Амара вздохнула. Бернард, ее тайный муж. Курсоры должны посвящать себя только своим обязанностям. Курсоры служат Первому лорду и Короне, и ожидается, что их преданность самоотверженна и неделима, хотя, как и у действующих легионеров, которые должны быть холосты, у курсоров обычно есть любовники или любовницы.
Единственное, что было запрещено – это брак.
Конечно, это было именно то, что она сделала.
Амара никогда не должна была позволить себе влюбиться в грозного Графа Кальдерона. Независимо от того, насколько он был твердый и заботливый, насколько сильный, насколько красивый, насколько терпеливый и любящий, насколько страстный и опытный. Сердце Амары звстучало быстрее и она остановила поток мыслей, пока не начала краснеть.
Если любовь легко перевешивает банальная причина – значит это не любовь.
– Думаете о славном Графе Кальдероне, Амара? – задал ей вопрос Гай. Его глаза искрились весельем.
– Вы не можете знать, что он – тот, о ком я думаю, – ответила Амара, – Может у меня дюжина новых любовников?
Губы Первого Лорда дрогнули. Затем он зашелся в раскатах хохота. Это продолжалась, пока он не успокоился, выглянув из окна паланкина.
– Нет, – сказал он. – Нет, только не у тебя.
Амара заставила себя успокоиться. Она часто забывала, что Гай опытный заклинатель фурий воды, впрочем как и огня, и земли, и металла. Более того, он был проницательным человеком, который имел дело с людьми в два или три раза больше, чем Амара жила на свете. Все это значило, что для него слишком просто было различить неловкие, потенциально опасные особенности.
Ее отношения с Бернардом были опасной темой для обсуждения с Гаем.
Особенно учитывая то, что прошло, казалось, десять тысяч лет с той поры, как ее муж касался ее, или целовал ее, или заставлял кричать ее в… Вороны побери это.
Она была взрослой женщиной. И было совершенно нечестно, что просто мысли о Бернарде превращали ее в мечтательную школьницу.
Амара откашлялась, взяла свою записную книжку из ящика встроенного в основание сиденья и приступила к смене предмета обсуждения.
– Итак, сир. Мы должны прибыть в столицу примерно завтра рано утром. По прибытии Вас должны ждать отчеты от Верховного Лорда Антиллуса, и окончательные приказы по передвижению для Родезианского Легиона должны быть в силе к тому времени, как…
Повозка влетела в тяжелую облачность и она остановилась, чтобы пробормотать фурии лампы приказ ожить.
– Графиня, – мягко произнес Гай, прежде чем она продолжила. Первый Лорд протянул руку, закрыл записную книжку и отложил ее в сторону, – Идемте со мной, пожалуйста.
Амара заморгала.
Без предисловий, Гай повернулся и открыл дверь повозки. Ветер внезапно взревел и принялся трепать их одежду, и повозка повернулась слегка в сторону, так как внезапное сопротивление сделало движение повозки неравномерным.
Первый Лорд шагнул в пустой воздух, поднимаясь рядом с экипажем так плавно, словно двигался по твёрдой земле.
Амара подняла брови, но последовала за ним, призывая Цирруса, чтобы поддержать её, когда вышла из кареты в холодную, липкую, тёмно-серую сырость тяжёлых облаков. Некоторое время они держались вровень с каретой, и Гай обменялся кивками с командиром сопровождающих Рыцарей Воздуха.
Затем он замедлил темп, и через несколько секунд воздушный экипаж исчез в облаках, оставив Гая и Амару парить в унылой серой пелене.
Гай повёл рукой по воздуху, и рёв ветра вдруг исчез. На секунду Амара испугалась, что несущий её воздушный поток пропадёт, и она полетит вниз к земле, но поддержка Цирруса осталась.
Её волосы по-прежнему развевались вокруг головы, как это было всегда, особенно при парении – только звук исчез, стих, и не осталось ничего, кроме дуновений лёгкого ветерка. Амара слышала далёкие раскаты грома, приблизительно на расстоянии мили среди плотных облаков собиралась весенняя гроза.
– Сир, – сказала она, смутившись. – Карета.
Гай покачал головой.
– Мне жаль, что я не мог сказать вам раньше, Амара, но конфиденциальность была абсолютно необходима. Никто не может знать, куда мы движемся, если мы вышли в пустоту.
Она нахмурилась и скрестила руки, прикрываясь от пронизывающего ветра. Она не надела ее лётной кожаной куртки, и была удивлена тем, как быстро холод начал пробирать её кожу.
– Я так понимаю, что мы не возвращается в столицу, – тихо сказала она.
– Не возвращаемся, – подтвердил Гай.
Она кивнула.
– Зачем я здесь?
– Мне нужен кто-то, кому я доверяю, чтобы отправится со мной.
– Куда, сир? – спросила Амара.
– В Калар,- невозмутимо ответил Гай.
Амара почувствовала, что её глаза округлились.
– Почему туда?
Его голос остался спокойным и ровным.
– Потому что я сижу в столице, изображая дипломата, слишком долго, Амара, и этот хаос, – он указал рукой, имея в виду Империю в целом, под ними, – результат. Союзники, как и враги, забыли, кто я такой. Что я собой представляю. Я не могу позволить, чтобы это продолжалось.
Где-то в далёких облаках вспыхивали молнии, посылая потоки серебряного света сквозь туман, клубящийся позади Первого Лорда.
– Я собираюсь напомнить им, курсор, – взгляд его стал суровым. – Я иду на войну. И вы идёте со мной.
Исана убедилась, что капюшон надежно скрывает ее лицо, и возблагодарила необычно резкий холод, задержавшийся в воздухе весеннего утра. Он служил очевидным объяснением капюшону на ее голове. Она не пыталась скрыть свой визит к капитану Руфусу Сципио, ведь как глава колонны снабжения, она совершенно естественно должна была поговорить с кем-то из командования Первого Алеранского. Но Тави чувствовал, что будет лучше, если она останется не узнанной и не привлечет внимания или вопросов, и Исана искренне поддерживала его осторожность.
Как и было обещано, Арарис ждал у парадного входа и проводил ее мимо двух легионеров, несших там стражу.
– Доброе утро, – пробормотала она, когда он провел ее в здание.
Это было сверхукрепленное почти до нелепости сооружение, сплошь из зачарованного камня, который, как правило, использовался только для крепостных стен.
Коридоры были более узкими, чем обычно, потолки ниже, и Исана с удивлением отметила, что, дойдя до первой лестницы, Арарис повел ее вниз, а не вверх, где было принято размещать квартиры командиров.
– Доброе утро, – ответил он.
Его поза и голос были учтиво официальными, но она чувствовала тепло, которое скрывалось за этим и согревало ее.
Она была уверена, что он понял, когда она разгадала его истинные эмоции, и внезапное чувство удовлетворения этим невысказанным доверием было похоже на приятную мелкую дрожь, что-то вроде ощущения того, как его пальцы переплетаются с ее.
