А над площадью стояла пораженная тишина. Судьи, участники, зрители не верили своим глазам. И только когда я поднял свою шпагу, отдавая салют старому фехтовальщику, над площадью прошелестел вздох, а затем раздался хрипловатый голос судьи:
– В э-э-э… в поединке победил э-э-э… Победил в поединке… – ему снова пришлось заглянуть в свой список, – Илья! – Он помолчал и тихо добавил: – Полный маг…
Я повернулся и пошел в сторону стоявших общей группой победителей. А мой противник, оставив свой кинжал на камнях площади, опустил голову и побрел на подгибающихся ногах в сторону дворца.
И в этот момент двери дворца распахнулись и на площадь выступил молодой, не старше тридцати лет, мужчина, одетый в роскошный гвардейский мундир. Он широким шагом прошел к судейскому столу, даже не взглянув на ковылявшего ему навстречу Жнеца. Подойдя к судьям, он опустился на стоявший у стола стул и мягким вкрадчивым голосом проговорил, ни к кому не обращаясь:
– Продолжайте…
Как только прозвучал этот негромкий голос, сидевший в середине судья проснулся и, вскочив на ноги, проорал:
– Начинаем поединки второго круга! Первая пара…
Хотя в самом начале турнира было объявлено, что пары второго круга составятся жребием, ничего похожего на такое распределение участников я не заметил. В первой же паре к лепестку вызвали меня и первого из победивших гвардейцев. С судьями спорить не принято ни в каком из миров, поэтому я молча направился к площадке у лепестка. Новое действующее лицо, бывшее, судя по его эффектному появлению, самим Соленым Носом, внимательно наблюдало за моими действиями. Однако ничего интересного ему увидеть не удалось.
Мой новый противник, судя по его поведению, откровенно меня побаивался и поэтому действовал очень скованно. Уже во второй фразе мне удалось пробить его неловкую защиту и коснуться острием шпаги предплечья. На рукаве гвардейца проступила кровь и он с облегчением опустил свое оружие. Тут я заметил, как Соленый Нос недовольно оскалился.
Последовавшие затем поединки отличались от схваток первого круга гораздо большим напряжением. Оно и понятно – соперники в этом круге были примерно равны по силам и по мастерству владения оружием. В этих поединках дважды звучало дребезжание лепестка, и двое участников турнира получили поражение за применение боевой магии. Правда, их смущенный вид показывал, что заклинания они применяли автоматически, не раздумывая, когда попадали в сложную ситуацию.
А вот Мотря снова всех удивил. Ему пришлось биться в последней паре, и снова дравшийся с ним гвардеец не посчитал его за серьезного противника. В отличие от своего предшественника он не ринулся вперед сломя голову, а после команды к началу поединка медленно двинулся вокруг своего противника, позванивая своим тяжелым эстоком по вытянутому вперед мечу Мотри. Но улыбка, блуждавшая по физиономии офицера, ясно показывала, что ему просто смешно наблюдать за воинскими навыками здоровяка овчара. А тот, серьезно хмуря брови, поворачивался вслед движению своего противника и, казалось, не собирался предпринимать совершенно ничего.
Гвардеец прошел почти полный круг, когда Мотря резко повел правую руку со своим огромным мечом назад, а вместо нее выставил перед собой левую с кинжалом, изображая довольно нелепый выпад. Его противник эффектно выполнил четвертую защиту, отбив Мотрин кинжал влево, и попытался провести рипост уколом прямо. Гвардеец вытянулся в глубоком выпаде, ясно видя перед собой огромную и совершенно открытую грудь здоровяка, но правая рука Мотри, в этот момент завершавшая круговое движение, с огромной силой обрушила гигантский меч на вытянутое предплечье офицера. Удар, как ни странно, пришелся плашмя, видимо, Мотря еще недостаточно хорошо контролировал положение рукояти оружия в своей ладони. Однако раздавшийся хруст и последовавший за этим вопль уронившего оружие гвардейца ясно показали, что рука у него сломана.
И снова Мотря, мгновенно опустив оружие, прогудел басом:
– Извиняй, что задел… Не надо было руку вытягивать…
Буря радостных возгласов снова показала, на чьей стороне находятся симпатии зрителей.
В третий круг вышли всего восемь участников. Шестеро гвардейцев и мы с Мотрей. На этот раз судьи провели некое подобие жеребьевки, и я совсем не удивился, когда объявили, что мне предстоит драться с огромным овчаром.
Наша пара была последней, и надо сказать, что за остальными тремя схватками народ практически не следил. Я заметил, что в толпе зрителей активно заключаются пари на исход нашей схватки, и, судя по крикам, раздававшимся оттуда, Мотре отдавали предпочтение.
Когда мы вышли на площадку перед лепестком, над площадью повисла гробовая тишина. Я по привычке отсалютовал своему противнику и принял боевую стойку. Мотря попробовал повторить мой салют и чуть не заехал гардой меча себе в лоб. Все-таки инерция у его железки была слишком велика даже для его могучей руки.
Как только была произнесена команда к началу схватки, Мотря вытянул правую руку с мечом мне навстречу, но я не стал кружить вокруг него. Вместо этого я коротким ударом кинжала отбросил тяжеленный клинок влево от себя и сделал вид, что пытаюсь приблизиться к нему вплотную. Он тут же выбросил вперед левую руку с клинком, а правой, широко размахнувшись, попытался рубануть сверху. Однако я, вместо того чтобы броситься прямо к нему, уклонился вправо и шпагой отбросив его короткий клинок в левую от себя сторону. Его огромный меч со свистом распорол воздух и, не встретив сопротивления, с силой опустился на желтые камни брусчатки.
И тут все поняли, что Мотрин меч действительно волшебный. Тяжелый клинок не отскочил от камней, а вонзился в них, погрузившись почти до половины своей длины. Мотря попытался одним могучим рывком выдернуть меч из брусчатки, однако он крепко засел и поддавался с большим трудом.
А я, мгновенно оказавшись рядом со своим дюжим противником, приставил к его горлу кинжал и прорычал:
– Бросай свое оружие, или…
С громким звяком на камни упал Мотрин кинжал, а сам Мотря, выпустив рукоять меча, отскочил в сторону с возмущенным ревом:
– Ты чего, мужик, с ума сошел! Мы убивать не договаривались.
Его вопль сразу был перекрыт гулом разочарования. Я опустил свои клинки и, улыбнувшись, сказал совершенно спокойным голосом:
– Давай выдергивай свой кладенец…
Мотря огорченно вздохнул, признавая свое поражение, и, ухватившись двумя руками за рукоять меча, с натугой вытащил его из брусчатки. Та часть клинка, которая побывала в камне, отливала на солнце таким чистым серебром, что собравшиеся ахнули и даже сам Соленый Нос привстал со своего стула.
– Ну вот! – проворчал Мотря, любуясь своим клинком. – А я все тер, тер и никак не мог оттереть его…
И тут толпа захохотала.
Когда все немного успокоились, турнир продолжился, но стало очевидно, что в этот момент зрителей происходящее на площади стало интересовать гораздо меньше.
Два поединка между четырьмя оставшимися участниками завершились практически мгновенно. Мой противник, едва прозвучала команда к началу, бросил на камни свой кинжал, а на недоуменные взгляды своих товарищей проворчал:
– Чего позориться…
Я отошел в сторону, давая место второй паре, и в этот момент мне неожиданно вспомнилось предостережение, которое я получил от маленькой официантки. Оглянувшись по сторонам, я удостоверился, что все заняты наблюдением за происходившей схваткой, и быстро прошептал заклинание, прикрывающее от боевой магии. Легкий толчок горячего воздуха в грудь подтвердил, что заклинание наложено.
Вторая схватка тоже получилась совсем короткой. Уже во второй фразе у одного из поединщиков при выполнении четвертой круговой защиты сломался клинок.
Когда я и последний из гвардейцев встали друг против друга рядом с лепестком и приготовились к последней схватке, неожиданно раздался безразличный, ни к кому не обращающийся голос Соленого Носа:
– Неужели лучший фехтовальщик моей гвардии не сможет справиться с каким-то чужаком?…
