Поглощенная своим занятием, она не заметила, как в панике кинулась врассыпную многочисленная рыбья мелочь. И даже плоская черная черепаха, вся усыпанная желтыми точками, суетливо загребая лапами, убралась подальше. С довольным урчанием девушка погрузилась в теплую воду, запрокинула голову и тщательно прополаскивая волосы, вдруг почувствовала рядом с собой какое-то движение. Она стремительно рванулась, и… оказалась в самом центре большого клубка водяных змей. Плоские серебристые тела окружали ее со всех сторон, извиваясь и блестя чешуей. Она решила замереть, но тут же камнем пошла на дно. Дернулась, взмахнула под водой руками и еле сдержала крик: испугавшаяся змея, захлестнув ее грудь и шею, вонзила острые зубы в то место, где еще не успели сойти загадочные пятна после того страшного сна. Соня с трудом оторвала от себя гадину и, хрипя, бросилась к берегу, путаясь ногами в пышной подводной растительности. Дорог был каждый миг. И нечего тратить драгоценное время на плач и стоны — они могли стоить ей жизни.
Соня упала на каменистую землю, сгребла какие-то палки и сухую траву, долго стучала огнивом, выпадавшим из дрожащих рук. Язычки пламени чуть шевельнулись в сухих стеблях, и девушка тут же подложила к ним свой кинжал. Досчитала до тридцати, медленно, судорожно сглатывая ставшую вдруг горькой слюну, потом, пробормотав короткое заклинание и стиснув зубы, решительно сделала глубокий надрез на покрасневшем, уже распухавшем на глазах предплечье. Сунув кинжал опять в огонь, она припала к порезу губами, торопливо отсасывая отравленную кровь и сплевывая ее на землю.
Но как бы ни спешила Соня, попавший в тело яд действовал быстрее — она чувствовала, как губительный огонь разливается по ее членам. Скорее же! Девушка забрызгала кровью цветы под ногами, и все давила и давила руку, отсасывала и выплевывала кровь. Потом выхватила из огня свой раскалившийся кинжал, какой-то миг смотрела на него с ужасом, и тут же решительно приложила широкое лезвие к ране. От ее страшного крика взмыли в небо испуганные птицы. Ах, как было бы сейчас удобно и просто потерять сознание: и боль ушла бы, и страдания. Но Соня знала — если она упадет сейчас, то больше никогда уже не встанет на ноги. И вот, кое-как одевшись, скрипя зубами она, качаясь, побрела наверх. Земля плыла под ногами, раскачивалась из стороны в сторону, а в голове словно били бешеные барабаны, и казалось череп ее лопнет от их сумасшедшего ритма.
Хрипя и задыхаясь, падая, но всякий раз из последних сил поднимаясь, Соня упорно двигалась вперед. Преодолев кольцо кратера, она бросила взгляд вниз и тут же широко улыбнулась: ей навстречу почти бежал запыхавшийся ирл. Вот тогда-то она и позволила себе маленькую слабость: колени Сони подкосились, и она кубарем покатилась под ноги Агилульфу, еле успевшему ее подхватить. Девушка еще успела, улыбаясь, кивнуть на свое плечо, прошептать «змея», и потом провалилась в спасительное беспамятство.
* * *
…Соню лихорадило. Крупная дрожь била ее обессилевшее тело, закутанное во все, что только нашлось в лагере теплого. Дионео и Агилульф мрачно смотрели на ее искаженное судорогами лицо, прислушивались к сбивчивому торопливому бреду.
Порой она вдруг начинала метаться, сбрасывать с себя плащи и одеяла, рваться куда-то. Агилульф молча укладывал ее обратно, а юноша, глотая слезы, бережно укутывал, как младенца. Надежды почти не было. Плечо распухло и покраснело, причиняя невероятные страдания даже в беспамятстве. Хайрас, чтоб не видеть этой мучительной агонии, уходил в лес поохотиться. Все, что только они могли, было уже сделано. Оставалось только ждать. Либо скорого мучительного конца, либо долгого выздоровления.
Маг, не замеченный никем, стоял за шалашом, заламывая руки от отчаяния. Такой развязки он не ожидал.
Он не был готов сейчас потерять эту девицу! Нет! Зачем же боги так спешат? Или они опять испытывают его? Он повернулся лицом к почти невидимой днем луне и принялся горячо молиться. Из шалаша ему вторил дрожащий голос Дионео. Лишь ирл молчал и хмуро смотрел на Сонино лицо.
И он первый заметил, как оно стало меняться: девушка замерла неподвижно, раздвинув губы в счастливой неземной улыбке. Великан поднес перышко к ровной линии ее зубов — дыхания не было. Агилульф медленно встал, взял на руки забившегося в рыданиях Дионео, вышел с ним из шалаша и молча сел в траву.
* * *
Сквозь свой непрестанный бред Соня не сразу заметила, как почти закрыв собой вход в шалаш вдруг возник он, внеся с собой ощущение небывалого покоя.
Она лишь поразилась, как это существо похоже на все сказки и легенды, сложенные о нем, лесном божестве: козлиные ноги с блестящими раздвоенными копытцами, мощный загорелый торс, маленькие рожки в тугих рыжих кудрях, буйно разросшихся не только на голове, но и на плечах и груди. И даже маленькая свирель в руке!
Последнее обстоятельство несказанно ее обрадовало, и она широко улыбнулась. Вот только пошевелить не могла ни одним пальцем. А насмешник-фавн тут же подскочил к ней, присел рядом на корточках и принялся тихонько наигрывать на свирели. Его сочные румяные губы довольно ухмылялись, а хитрые желтые глаза превратились в крохотные щелочки. Соня отдыхала.
Боль куда-то ушла, и она вся подчинилась ритму этой мелодии, не похожей ни на что, слышанное ею ранее.
Девушка впитывала в себя эти звуки, как сухая земля — долгожданный дождь, и что-то темное и холодное, маячившее все время где-то рядом, исчезло, растворилось в редких солнечных лучах, пробившихся сквозь ветки шалаша. А фавн вдруг отскочил от нее, стремительно спрятал свирельку и, округлив глаза, расхохотался:
— Неужели ты так глупа? А? Вот не ожидал! Вот не думал!
Соня не успела возмутиться, как он уже стоял рядом, крепко держа ее за плечи мускулистыми руками.
— Зачем ты сюда пришла? Только не лги! Мне — не лгут!.. За сокровищами? Говори!
Соня в ответ слабо махнула ресницами. Ей почему-то совсем не было страшно. Ей было хорошо.
— А что такое — сокровища? Это золото? Или нет?
Он опять забегал по шалашу, глухо постукивая копытцами:
— Золото — это сокровище. Верно? А сокровище… Неужели это всегда только золото? А? — Его смех, как рассыпавшиеся бусины, раскатился по всему полу.
— Нет, решительно — глупа! Ум твой ленив и неповоротлив. Привык лежать на боку. Вот если бы он был так же скор и ловок, как твой меч! Ах, тогда бы я, пожалуй, взял бы тебя в жены! Ха-ха-ха! Смотри, как мы с тобой похожи! Ты почти такая же огненная, как я! О, это о многом говорит! Меня не проведешь!..
Он приложил свирель к широкой ноздре и издал победную трель. И тут же Соня ощутила его легкие пальцы у себя в подмышках:
