И тут Хельги ясно и осмысленно посмотрел на монаха чистыми, как у новорождённого, голубыми глазами. Губы его шевельнулись, и отец Целестин явственно расслышал надтреснутый шёпот:
— А-а, пришёл. Я хотел видеть тебя. Скажи, чтобы Видгнира сюда позвали. Ну же, давай. Бледный конь уже стоит здесь.
Монах метнул взгляд на Сигню, и она мгновенно скрылась за занавеской из кроличьих шкур, закрывавшей вход в покой. Не успел святой отец прочесть Pater, как послышались твёрдые шаги и появился наследник конунга.
— Ты меня звал?
— Не я, он. — Отец Целестин указал на Хельги. — Он хочет говорить с нами.
— Хочу, — чуть кивнул старик. — А Торин где? Он тоже должен слышать… А, вижу. Садитесь и внимайте, ибо я скоро усну и разбудит меня только Сальгофнир в покоях Асов.
Торин и Видгнир осторожно присели на край постели, а монах остался стоять, во все глаза глядя на Хельги и стараясь не упустить ни одного слова из интереснейшего, по его мнению, рассказа старого викинга.
— Я должен открыть вам сказанное моим отцом, твоим дедом, Торин, — шептал Хельги. — То же слышал и твой отец — Хродгар, мой брат. Но он погиб от топора грязного фриза и не передал тебе предание нашего рода…
— Я и так его знаю, это предание! — начал было Торин, но монах и Видгнир так дружно на него зашикали, что конунг смущённо умолк.
— Это передавалось как великая тайна нашего рода от деда к отцу, к сыну и внуку, — хрипел старик, перебирая руками льняное покрывало, — и сейчас я позвал южанина оттого, что предсказано было: поможет чужестранец отыскать причитающееся по праву роду Элиндинга…
— Кто это? — не понял Видгнир. Имя было явно не норманнское.
— Имя сие принадлежит нашему предку, вышедшему из земли, именуемой Аталгард и ещё по-другому. Там был он великим конунгом, а когда родина его и наша сгинула по воле богов, стал Элиндинг хозяином всех земель севера, куда вынесло море его корабли. Тогда наш мир ещё пребывал в единстве и звался Мидденгард и на землях его ещё не остыли следы первых великих богов. Это было сто раз по сто и ещё четыре раза по сто лет назад…
— К-когда? — едва выговорил отец Целестин, не веря своим ушам. Батюшки, да это же ещё до сотворения мира! Десять с половиной тысяч лет назад?! Бред! Какая память сохранит воспоминания о такой давности, даже если и произошло такое на самом деле? Однако следующие слова Хельги снова заставили монаха навострить уши.
— Тогда на земле жили другие боги, и Один ещё не родился, и Тор не выковал свой молот. Земли Норвегии лежали далеко на востоке от побережья, где Элиндинг построил свои города, а на юге правили наши родичи, тоже избежавшие гнева богов. Тогда Мидденгард не был разделён водой и народы говорили на едином языке, зная и помня о первых богах и о том, кто сотворил их самих, — Эйре Вечном и Предвечном, пред которым Один то же, что трэль перед конунгом. Прошло сорок раз по сто лет, часть рода Элиндинга ушла на восток, в эти края, и тогда же Эйра решил разделить Мидденгард.
Западная часть оторвалась от прочих земель и ушла на запад, только не совсем обычно… Она вначале была тут, рядом, и до отделённых земель люди могли добраться на корабле. А потом боги воздвигли стену, обманную стену, оставив в ней лишь одну Дверь, которая сужается уже многие столетия, и скоро путь в ушедший край исчезнет навсегда… Западная часть Мидденгарда уйдёт из нашего мира и станет отдельным миром.
— А сколь много там земель? — невпопад задал вопрос Видгнир.
— Много, — прохрипел Хельги, — очень много. Как от острова саксов до Гардарики, считая с землями франков и бургундов с германцами и греками. И ещё половина того же.
«Это ж целый континент получается, со всю Европу размером, а то и поболее! — мелькнула мысль у отца Целестина. — Сказки глупые. Какой нормальный человек поверит, что земли Европы были некогда в два раза больше? И куда, покажите мне, уходит западная часть Мидденгарда? Да-а, насочиняли норманны мифов. Греки с их богами и героями позавидуют! Ну скажите, как такая пропасть земли исчезнуть может?»
— А когда это случилось, Хельги? — снова спросил Видгнир, и старец дал до странности точный ответ:
— Шесть тысяч четыреста пятьдесят зим минуло с того дня, как Эйра и боги-созидатели разделили мир. Этот день конунги нашего рода помнили всегда.
Отец Целестин мигом произвёл вычисления и едва не поперхнулся: получалась почти точная библейская дата сотворения мира! Ну, знаете ли… Такие совпадения наводят на размышления. Старец же продолжал вещать:
— В землях уходящих ещё живут потомки Элиндинга и наши братья. Живы, живы великие чудеса, ушедшие от нас, но они остались там… за Дверью, созданной богами. Слышал я, что если плыть на запад, то там будет земля, но это не та искомая земля. Она принадлежит нашему миру и пребудет в нём всегда, но Дверь находится в лесах на её берегах. Там ход в Мидденгард, что когда-то был единым с нашими землями и чья история едина с нашей. Есть там и карлики и другие создания, в давние времена жившие бок о бок с людьми. Отчего Эйра решил разделить Мидденгард, я не знаю, но часть нашего мира ушла от нас… Ушла куда-то в сторону… И не вернётся уж… Знаю и то, что земли, осквернённые врагом первых богов, остались здесь, у нас. Они где-то на севере, и там до сих пор есть остатки логова чёрного бога-великана.
— А что случилось после того, как мир разделился? — продолжал спрашивать Видгнир.
— Говорят, всё стало таким, как есть сейчас. В дни разделения происходили страшные бедствия: горы разорвались, в трещины хлынули воды моря… Последним осколком земель наших предков стал остров саксов, а остальное ушло туда… туда, где есть сейчас. Мы давно потеряли Дверь и не можем войти в Мидденгард. Это суждено сделать вам.
Отец Целестин слушал и ушам своим не верил.
Ну Мидденгард — понятно. Норманны именуют Ойкумену Мидгардом — «средней оградой, тем, что лежит посредине». Ну и эти два слова, выходит, обозначают одно и тоже. В сказочную же историю о разделении Мидгарда на две части поверить нельзя, пусть даже дата сего события и получается прелюбопытнейшая. Может, это просто отражение легенд о настоящем сотворении мира, невероятно исказившееся в зеркале памяти людской? Не может ведь целый материк раствориться незнамо где! А вот кто такой Эйра Вечный и каких это он богов сотворил? Так, значит, старец ещё помнит о Едином Боге?.. И Один ему как раб? Ну дела!
А Хельги тем временем продолжал, часто останавливаясь перевести дыхание, разговор утомлял его.
— Те, старые, боги ещё живы и смотрят как за Мидденгардом, так и за нашим миром, потому что сущность их обоих едина и они плоть от плоти друг друга, как две руки у человека. Но всё древнейшее — первый, бессмертный народ, карлики, драконы — всё осталось там, в ушедшей земле. Мой род не сумел вернуться туда… Мы остались на востоке. Но храним память о тех временах. Торин, ты помнишь песнь вельвы? О том, как был сотворён мир?
