смерти, лишь продолжали шептать:
– Аллах акбар… Аллах акбар…
– В том и дело, что «акбар», – наконец не выдержал Ариэль, – а вы что натворили? Понять не могу, что могло заставить вас напасть на христианского рыцаря? Ведь вы же мусульмане, а мусульмане не могут воевать с христианами.
Тут сарацины прекратили своё молитвенное бормотание и удивлённо посмотрели на Ариэля. Их удивление было настолько сильным, что полностью вытеснило из их взглядов страх и ненависть. Немного обескураженный Ариэль глянул на рыцаря и прочитал в его глазах такое же удивление. Он вспомнил, что находится во внешнем мире, о котором ничего не знает, и счёл за благо не продолжать свою проповедь. Между тем рыцарь видимо решил, что будет лучше как можно быстрее избавиться от сарацин, он разрезал верёвки у них на руках и тихо сказал: «Убирайтесь. И эту падаль не забудьте прихватить» – он кивнул на трупы. Двое сарацин, не говоря ни слова, взвалили на плечи тела своих товарищей, а третий, которому Ариэль повредил колено, ковылял рядом с ними. Они удалялись в сторону гор, видимо, где-то там у них была пещера. Рыцарь проводил сарацин глазами и, когда они удалились на достаточное расстояние, с облегчением обернулся к Ариэлю, поклонился ему и сказал:
– Жан, рыцарь Ордена Храма.
– Ариэль, рыцарь Ордена.
– Какого Ордена?
– Рыцарского. А разве есть ещё какие-то?
– Откуда ты, брат? – растерянно спросил Жан.
– Из царства пресвитера Иоанна, – Ариэль обрадовался случаю сказать самое главное.
– Ах вот оно что, – с облегчением выдохнул храмовник. – А я уже испугался, что ты не в себе. Пойдём к постоялому двору, по дороге поговорим.
Они молчали некоторое время, явно не зная, как начать разговор, потом Жан решил, что будет лучше рассказать всё, как есть:
– Командорство Ордена Храма находится отсюда примерно в сутках пути.Прошлой ночью меня разбудил наш священник, старец, Божий человек. Он сказал, что я должен немедленно скакать в сторону гор, чтобы встретить там одного путника. Я пытался спросить, что это за путник, и что я должен делать, когда встречу его, но старец не ответил и только велел торопиться, чтобы не опоздать. Нашему старцу не принято перечить, иногда Бог открывает ему то, что от других скрыто. Я немедленно пустился в путь, очень торопился, загнал коня, потом шёл пешком, к счастью оставалось уже не далеко. Дальше ты знаешь… Поступим так: переночуем на постоялом дворе, а по утру отправимся в наше командорство, сдам тебя старцу с рук на руки. Тут, похоже, большая политика, а я простой рыцарь, ничего в таких делах не понимаю. Хотя, конечно, интересно. О вашем царстве у нас рассказывают такие удивительные вещи, что в них и поверить трудно. Расскажешь, как там у вас всё на самом деле?
– Конечно, расскажу.
– Но сначала тебя нужно покормить, – и тут Жан издал такой вопль, как будто разом потерял всё самое дорогое. – У меня же нет ни одного денье! Никто нас не покормит, и ночлега нам никто не даст. Ариэль, мне очень неловко, но у тебя случайно нет денег?
– Что такое деньги?
– Маленькие такие кружочки – золотые, серебряные, медные. Сейчас хватило бы и пары медных, – Жану показалось, что его новый знакомый то ли не слишком удачно шутит, то ли издевается над ним, а потому он взял на всякий случай ироничный тон. Но Ариэль опять спросил с непониманием, кажется, вполне искренним:
– А зачем нужны эти кружочки?
– Ариэль, у вас в Царстве, что без денег живут?
– Кажется, да. Во всяком случае, для того, чтобы поесть на постоялом дворе не нужны никакие металлические кружочки. Пришёл и поел.
– А как потом хозяин постоялого двора продукты покупает?
– Не понимаю, что значит «покупает». Он просто приходит к крестьянам, и они дают ему мясо, молоко, муку.
– Н-да…Чтобы во всём этом разобраться, надо сначала поесть. Может быть, у тебя найдётся какая-нибудь ценная безделушка?
– Ничего ценного, только оружие. Я взял с собой лишь горстку самоцветов, но они ничего не стоят, это просто память о Родине, как горсть земли, – Ариэль снял с шеи небольшой кожаный мешочек на тесёмке, высыпал содержимое на ладонь и сказал:
– Вот, смотри.
В глазах Жана отразился испуг. Он взял в руки довольно крупный рубин, поднёс его к глазам и с необъяснимой тоской в голосе заключил:
– Я, конечно, не ювелир, но полагаю, что за такой камушек можно купить весь постоялый двор. Только не радуйся раньше времени. Если мы покажем хоть один самоцвет, покормить-то нас, конечно, покормят и комнату дадут самую лучшую, но ночью обязательно прирежут.
– Зачем? – Ариэль чуть не плакал.
– Они поймут, что мы – богачи и захотят нас ограбить, – Жан начинал злиться.
– Не могу поверить, что люди могут напасть на людей из-за таких пустяков. Но если это для них такая ценность, я сам отдам им всю горсть. Не настолько для меня важно иметь при себе эти камни. Царство у меня в душе.
– Всё равно прирежут. Если ты подаришь им горсть самоцветов, они решат, что у тебя их целый мешок.
Ариэль теперь уже боялся о чём-то спрашивать, а Жан, немного помолчав, пробурчал:
– Выбери самый маленький и невзрачный камушек, остальные спрячь. Спать придётся по очереди. На постоялом дворе ни к кому не обращайся и меня ни о чём не спрашивай при людях. Останемся наедине – всё тебе объясню.
Когда они зашли на постоялый двор, в ноздри Ариэлю сразу ударил отвратительный смрад. Испорченная пища, прокисшее вино, блевотина и запах грязных тел – всё это вместе взятое и ещё многое, не известное Ариэлю, издавало невыносимую вонь. Впрочем, Ариэль не был брезглив, во время походов ему не раз приходилось ночевать в пещерах, где жили дикие звери, там пахло ненамного лучше.
Жан подошёл к хозяину, который стоял за стойкой, и положил перед ним небольшой сапфир, сурово спросив: «Сколько дашь за этот камень?» Жирное лицо хозяина, едва он увидел рыцаря, расплылось в подобострастной улыбке, а когда он взглянул на камень, глаза его хищно заблестели. Он долго вертел сапфир в корявых пальцах, потом лебезящим голосом прошептал: «Десять серебряных монет». Жан глянул на него презрительно и гадливо, дескать, я понимаю, что ты обманываешь меня, каналья, да торговаться не хочу, потом кивнул. Хозяин высыпал на стойку серебро и быстро спрятал камень. Жан оставил одну монету на стойке и скомандовал: «Отведи нас в свой лучший номер, ужин подашь туда – зажарь лучшего мяса, принеси свежих овощей, хлеба и кувшин лучшего вина».
Когда рыцари остались в комнате одни, Ариэль обратил внимание на крупных насекомых, которые бегали по полу, и на всякий случай поинтересовался:
– Они не ядовиты?
– Нет, не ядовиты, – буркнул Жан. – И даже не настолько отвратительны, как хозяин этого притона. Извини, дорогой брат, что наш мир
