— А ты обратил внимание, — возясь с костерком, спросил Тэкс, — какая здесь непривычная тишина? Ни звука, ни движения. Мне все время казалось, что тайга смотрит и приценивается к нам…
— Хватит! — рявкнул Кэп. — Хватит! Так и тронуться… — и замолк, выпучив глаза, в сторону деревьев. Текс глянул туда же. Там, в десятке метров от них, у самого большого ствола стоял Хозяин. Тело его почти не просматривалось в темноте предутреннего леса, но глаза светились необычным и призрачным светом. И вдруг — друзья не успели и глазом моргнуть! — он оказался совсем рядом с их разгоравшимся костерком и, присев на небольшой камешек, совершенно человеческим жестом протянул руки над огнем. Кэп во все глаза смотрел на узкие ладони и неправдоподобно длинные пальцы Хозяина, которые тот чисто человеческими движениями поворачивал то вниз ладонями, то вверх, согревая теплом чахлого костра. В полном молчании прошло несколько минут, потом вдруг Текс зачерпнул в кружку вчерашний чай и протянул ее Хозяину. Тот сначала вроде и не увидел это, но потом, протянув руку, взял кружку и, склонив голову, посмотрел на свою руку, державшую незнакомый предмет:
— … лет ни была… огонь… открытый… холод нет… тепло… вода с травой… забыл… хоро… шо… не надо — и медленно перевернул кружку набок. Чай тоненькой струйкой полился на землю. В этих его словах Тексу вдруг почудилась такая невероятная печаль и нечеловеческая усталость, что захолонуло сердце.
— …не надо… не живой уже… верх идти… так… человек… помощь… оказывать, — тихо проговорил Хозяин и, выпустив кружку из пальцев, — исчез. Громко звякнувшая о камень кружка покатилась к выходу из пещерки.
Кэп затряс головой:
— Чертовщина какая-то! — и с оторопелым, совсем не свойственным ему видом спросил: — Он правда был, или мне это почудилось?
— Хватит! Ты слышал, что сказал Хозяин, — натягивая ботинки, отрывисто бросил Текс. — Там с Доком что-то случилось, пошли… живее, живее!
И, кое-как натянув верхнюю одежонку, они почти бегом, прыгая с камня на камень, помчались вверх, туда, где Док ушел в камень. Однако, поднявшись в расщелину, где они недавно отдыхали, наткнулись на Дока. Он сидел, прислонившись спиной к стволу лиственницы, и бездумно смотрел в никуда. В глазах его была пустота новорожденного ребенка, а из полуоткрытого рта на подбородок стекала слюна и капала на грудь…
* * *
Док, вспомнив тот день, вздрогнул и шумно задышал — так ему стало плохо и неприятно…
— Эй, Док! — раздался рядом встревоженный голос Текса. — Что с тобой? Вон как побледнел.
— Нет, нет, — почему-то севшим голосом прошептал тот, — все нормально.
— Иди-ка ты, друг, полежи, обед еще через полчаса будет, не раньше, — сказал Текс и, видя нерешительность Дока, легонько потянул его за руку, — иди, иди…
И Док, тяжело переступая почему-то отяжелевшими ногами, пошел в избу. Там он прилег на свое место и, прикрывшись тяжеленной шкурой-одеялом, снова вернулся к воспоминаниям о том дне, когда он шагнул в камень…
Док снова передернулся. Проход сквозь камень занял секунду, не больше. Но именно этот миг показался ему вечностью. Скала, или ее мираж, обдала его мгновенным жаром и быстрыми покалываниями всего тела — не больно, но неприятно. Он в тот момент прикрыл глаза, а когда снова их открыл, то… ничего не увидел. Его окружала Тьма! Он замер, прислушиваясь к звукам, но их не было. Потом он расслышал, как где-то далеко-далеко ритмично капает вода, а может, и не вода, а что-то другое. Сердце! Это стучало его сердце, оно колотилось так, будто он за 10 секунд пробежал стометровку. В душе у Дока стал нарастать страх пред неизвестностью — непросто стоять в глубине камня, в сплошной темноте и тишине. Вдруг впереди появился мерцающий свет, и он услышал голос:
— Идить прям… свет где, — и Док, осторожно ощупывая ногами то место, куда собирался наступить, двинулся вперед. Через десяток шагов свет стал чуточку сильнее, и он смутно различил нависающий и темный полукруг — арка двери? — почему-то подумал он и, шагнув в этот проем, тут же отшатнулся от яркого света. Этот свет не вспыхнул внезапно, это сам Док шагнул в его полосу. Впрочем, через пару секунд он сквозь прищуренные глаза понял, что свет не настолько уж ярок, и, убрав руки, посмотрел… Сначала Док подумал, что противоположная стена отсутствует, что это просто дыра, проем в камне, через который льется обычный дневной свет и открывается прекрасный вид на окружающие горы и тайгу. А потом он понял, что это большущее овальное окно — иллюминатор? — мелькнула у него мысль. Машинально, ни на что больше не обращая внимания, Док сделал пару шагов, протянул руку и коснулся… шершавого камня. Он его отчетливо чувствовал под пальцами — холодный, шершавый камень, до боли знакомый по тысячам прикосновений, однако глаза Дока твердили обратное. «Но это же окно? Это не камень, — с минуту он смотрел на открывшуюся пред ним картину и вдруг подумал: — А как же снаружи? А вдруг кто-то увидит?»
— Нет увидеть, — раздался скрипучий голос, — видеть из отсюда… там… видно только скала… односторонний проницаема…
Док оглянулся и увидел Хозяина. Тот сидел в кресле с высокой спинкой, и его огромные и блистающие внутренним огнем глаза смотрели прямо на Дока.
— Сесть… там, — хозяин вытянул длинную руку чуть в сторону от стоящего Дока. Тот оглянулся и успел заметить, как прямо на каменном полу, чуть сбоку от окна, вздулся коричневый бугор, почти мгновенно принявший вид легкого кресла.
— Сидесть! — Док машинально, наклонившись, потрогал это кресло рукой и сел. Кресло качнулось, задвигалось, как живое, как бы переливаясь и удобно охватывая его тело. Некоторое время они молчали, и Док во все глаза разглядывал Хозяина. Глядя на его маскообразное, абсолютно неподвижное лицо, такую же шею и грудь, Док подумал, что все это — какая-то защита, типа скафандра или… или это хитиновая скорлупа, словно у насекомых? Вот только глаза хозяина, удивительно большие и живые, горели странным — Док сказал бы — добрым светом. Несмотря на их непохожесть на человеческие, они не излучали плохого, они не угрожали.
Вдруг Хозяин резко встал и, как показалось Доку, с досадой бросил:
— Нет, не слышать ты… Ты готов нет, ты готовить… нада, — и подошел к окну. Там он чисто человеческим жестом сложил руки на груди и уставился в окно. На фоне яркого света из окна Хозяин смотрелся как совершенно черный силуэт с четкими контурами. До Дока донесся ставший совсем тихим его голос:
— Как же нет хотеть… устал… — потом он издал непонятный звук, вроде кашля, и уже громко, явно адресуя слова Доку, сказал:
