Пришлось довольствоваться малым — ехать, держась на темнеющий горный массив. Если Раона и ее прихлебатели не отыщутся, он вернется и оставит ей послание с требованием приехать в княжескую ставку. Никто не спорит, она сделала много полезного в нынешние тяжелые времена, но всему есть свои пределы.
Оставив стоянку позади, Хеллид углубился в шелестящее мелколесье, следуя вдоль еле различимой в сгущающейся темноте тропинки. Под копытами лошади порой хлюпала вода, поскрипывали деревья, в густой кроне тревожно вскрикнула и замолчала какая-то птица. Пожалуй, впервые со дня разразившейся над Холмами грозы у Хеллида, правой руки нового Князя Забытых Лесов, выдалась столь спокойная ночь.
Обманчиво спокойная, как вскоре выяснилось.
Звуки прилетели с Восхода — кто-то бежал, мечась из стороны в сторону, хрустя ломаемым подлеском и порой сдавленно вскрикивая. Кто-то, производивший шума и треска больше, чем стая дерущихся кабанов, и весьма напоминавший по своим повадкам человека.
Только какая нужда могла забросить человека в ночной рабирийский лес, где творения дня становятся слепыми и глухими, да еще заставить нестись со всех ног, рискуя в любой миг угодить в яму или влететь в колючие заросли?
Частый топот и хруст приближались. Прислушавшись, Хеллид развернул лошадь в нужном направлении и тронулся навстречу неизвестному. Страха он не испытывал — что может против гуля один-единственный и наверняка перепуганный до смерти человек? Интересно, от кого он убегает?
Расчеты оказались верными — лошадь вышла на небольшую прогалину, и почти сразу шагах в десяти из-за темных стволов вынырнул беглец. Завидев одинокого всадника, он не кинулся обратно в чащу, что было бы разумнее, но бросился навстречу, нелепо размахивая руками. Хеллид потянулся за висевшим в седельных ножнах клинком, но напрасно — одолевший последние шаги человек мертвой хваткой вцепился в стремя, хрипя, шатаясь и пытаясь выговорить какое-то слово. Недоумевающий рабириец шевельнул ногой, отпихивая свалившегося невесть откуда смертного. Тот забормотал отчетливее, по-прежнему не выпуская стремя:
— Помогите… Пожалуйста… Они гонятся за мной… Вы же не с ними, правда?.. Помогите, я не хочу умирать, я не сделал вам ничего плохого…
Человек поднял голову, и в сумраке Хеллид разглядел лицо — молодое, перекошенное от ужаса, в царапинах от хлеставших по нему ветвей. Из открытого рта вырывался скулящий вой. На краткое мгновение гуль растерялся, колеблясь, как поступить в столь диковинной ситуации, но тут подлесок слегка качнулся, пропустив два или три грациозных силуэта, легко двигавшихся, почти скользивших над высокой травой. Державшийся слева возмущенно прошелестел:
— Отпусти, он наш! Мы первыми его поймали, это наша добыча!
Человек судорожно дернулся, вжав голову в плечи и оборвав причитания. Новоприбывшие признали Хеллида и, отступив на пару шагов, нехотя склонили головы. Тот тоже всмотрелся, узнавая знакомых, и удивленно вскинул бровь:
— Керрит? Вы что, человеческого соглядатая ловите?
— Н-нет, — Керрит, некогда один из юных восторженных дуэргар, в последнее время затесавшийся в число приспешников Раоны Авинсаль, собрался с духом и упрямо повторил: — Он не соглядатай… Это наша добыча.
— Какая добыча? — по-прежнему не мог понять Хеллид. Дуэргар звали «добычей» тех, на кого охотились в каменных городах, и чьей кровью утоляли Красную Жажду. — Неужели ты и твои друзья по-прежнему испытываете Голод? Откуда вообще взялся этот человек?
— Из крепости, — буркнул Керрит. Его молчаливые спутники словно перетекли ближе, заставив лошадь настороженно задергать ушами.
— Он сам оттуда вышел или вы его похитили? — настаивал Хеллид, и молодой гуль не выдержал, сердито выкрикнув:
— Да, мы его уволокли! Что с того? Это честная игра, у него была возможность убежать! Кто его выследит, тому он и достанется — так обещано! Мы заберем его жизнь и жизнь других людей, и станем такими, как прежде!..
— Кто научил вас этому? — спросив, Хеллид уже догадывался, каким будет ответ. — Раона, верно? Где она? Где-то поблизости?
Одна из неподвижно замерших теней вдруг сорвалась с места, коротко взмахнула рукой, блеснув чем-то, зажатым между пальцев. Получивший удар по затылку человек сдавленно охнул, выпустил стремя и начал заваливаться набок, но не упал — четыре руки крепко ухватились за его одежду и потащили прочь, в шелестящую темноту. Керрит сторожко попятился за приятелями, не выпуская из вида старшего собрата.
— Передай Раоне, чтобы завтра же явилась к Князю! — крикнул ему вслед Хеллид, гадая, как воспримет подобные новости Блейри. Может, вожак дуэргар наконец-то поймет, какая опасность исходит от стрегии, слишком много возомнившей о себе. Полбеды, что она внушает своим поклонникам веру в то, что человеческая кровь вернет им прежние умения и способности гулей. Настоящая беда кроется в стремлении мальчишек произнести впечатление на девицу Авинсаль. Они пробираются за стены Токлау, рискуют жизнью и ради чего? Ради призрачной надежды?
Догонять исчезнувших в лесу и вступаться за пленника гуль не стал — одним смертным больше, одним меньше, какая разница?
…Раона примчалась на следующий день — в прескверном настроении, готовая сорвать злость на первом встречном. Впрочем, оказавшись в шатре Блейри, девица присмирела и молча ждала, пока Хеллид изложит сперва историю краткой поездки, а затем — свое весьма нелестное мнение о поступках Стрегии из Льерри.
— Это правда? — осведомился да Греттайро, выслушав соратника.
— Что именно? — зло фыркнула Раона. — То, что мои мальчики шарили в крепости? Да, правда, от первого до последнего слова. Вы же столько твердили, Князь — нам нужно все знать о людях, о том, что они думают и как собираются действовать. Или вы о наших… — она запнулась, ища подходящее слово, — бдениях, как их называет Хеллид? Послушайте, это всего лишь попытка! Я ни в чем не уверена! Одним живая кровь помогает, другим нет, и вдобавок мы совершили ритуал всего три или четыре раза! Может быть, через луну я смогу сказать точнее. Именно поэтому я велела держать наши собрания в секрете, а кое-кому понадобилось лезть туда, куда его не просили! — ее голос сделался высоким и раздраженным. — Блейри… Мой Князь, я всего лишь прошу не толкать меня под руку! Возрождение Рабиров во многом зависит от того, сумеем ли мы вернуть нашу магию, а чары — весьма хрупкая материя!
— Жизнь нашей молодежи дороже любых чар, — возразил Хеллид. — Всякий раз, когда я отправляю в крепость кого-нибудь из лазутчиков, я рискую потерять еще одного воина. Ты же посылаешь туда сущих подростков, едва оправившихся после Грозы! А потом вы еще носитесь за людьми по лесам, корча из себя одержимых Жаждой! Что, если однажды ваш пленник окажется сообразительным, улизнет и вернется в крепость? Какую захватывающую историю он поведает своим соотечественникам, не так ли?
