Во-первых, он не хотел рисковать и продолжать держать её до отъезда в доме старосты Вилмота. Он и в свой дормит вёл её с покрытой головой ещё до первых зарниц и под прицелом глаз наименьших тогда свидетелей (по большей части неспящей охраны). Хотя и был в курсе того, что слухи о найденной им где-то в городе местной красавицы уже во всю распространялись кем-то (но явно не Песчаными Псами) среди всех охранителей имперского обоза. Но его больше волновали не слухи, а то, что Лорелию мог увидеть кто-то ещё, и, не упаси всевышние боги, сам Алион или кто-то из его приближённых шавок.
К тому же, так ему было намного спокойнее, если вспомнить, как она чуть было не сбежала из домнуса Унглара в их самую первую ночь, права на которую Эйдар присвоил себе вместе с найденной им беглянкой. Обычно никто не мог вылезти из его постели и при этом его не разбудить. Он мог почувствовать и услышать в спящем состоянии, как рядом по подушке или постельному белью ползают самые мелкие насекомые, а уж движения более нерасторопных любовниц и подавно. Но этой дикой кошке удалось не только встать с кровати и бесшумно прокрасться к дверям так его и не разбудив, она как-то до этого умудрилась выползти прямо из-под его руки, которой он держал её во сне интуитивным собственническим захватом. И то, он проснулся, когда кто-то скрипнул дверью в соседней светлице и, можно сказать, вовремя. Так как поймал он свою беглянку уже в коридоре, прямо на пути к лестнице на первый этаж.
Поэтому ему и пришлось ещё той же ночью посадить её на цепь, второй конец которой он временно закрепил на ножке кровати. И в дормите он тоже не собирался снимать с неё ни наручей, ни ошейника. Как и давать хоть какого-то мнимого послабления и чем-то выделять от остальных имперских наложниц. Вначале усалил в наказание на пол экипажа, сняв с неё рабскую хламиду (едва ли ей захочется сбегать отсюда голышом), а затем зафиксировал цепь от кандалов в монтированное в половицы карруса чугунное кольцо.
– Через пару часов принесу тебе что-нибудь поесть и попить. Обычно этим занимается мой дорожный слуга, но я пущу его в дормит, когда мы уже тронемся, и когда я тебя снова после этого одену.
– Куда ты хочешь меня увезти? – кажется, она ещё не совсем понимала, что означал имперский обоз и чем на самом деле занимались сборщики территориальных податей. А уж про Огненные Земли, и где эти земли находились – и ведать не ведала. Поэтому и смотрела на него всё ещё напуганными до ужаса невинными глазками, видимо, надеясь, что он хотя бы сегодня не будет её мучить в своей постели. К слову, он и так её не трогал после их первого раза, решив дать ей немного времени на восстановление и на всё остальное.
– К себе. В свой дом. Тем более, что ты уже моя по всем имперским законам. – если не считать одной маленькой мелочи. Поэтому он так её старательно и прятал.
Кроме всего остального, он должен был ещё её заклеймить и тем самым окончательно заявить на неё права. Но сделать это по всем правилам можно было лишь на его личной территории – в его родовых владениях и только в присутствии имперского жреца, подтверждающего принятие богов данной жертвы. И то… даже личное клеймо не снимало с неё другой невидимой при рождении метки. Она всегда и при любых обстоятельствах будет считаться собственностью имперской короны, даже если станет пожизненной рабыней самого легата имперских жнецов.
– А где… находится твой дом?
Эйдан отрывисто усмехнулся рассматривая сверху это совершенное творение природы с телом неземной богини, к которому ему хотелось прикасаться даже сейчас, вдыхать её головокружительный запах и пробовать на вкус языком. Он неосознанно облизнул верхнюю губу, невольно вспоминая какой сладкой она была там, между своих соблазнительных ножек.
– Очень далеко отсюда. Но на возвращение, надеюсь, времени должно уйти меньше, чем на приезд сюда. Так что готовься заранее. Путь будет неблизким, утомительным и не всегда приятным.
