трансформировать. Лягушку он придавил дощечкой, шмелю оторвал крыло. Что же, попробуем. «Выбрать приоритетный трансформируемый объект». Лягушка, конечно. Круг мигнул, и от шмеля ничего не осталось. Лягушка тоже сидела спокойно, по виду — так и вообще ничего не произошло. Марат взял ее в руки. Ну и что? Что произошло? Она просто этого шмеля переварила?
Лягушка попыталась вырваться. Марат с трудом ее перехватил. Какая сильная, однако, стала. Ну-ка, интересно… Марат положил ее на пол, и тотчас же тварь прыгнула. Прыжок был великолепен, зеленое тело взметнулось на метр, и по ровной дуге полетело с приличной скоростью, и если бы не стена, то чертово земноводное одним прыжком преодолело бы метров… десять? Двадцать?
— Сейчас проверим, — сказал сам себе Марат. На ощупь лягушка уже не была холодной. В районе бедер и спины она вообще была почти горячей. Они вышли из здания на оперативный простор.
— Лети, жаба, — подбодрил Марат мутанта. Но шмеле-лягушка сидела на бетонных ступенях и пока не собиралась прыгать. Видимо, даже ее маленький мозг сообразил, что после первого прыжка, едва не закончившегося самоубиванием об стену — прыгать теперь рекомендуется с осторожностью.
— Давай, зараза! — Марат топнул ногой.
Зеленая молния мелькнула в воздухе. Это было похоже на полет пули, только немного в замедленном действии. Марат понял, что стоит с раскрытым ртом.
— Ничего себе, — только и сказал он сам себе. По самым скромным прикидкам, бывшее земноводное, взяв с места, пролетело метров сорок, врезалось в гущу листвы, затем еще прыжок… — и все, можно даже не пытаться искать.
Мозг напряженно работал, пытаясь все объяснить. Нет, не зря он выбрал умение «Познание». Голова словно прояснялась, каждое явление и событие раскладывалось по полочками, из каких то закоулков извлекались факты, о которых Марат не то чтобы забыл — но даже не подозревал. Вот и сейчас, он словно бы заново листал учебник «Энтомология». Нет, он его конечно листал, раньше, много-много лет назад. Но что там было написано? А вот теперь страницы обрели плотность, множество букв сложились в слова, мозг записал даже сноски под картинками — и теперь послушно выдавал всю информацию, которую только мог.
* * *
Марат спал, но чувствовал это. То есть понимал что спит, что он — во сне. Ему снилось, что он находится на самом дне глубокого моря, вверху — километры воды. И на этом песчаном дне он видит муравейники. Сотни, тысячи муравейников. Около них, почти рядом, из самой толщи дна вырываются струи чего то опасного. Может быть — газ, из разломов породы. Почву трясет, довольно ощутимо трясет. Марат знает, что пройдет совсем немного времени, и все изменится. Знает точно, наверняка. Не будет ровного песка. Будет жерло вулкана. И вода будет совсем не теплая, а тут все превратится в ад из огня и пара, и все эти муравейники сметёт. Все вот эти насекомые, которые сейчас чувствуют себя в полной безопасности, которые жили здесь тысячелетия — через какое-то время исчезнут все без остатка.
Марату надо их предупредить. Надо их как-то вывести отсюда. Рукой, закованной в водолазную клешню он пытается разрыть один из муравейников, добраться до матки, попытаться вынести ее, или объяснить, в конце концов, ну хотя бы попытаться! Разъяренные таким грубым вмешательством муравьи кишат на его скафандре. Матка-царица (Марат это чувствует) — пытается убраться все глубже и глубже, на недосягаемую глубину, и сдаваться не собирается. Мало того, соседние муравейники тоже возбуждаются, и громадная куча миллионов насекомых двигается на помощь попавшим с беду собратьям, желая одного — прогрызть этот чертов скафандр, добраться и узнать — кто там под многослойной одеждой, которая пока защищает и от давления, и от воды, и от муравьиных челюстей? А муравьиные челюсти, между прочим, медленно, но верно, микрон за микроном, вскрывают прочную резину залога его безопасности. Он же пришел помочь, вывести, объяснить, это же уникальные существа, почти разумные. Что делать? Надо бежать, и бежать как можно скорей, черт с ними, не хотят — как хотят…
Марат знал, что подавляющее большинство из этих муравьев — это на самом деле недоразвившиеся матки-царицы. Он уже неоднократно пытался брать самих маток во время роения и перенести их подальше, но с отчаянием самоубийц они снова и снова возвращались сюда, где тепло и темно, где почти нет врагов и столь много полезной пищи. Попытки предупредить всех муравьев, опрыскивая муравейники лошадиными дозами феромона «Спасайтесь, иначе скоро умрете» — тоже давала обратный эффект, муравьи в лучшем случае готовились к битве, а потом, следующими поколениями, вообще переставали реагировать на этот сигнал, а для себя вырабатывали новый, который нужно было заново исследовать и получать, и заново спускаться сюда с риском для жизни. Нужен был какой-то особенный муравей, способный понять в чем дело, наделенный особыми силами, способный вывезти хоть часть сообщества и начать новую жизнь, пусть далеко отсюда, в чрезвычайно жестких условиях. Просто взять экскаватор, почерпнуть один из муравейников вместе с маткой — перенести на другое место… не получалось, пытались, многократно. Не приживаются, не те условия, понимаешь. Давления им не хватает для дыхания, пища другая или просто хиреют от безысходности — не понятно. Они должны сами захотеть. Сами, по другому никак. Только как это сделать? Как найти среди миллионов и миллиардов того, а желательно тех, во множественном числе, кто действительно на это способен, способен понять и сделать — одновременно…
Марат проснулся сразу, с ясным мозгом и готовым к действию телом. Никаких «потягушечек», никакой сонливости, ни в одном глазу.
Решено.
Да не может быть, чтобы эта штука трансформировала его в гибрид человека и пчелы. Не может! Круг трансформации берет два объекта, выбирает, или ему указывают приоритетный, и второй предмет только дополняет основной. Дополняет, заполняет и улучшает. Ну никак ты не получишь, положив в круг кусок пенопласта и пустой металлический баллон из под монтажной пены — вспененный металл. Проверено уже сто раз. Тысячу.
То есть обычно из человека и паука получается человек-паук. Объект, похожий на человека, только улучшенный при помощи генетического механизма, который природа совершенствовала почти полмиллиарда лет. Полмиллиарда. Пятьсот миллионов лет назад жили такие же пауки, и не сильно поменялись за это время, разве что дожили лучшие виды. А человеку от силы два миллиона лет, а царем природы стал буквально три-четыре последних тысячелетия, и то, неизвестно, царем ли? И насколько долго продлится венценосная династия?
Марат вступил на Круг Трансформации. Голый, чтоб не дай
