руку и спрятал заодно затвердевшие вытянувшиеся ногти.
Кента посмотрел в упор, и некуда было деться от его взгляда, только защищаться ядовитыми словами, но едва он решил открыть рот, как ощутил осторожное, почти нежное, прикосновение к шее, а потом кожу проткнул острый шип!
Кента мигом сбросил мешок с хитобаном на землю и кинулся голыми руками разрывать змеящиеся побеги вьюна, уже почуявшие свежую кровь. И пусть она была обычной, красной, а не золотой как после соприкосновения с Тайма-но кэн, легче Хизаши от этого не стало. Помогая Кенте резать плети острой кромкой раскрытого веера, он вымещал злость – только брызги летели. Они это не сразу заметили, а заметив, брезгливо отшатнулись – из полых стеблей хлынула смердящая жижа, похожая на застоявшуюся кровь.
– Фу, какая мерзость, – пожаловался Хизаши, безуспешно пытаясь оттереть грязь с лица и груди. Под ногами заворочался хитобан.
– Эй, – позвал он тихо. – Выпустите меня. Выпустите меня живо!
Он отчаянно забился и выбрался-таки из складок скрученного хаори. Взмахнул ушами и, едва держась в воздухе, ринулся прочь. Кента проводил его взглядом.
– В чем дело? Куда он собрался? Разве мы не договорились…
– Тсс, – Хизаши без лишних слов зажал ему рот ладонью. – Прислушайся.
Кента часто заморгал в знак понимания, и Хизаши убрал руку. Там, откуда они пришли, слышался нарастающий гул. В царстве мертвой тишины он оглушал, несмотря на расстояние, хотя оно довольно быстро сокращалось. А потом к нему добавился треск ломаемых деревьев. Кто или что способно прокладывать себе путь таким образом? Хизаши был умным, старым и сильным хэби, но все же оставался змеем, и сталкиваться с чем-то, способным валить лес, ему не хотелось.
– Бежим за хитобаном, – быстро сориентировался он. – Этот ушастый подлец точно знает, как спастись.
Так это или нет, а выбор у них был невелик. Кента подобрал с земли смятое хаори и рванул прочь, Хизаши не отставал. Но и лес, будто разгадав их намерения, хватал за одежду, цеплял мелкими сучками волосы, подставлял корни и пытался достать вьюнами-венами. Кента на всей скорости сбил головой низко висящий плод, отчего тот раскрылся, и прямо перед лицом Хизаши вывалился серый уродец. Взмах веера перерезал «пуповину», и короткий взвизг быстро остался далеко за спиной. Вдруг Кента встал как вкопанный и схватился за горло. Хизаши едва не сбил его с ног, потом вернулся и дернул за плечи.
– Не останавливайся! – крикнул он. – Беги!
Но Кента тряс головой, и пальцы нервно стискивали бусины, грозя порвать связывающую их нить. На Хизаши он не смотрел.
– Ну же, не бросай меня, – прорычал Хизаши, кинул взгляд ему за спину, и волосы на затылке зашевелились от ужаса. Что-то приближалось, настигало их с неотвратимостью смерти. Хизаши тихо зашипел сквозь зубы, а когти сильно вдавились в плечи Кенты, хотя тот по-прежнему ни на что не реагировал.
– Взгляни на меня, – попросил Хизаши. – Давай же!
Кента неуверенно приподнял голову, ресницы бросали тень на кожу, и за ними невозможно было распознать чувств, но, когда Кента решился и взглянул прямо, Хизаши оттолкнул его и отшатнулся.
Со дна черных глаз Куматани на него смотрели алые огни Ёми…
Зловещее видение длилось мгновение, а после Кента моргнул, а заданный им вопрос потонул в скрежете и скрипе деревьев. Стало видно, как качаются макушки уже совсем близко, и Хизаши наплевал на все иные странности, кроме этой.
Они продолжили бегство, пока буквально в шаге от выхода на будто бы выжженную в лесу круглую проплешину ловкий корень обвил лодыжку Куматани и бросил его на землю. Хизаши просто не смог вовремя остановиться, но, обернувшись через плечо, понял, что все равно опоздает. Ростом выше корявых коренастых деревьев, над Куматани навис огромный бакэмоно. На фоне слабо подсвеченного скрытым за облаками светилом неба он казался черной бесформенной горой с болотно-зелеными огоньками глаз. Хизаши даже со своим зрением не мог понять, что он из себя представляет, видел лишь одно: силуэт его постоянно менялся, будто перетекал, как смола.
Кента выхватил чудом не потерянный нож с медвежьей рукояткой и принялся сосредоточенно рубить пленивший его корень. Звуки ударов привлекли внимание исполина, и он будто бы сжался, прежде чем протянуть к человеку то ли руку, то ли лапу. И только тогда Хизаши отмер, взмахнул веером, и часть накопленной ки невидимым лезвием вошла в тело бакэмоно, но погрузилась в него без особого вреда. Кента изо всех сил дернул ногой и смог вырваться. Вскочил и едва ли не на четвереньках пополз к свету. Хизаши протянул ему руку, забыв о чешуйках, и Кента с благодарностью схватился за нее. И только тогда вдруг облака разошлись, и призрачное лунное сияние набросило голубоватую тень на верхушки деревьев и на монстра, вышедшего из глубин больного леса.
Его тело находилось в постоянном движении, меняя форму, от этого монстр становился то выше деревьев, то растекался вширь. Запах, что исходил от него, вызывал тошноту – прелые листья, тухлое мясо, болотные газы, сырая земля. И весь он будто состоял из лесного мусора, собранного в подобие фигуры вязкой грязью и демонической энергией. Хизаши видел ее, витающую, словно туманная черная дымка, вокруг бакэмоно. Это, должно быть, какой-то извращенный вид цукумогами [22], насильно оживленные гниль и тлен. Хизаши напряг зрение и увидел в тягучей субстанции птичьи косточки, старые листья, трупики мелких зверьков, покрытые мхом сломанные ветки. Все это было мертво, а вот глаза – зеленые огни – живо высматривали добычу.
Хизаши не желал ею становиться, поэтому вздернул Кенту на ноги и подтолкнул в спину.
– Давай на открытое пространство!
Обычно это не лучшая стратегия, но монстр легко ломал стволы, и придется туго, если ноги придавит в разгар сражения. А его было не избежать, как и не уйти живыми, не победив монстра.
– Что это такое? – запыхавшись, спросил Кента. – Его создали те люди из рассказа Ватару?
– Если он не наврал, то да, – ответил на бегу Хизаши и любовно провел двумя пальцами по кромке веера. – Приготовь все, что есть.
Им двоим было не привыкать, еще будучи младшими учениками или даже воспитанниками, как в случае с Кентой, сталкиваться со страшной угрозой. Они выжили в штормовом море, где бушевал мононокэ в форме гигантского угря в маске, они убедили кидзё сдаться и спаслись из горящего замка. Но этот грязевой монстр вызывал даже не столько страх, сколько омерзение. Хизаши был перепачкан с ног до головы, да и пах, похоже, не пионами, но ему претила сама мысль приближаться к этому существу, а уж тем более, не приведите боги, прикасаться к нему.
Однако Куматани лишними предрассудками не страдал.
Он наугад выхватил талисман и, прошептав короткое заклинание, отправил его в полет. Узкая полоска