По правде говоря, ему уже и самому не терпелось убраться отсюда и забыть о последних месяцах, как о бредовом сне. Они и без того потратили на эту поездку практически неполную четверть солнечного коловорота. Бесцельно и буквально ни на что потраченное время. Не удивительно, почему приставленные к имперскому обозу Псы воспринимали возложенные на них новые обязательства, как за унизительное наказание (а то и целое оскорбление).
* * * * *
– Эй, Пёс! Или как там тебя? Эйдан вроде?
Он как раз направлялся к Ноду, чтобы вскочить в седло и нагнать центральную часть обоза, где находился его дормит, снявшийся с места и вставший в вереницу бесконечного каравана буквально за две минуты до этого. Но больно знакомый приятный женский голос окликнул его где-то за пару шагов от коня и других Псов, так же ожидающих более подходящего для себя времени, чтобы присоединиться к огромному императорскому обозу.
Солнце уже неумолимо поднималось к зениту, обещая ещё более жаркий день и далеко не приятную поездку.
– Что ты здесь забыла, ведьма? – он всё же остановился, но обернулся не сразу, чувствуя, как поднимается едва не удушливое раздражение при столкновении со столь нежданным для него сюрпризом. – Или так не терпится расстаться со своей никчёмной жизнью, раз не дождалась моего возвращения?
– Ты обещал вернуться, если не найдёшь то, что искал. Значит… у тебя уже не осталось причин, чтобы выполнить своё обещание. И ты нашёл то, что так страстно искал.
Судя по тому, как её голос усиливался или приближался, она продолжала делать к нему шаги, которые, к слову, заглушал неслабый шум колёс телег и топот лошадей с другими, более тяжеловесными вьючными животными, двигающихся по имперскому тракту на юг прямо в эти самые секунды.
– Поэтому и спрашиваю. Какого тебя сюда принесло?
Жнец наконец-то обернулся и от неожиданного удивления грузно нахмурил брови, опустив взгляд на знакомого белобрысого мальчишку с остриженными под котелок прямыми волосами и выгоревшими до бела ресницами. Малец держался одной рукой за старческую ладонь отшельницы и, прихрамывая на левую явно коротковатую ногу, испуганно, но с нескрываемым восхищением смотрел на вожака Песчаных Псов, точь-в-точь как тогда в избе приютившей его ведьмы. Второй рукой он крепко прижимал к левому боку набитую чем-то торбу из грубой мешковины и державшуюся на его плече за счёт единственной лямки. Зрелище, надо сказать, не самое воодушевляющее. Да и провидица выглядела не лучше, припадая при каждом шаге на посох из выгоревшей добела коряги.
Это ж сколько им пришлось ковылять сюда из Приграничного Леса?
– Не могла не попрощаться, как и не пожелать счастливого пути.
– Очень смешно. А ребёнка на кой сюда притащила?
– Это Ингольв. Очень хороший, смышленый и умный мальчонка. Только, боюсь, если останется в Приграничье, долго здесь не протянет. А вот в Огненных Землях для него может многое чего измениться…
– Ты надо мной смеешься, женщина? – Эйдан, не удержавшись, жёстко осклабился и даже хохотнул, поражаясь наглости или, скорее, напору старой ведьмы. – Решила мне в довесок накинуть ещё и его?
– Поверь мне на слово. Он не будет тебе обузой ни в коей мере, даже наоборот. Иначе бы я не стала его сюда приводить. Да и Лоре в таком долгом и утомительном пути нужен хоть какой-то попутчик, особенно если это кто-то, кого она очень хорошо знает.
– Не будет обузой, говоришь. – он тоже сделал пару шагов к этой нелепой парочке и не по доброму сузил глаза, всматриваясь в совершенно невозмутимое лицо ведуньи. – Тебе-то это зачем? Может для него будет лучшим избавлением остаться здесь, в Теарине. Огненные Земли – не место для немощных калек и слишком чувствительных к южному солнцу северян, не говоря про всё остальное. К тому же, я не собираюсь быть ему нянькой. Я даже не уверен, что он выдержит переезд до самого конца пути. Или ты для этого его сюда и притащила? Решила избавить его от будущих мучений столь надёжным способом? Ты же не можешь озвучивать все свои предсказания, так ведь? Если не наоборот, искажаешь их или перевираешь, как тебе вздумается.
