Яра смотрела внимательно, вздохнула:
— Увы, я из Руси. По нашему покону, жены должны следовать за мужьями.
Отец тоже вздохнул, сказал тяжело:
— Мы перессоримся со всеми соседями и благородными семьями.... Томас, тебе бы опору!.
Яра надменно оглядела всех из-под приспущенных бровей. В напряженной тишине громко и повелительно произнесла в пространство:
— МакОгон! Мне кажется, ты можешь наконец выплеснуть то, что тебя распирает как перебродившее вино.
МакОгон шагнул вперед, поклонился. Вид у него был сияющий, гордый. Он выпячивал грудь, важно раздувал щеки, даже помолодел и просветлел лицом.
— Благодарю, благородная Ярослава. Благородный сэр Торвальд, сэр Стоун и прочие благородные рыцари! Я счастлив наконец-то сказать, что некогда служил благородной княжне Ярославе Тьмутараканской, дочери Хочьимира и внучке императора германского, племяннице короля французского, внучатая племянница короля Британии Гарольда II. Ее отцу принадлежит... принадлежало княжество Тьмутараканское. Мы служили ему верой и правдой, раздвигали пределы, собирали дань с соседей. А когда воцарился мир, не все слезли с боевых коней... Самые отважные, это я о себе и тех, кто пошел за мной, ушли служить в Царьград. Там воевали в сарацинских землях... ну, иной раз и за сарацин, когда те платили больше... Потом дрались за венедов на островах... Там ты, сэр Торвальд, и пригласил нас на службу в Британию.
Гробовое молчание было ответом. Все таращили глаза, наконец сэр Торвальд сказал раздраженно:
— Что-то я тебя не понял. При чем тут какое-то северное королевство?
Кастелян хлопнул себя по лбу:
— Как, я не сказал? В самом деле, постарел, пора возвращаться домой. Раньше, помню, все знал и помнил, теперь где обедал, туда и ужинать норовлю...
— Ну-ну, — сказал сэр Торвальд угрожающе.
— Дочь князя Тьмутараканского, княжна Ярослава, перед вами! То бишь, сейчас уже владетельная княгиня.
Томас отстранился, смотрел, выпучив глаза. Первым нашелся барон Стоун:
— Доблестный МакОгон... Ты сказал «принадлежало»...
— Да, — ответил тот хмуро, тень пробежала по его лицу. — Он уже без нас прошел с огнем и мечом в поисках дочери хазарские земли... В последнем бою разгромил последние войска, истребил все племя и велел сжечь их шалаши вместе с людьми. Мстил за дочь... Отныне на земле нет такого народа, как половцы!.. Но сам был тяжело ранен, перед кончиной велел передать дочери, если отыщется, что просит у нее прощения, и велел передать ей княжество... Я не пьянствовал, как ты обвинил меня вчера, я провел вечер у княжны, уговаривая ее вернуться на Русь под нашей защитой. Вернуться и занять принадлежащий ей трон... престол, по-нашему.
На Яру смотрели другими глазами. Барон Стоун спросил еще осторожнее:
— А велико ли... владение? Мы должны знать, как ...гм... титуловать.
МакОгон ухмыльнулся, показал крепкие волчьи зубы.
— Да поболе Британии... А народу раз в десять больше. Землю хоть на хлеб мажь, а сеном с наших полей можно отца Конелиуса кормить. Когда князь собирал войско, то земля стонала и прогибалась под его тяжестью.
Томасу показалось, что он уже где-то слышал про это княжество. Похоже, у отца Ярославы в самом деле большая родня. И сестер куча. Как родных, так и двоюродных.
Он с упреком повернулся к Олегу.
— Сэр калика, ты ж знал, что она — княжеского рода!
Волхв невозмутимо пожал плечами.
— И ты знал.
Томас опешил.
— Я?
— Помнишь, как-то говорили про имена? Ее зовут, если еще помнишь, Яра, а это уменьшительное от Ярославы. Да она сама об этом сказала! А ты, мол, у нас и король Джон, и йомен Джон и поросенок Джон...
Томас смотрел, раскрыв рот.
— Теперь помню... Но тогда как-то в одно ухо влетело, из другого вылетело.
Калика зевнул равнодушно.
— Они из рода Рюрика. А Рюриковичи правят по всей Руси.
Томас выглядел потрясенным, словно хватили кувалдой между ушей, а шлем оказался бумажный.
— Значит, это все сказки, что ты родилась весной, когда сеют... эти... яровые...
— Почему? — удивилась Яра. — Я в самом деле родилась весной, когда сеют яровые.
Она шагнула к Крижане, улыбнулась неожиданно тепло.
— Как я тебе завидую... Ты такая красивая и нежная... Это о тебе мечтает прекрасный молодой король. Я говорю о своем младшем брате, который управляет княжеством до моего возвращения. Он настолько похож на сэра Томаса, что... Если примешь его предложение, то будешь королевой огромной страны... Вся Британия покажется тебе задним двором.
Крижана молчала, смотрела с ненавистью. Барон Стоун спросил подозрительно:
— О чем Вы говорите?
— Мой младший брат всегда мечтал о золотоволосой принцессе с дальнего севера. У него даже портреты ее развешаны. Волхвы-живописцы рисовали их с его мечтаний. Похоже, как-то видели Крижану. Сейчас он правит княжеством, но разослал всюду гонцов за мной. Он отважный витязь, ему нет равных в моем княжестве... королевстве, но слишком горяч и безрассуден. Я отдам княжество лишь женатому князю. Женатые — осмотрительнее.
Барон Стоун спросил, поедая ее глазами с еще большим подозрением.
— Вы в самом деле хотите отправить Крижану в эти... земли?
Яра улыбнулась.
— Во-первых, я люблю своего брата. Он будет счастлив, если его мечта осуществится. Во-вторых, женатый князь лучше обустроит земли, чем холостой. В-третьих... Но самое главное, я хочу уважить просьбу МакОгона. Или лучше звать, как звали дома, Макогона?.. Хочу отпустить его на родину. С ним просятся пятьдесят его воинов. Не все русичи, но все чуют, как настоящие наемники, где можно заработать. Князь очень щедро заплатит тем, кто привезет его мечту!
Барон сказал медленно:
— Похоже, у вас, благородная леди... миледи королева... все предусмотрено. Впрочем, понятно, государственное мышление... Может быть, я тороплюсь, но я согласен на брак моей дочери с вашим братом. Даже если и не станет королем Тьмутаракани, но все-таки родство с владетелями Европы!.. Вы понимаете, что в данном случае я даже заинтересован в вашем... гм... союзе с благородным сэром Томасом.
На рассерженном личике Крижаны проступило задумчивое выражение. Она в нерешительности повернулась к МакОгону. Тот отсалютовал ей, а воины дружно ударили рукоятями мечей о щиты. Гром раздался такой, что кони подпрыгнули. Крижана милостиво наклонила голову.
Томас с опаской заглянул в лиловые глаза.
— Похоже, ты действительно предусмотрела все.
— Княжих дочерей учат многому.
Внезапно с шумом и сухим треском в небо взвились разноцветные, как хвост петуха, фейерверки. Красочные огни рассыпались с хлопками, небо расцвело.
Томас покосился на калику. Нарушение обетов, магия — дело грешное! Калика оскалил зубы в усмешке и развел руками в чисто славянском жесте. Мол, рехнуться можно, если все правильно и праведно!
