Обманчиво спокойная, как вскоре выяснилось.
Звуки прилетели с Восхода – кто-то бежал, мечась из стороны в сторону, хрустя ломаемым подлеском и порой сдавленно вскрикивая. Кто-то, производивший шума и треска больше, чем стая дерущихся кабанов, и весьма напоминавший по своим повадкам человека.
Только какая нужда могла забросить человека в ночной рабирийский лес, где творения дня становятся слепыми и глухими, да еще заставить нестись со всех ног, рискуя в любой миг угодить в яму или влететь в колючие заросли?
Частый топот и хруст приближались. Прислушавшись, Хеллид развернул лошадь в нужном направлении и тронулся навстречу неизвестному. Страха он не испытывал – что может против гуля один-единственный и наверняка перепуганный до смерти человек? Интересно, от кого он убегает?
Расчеты оказались верными – лошадь вышла на небольшую прогалину, и почти сразу шагах в десяти из-за темных стволов вынырнул беглец. Завидев одинокого всадника, он не кинулся обратно в чащу, что было бы разумнее, но бросился навстречу, нелепо размахивая руками. Хеллид потянулся за висевшим в седельных ножнах клинком, но напрасно – одолевший последние шаги человек мертвой хваткой вцепился в стремя, хрипя, шатаясь и пытаясь выговорить какое-то слово. Недоумевающий рабириец шевельнул ногой, отпихивая свалившегося невесть откуда смертного. Тот забормотал отчетливее, по-прежнему не выпуская стремя:
– Помогите… Пожалуйста… Они гонятся за мной… Вы же не с ними, правда?.. Помогите, я не хочу умирать, я не сделал вам ничего плохого…
Человек поднял голову, и в сумраке Хеллид разглядел лицо – молодое, перекошенное от ужаса, в царапинах от хлеставших по нему ветвей. Из открытого рта вырывался скулящий вой. На краткое мгновение гуль растерялся, колеблясь, как поступить в столь диковинной ситуации, но тут подлесок слегка качнулся, пропустив два или три грациозных силуэта, легко двигавшихся, почти скользивших над высокой травой. Державшийся слева возмущенно прошелестел:
– Отпусти, он наш! Мы первыми его поймали, это наша добыча!
Человек судорожно дернулся, вжав голову в плечи и оборвав причитания. Новоприбывшие признали Хеллида и, отступив на пару шагов, нехотя склонили головы. Тот тоже всмотрелся, узнавая знакомых, и удивленно вскинул бровь:
– Керрит? Вы что, человеческого соглядатая ловите?
– Н-нет, – Керрит, некогда один из юных восторженных дуэргар, в последнее время затесавшийся в число приспешников Раоны Авинсаль, собрался с духом и упрямо повторил: – Он не соглядатай… Это наша добыча.
– Какая добыча? – по-прежнему не мог понять Хеллид. Дуэргар звали «добычей» тех, на кого охотились в каменных городах, и чьей кровью утоляли Красную Жажду. – Неужели ты и твои друзья по-прежнему испытываете Голод? Откуда вообще взялся этот человек?
– Из крепости, – буркнул Керрит. Его молчаливые спутники словно перетекли ближе, заставив лошадь настороженно задергать ушами.
– Он сам оттуда вышел или вы его похитили? – настаивал Хеллид, и молодой гуль не выдержал, сердито выкрикнув:
– Да, мы его уволокли! Что с того? Это честная игра, у него была возможность убежать! Кто его выследит, тому он и достанется – так обещано! Мы заберем его жизнь и жизнь других людей, и станем такими, как прежде!..
– Кто научил вас этому? – спросив, Хеллид уже догадывался, каким будет ответ. – Раона, верно? Где она? Где-то поблизости?
Одна из неподвижно замерших теней вдруг сорвалась с места, коротко взмахнула рукой, блеснув чем-то, зажатым между пальцев. Получивший удар по затылку человек сдавленно охнул, выпустил стремя и начал заваливаться набок, но не упал – четыре руки крепко ухватились за его одежду и потащили прочь, в шелестящую темноту. Керрит сторожко попятился за приятелями, не выпуская из вида старшего собрата.
– Передай Раоне, чтобы завтра же явилась к Князю! – крикнул ему вслед Хеллид, гадая, как воспримет подобные новости Блейри. Может, вожак дуэргар наконец-то поймет, какая опасность исходит от стрегии, слишком много возомнившей о себе. Полбеды, что она внушает своим поклонникам веру в то, что человеческая кровь вернет им прежние умения и способности гулей. Настоящая беда кроется в стремлении мальчишек произнести впечатление на девицу Авинсаль. Они пробираются за стены Токлау, рискуют жизнью и ради чего? Ради призрачной надежды?
Догонять исчезнувших в лесу и вступаться за пленника гуль не стал – одним смертным больше, одним меньше, какая разница?
…Раона примчалась на следующий день – в прескверном настроении, готовая сорвать злость на первом встречном. Впрочем, оказавшись в шатре Блейри, девица присмирела и молча ждала, пока Хеллид изложит сперва историю краткой поездки, а затем – свое весьма нелестное мнение о поступках Стрегии из Льерри.
– Это правда? – осведомился да Греттайро, выслушав соратника.
– Что именно? – зло фыркнула Раона. – То, что мои мальчики шарили в крепости? Да, правда, от первого до последнего слова. Вы же столько твердили, Князь – нам нужно все знать о людях, о том, что они думают и как собираются действовать. Или вы о наших… – она запнулась, ища подходящее слово, – бдениях, как их называет Хеллид? Послушайте, это всего лишь попытка! Я ни в чем не уверена! Одним живая кровь помогает, другим нет, и вдобавок мы совершили ритуал всего три или четыре раза! Может быть, через луну я смогу сказать точнее. Именно поэтому я велела держать наши собрания в секрете, а кое-кому понадобилось лезть туда, куда его не просили! – ее голос сделался высоким и раздраженным. – Блейри… Мой Князь, я всего лишь прошу не толкать меня под руку! Возрождение Рабиров во многом зависит от того, сумеем ли мы вернуть нашу магию, а чары – весьма хрупкая материя!
– Жизнь нашей молодежи дороже любых чар, – возразил Хеллид. – Всякий раз, когда я отправляю в крепость кого-нибудь из лазутчиков, я рискую потерять еще одного воина. Ты же посылаешь туда сущих подростков, едва оправившихся после Грозы! А потом вы еще носитесь за людьми по лесам, корча из себя одержимых Жаждой! Что, если однажды ваш пленник окажется сообразительным, улизнет и вернется в крепость? Какую захватывающую историю он поведает своим соотечественникам, не так ли?
– От нас никто не убегал, ни раньше, ни теперь, – оскорбилась Раона. – Ты ведь не хуже меня знаешь – жертва должна перед смертью испытать страх, тогда ее кровь густеет, становится слаще вина…
– Впредь вы будете наслаждаться этим вином с большой осторожностью, – вынес свое решение да Греттайро, жестом приказав девице Авинсаль замолчать. – Вылазки в Токлау – только с моего личного разрешения. И никак иначе, ты поняла?
