчаянно стесняясь, осторожно подобралась к Шэн Линъюаню и что-то спросила – тот благодушно кивнул. Умирая от смущения, девочка панически прижала ладони к лицу, но тут же опомнилась и куда-то убежала. Как оказалось, она рванула к ближайшему ларьку со сладостями, где купила бывшему императору большой стакан чего-то вкусного и горячего. Получив напиток, она поспешила назад, чтобы всунуть стакан в руку Шэн Линъюаня, а потом ретироваться.
Сюань Цзи наблюдал за этой сценкой молча. Под конец он совершенно уверился, что его величеству не нужна никакая регистрация и прочие формальности, чтобы жить себе припеваючи – он мог просто торговать своими улыбками на обочине. Поэтому Сюань Цзи с чистой совестью вышел из сети Главного управления, заблокировал мобильный и окончательно решил, что ничего делать не будет.
К тому же он подозревал, что Шэн Линъюань надолго в Бюро не задержится. И когда его величество исчезнет, Сюань Цзи просто заявит остальным, что потерял свой меч.
Он не стал расспрашивать бывшего императора, что тот собирается делать потом, когда уйдет, потому что не видел в этом особого смысла – все равно правду не скажет, а между тем Сюань Цзи может ненароком проговориться и выдать какую-нибудь ценную информацию. Сам он понимал, что дружба между ними не прочнее пластика: чуть надавишь – и брызнет осколками. И то, что они вместе пережили в кургане шаманов, не играет значимой роли. Точно так же был бесполезен «мозговой bluetooth», который соединил их сознания, когда кровь древнего демона попала на Сюань Цзи: их мысли просто смешались в кучу, перебивая одна другую, и только.
Но все-таки Сюань Цзи теперь мог встать на место Шэн Линъюаня и понимал логику его действий. Потому и был уверен: после всех приключений в кургане древний демон, скорее всего, решит уйти.
В ответ на эту мысль Шэн Линъюань вдруг вскинул голову и посмотрел прямо на Сюань Цзи. Складывалось впечатление, что он просто подслушал чужие размышления или уловил на себе чей-то заинтересованный взгляд. Следом в ушах Сюань Цзи раздался знакомый голос: «Премного благодарен за теплый прием».
От бесцеремонного вторжения Сюань Цзи так и застыл, разлегшись грудью на перилах. Отвести взгляд от Шэн Линъюаня он никак не мог.
«Способ выявления тех, кто имел дело с Зеркальными бабочками, я оставляю вам. Помни мое наставление: спутанную коноплю срезают острым ножом, ибо ночь длинна, а снов много. Ваше положение еще может перемениться к худшему. – Тут Шэн Линъюань медленно поднялся с бортика фонтана. – Нам пора прощаться, маленький демон».
С этими словами он поднес к губам пластиковый стакан с горячим шоколадом и без спешки отпил немного. Судя по тому, как у древнего демона чуть дрогнули брови, он так и не понял, что из чудес современного мира только что попробовал. Поглядев на Сюань Цзи еще немного, он развернулся и направился в глубь людских толп, где совершенно растворился. Только пару раз мелькнул его белый спортивный костюм да длинные, убранные в хвост, волосы.
До самого конца Сюань Цзи не мог пошевелиться, будто примерз к месту. А когда «ожил», догонять было уже поздно, хотя он и занес одну ногу, готовясь сигануть через перила. К счастью, Сюань Цзи вовремя опомнился и спросил себя: «Разве это не к лучшему?»
Кажется, Владыка людей не собирался враждовать с ним, а раз ни победить его, ни контролировать невозможно, не лучше ли просто отпустить? Что называется, разойтись миром и больше никогда не пересекаться? Скорее всего, расследуя, кто стоит за Темным жертвоприношением, потом они так или иначе столкнутся, и тогда наверняка придется объединить силы, чтобы справиться с вызовом. Ну, тут уж как судьба распорядится. А пока пусть топает куда подальше, оставшись лишь выдающейся личностью исторических хроник, чьи подвиги внушают потомкам благоговейный трепет.
Едва Сюань Цзи подумал об этом, как на мобильный пришло сообщение от Сяо Чжэна. Просидев на карантине сутки, главный координатор Бюро спохватился, что надо бы расспросить своего ставленника насчет духа меча, который проявился ни с того ни с сего. Писать Сюань Цзи не стал, а просто прожал вызов.
– Алло, старина Сяо? А я как раз хотел тебе звонить… Слушай, нужно ли регистрировать утерянный меч? Хм… Ай, да что тут говорить! Вернулся – а его нигде нет. Скорее всего, не захотел вместе со мной влачить нищенское существование, вот и сбежал. Кстати о нищете… Я еще зарплату за первый месяц не получил, а уже потерял пару комплектов одежды, парочку смартфонов и один меч! Можно ли подать заявление на компенсацию? И я бы не отказался от мифриловой базуки. Я про те, что сперли приспешники старикана Юэдэ. Они уж точно будут покруче моей древней железки…
Конец второй части
Топить в огне бушующем печали – в названии романа содержится идиома «топить в вине» (что означает «пить, чтобы забыться, заглушить печаль, тоску»), однако она творчески переосмыслена автором. Вместо вина поставлен «огонь», который в таблице У-син (см. прим. ниже – от ред.) имеет целый ряд значений: «красный», «лето», «Юг», «Марс», «смех», «сердце», «радость» и т.д., поэтому в зависимости от контекста меняется и сам предмет, который помогает забываться (интерпретировать и подбирать подходящее значение должен сам читатель). Также переосмысленная идиома касается пролога романа, где становится ясно, что «огонь» – это парафраз (поэтическая замена) кипящей лавы, которая представлена как жидкий огонь. Туда бросается один из главных героев, Шэн Линъюань. По мере чтения романа становится ясно еще одно переносное значение фразы «топить в огне» – это забываться самым радикальным, самым ярким и мучительным способом, решать свои проблемы через гнев, месть, кровь и гонения. Все эти мотивы так или иначе проявляются в биографии Шэн Линъюаня.
С. 3. Сезон выпадения инея (Шуанцзян) — восемнадцатый по счету в системе двадцатичетырехсезонного сельскохозяйственного календаря. Он наступает 23–24 октября. В китайском календаре это последний сезон осени.
Чжан – китайская единица измерения, примерно три с небольшим метра.
Отец-император – традиционное обращение к императору как к отцу государства и нации, не подразумевает конкретной родственной связи; обращение продиктовано дворцовым этикетом Китая.
С. 5. Три десятка чжанов – чуть меньше 100 метров.
С. 6. Ли – китайская единица измерения, в древности составляла около трехсот или трехсот шестидесяти шагов. Стандартизированное метрическое измерение – 500 метров.
Пять ли – примерно 2 500 метров.
С. 7. Сыновья покрывают отцов… – отсылка к «Беседам и суждениям» самого цитируемого китайского философа Конфуция (551–479 гг. до н. э.). Речь
