ругала.
Какое счастье, что милосердный Усирис не позволяет людям меня увидеть.
— Кис-кис-кис. — Рейчел помахала кусочком соленой говядины и слегка переместилась вперед, не обращая внимания на боль в спине и грубый камень под коленями.
— Я пытаюсь тебя накормить, противное существо. Да хранит нас Риап. — Она нахмурилась и снова помахала кусочком мяса. — И поделом тебе будет, если я тебя сварю.
Даже кошка, стоявшая вне досягаемости Рейчел посреди коридора, казалось, знала, что не стоило обращать внимание на ее обещания. Дело было не в добром сердце Рейчел — просто она нуждалась в зверьке, чтобы он брал еду из ее рук, в противном случае она бы охотно треснула кошку метлой, однако мысль о том, чтобы есть ее плоть, казалась Рейчел столь же невыносимой, как плюнуть на церковный алтарь. Она не могла бы сказать, чем кошачье мясо отличалось от кролика или косули, но этого и не требовалось. Так не поступают приличные люди, а больше ничего знать не нужно.
И все же в последние четверть часа она не раз отчаянно хотела сбросить непокорное существо вниз по крутой лестнице, а затем заняться чем-то, что не требует участия животных. Но больше всего ее раздражало, что ее попытки накормить кошку не имели никакой практической пользы.
Рейчел посмотрела на свою дрожавшую руку и жирные пальцы. И все для того, чтобы помочь чудовищу?
Ты теряешь хватку, женщина. Безумна, как последний олух.
— Кис…
Серая кошка приблизилась на несколько шагов и остановилась, с подозрением изучая Рейчел широко раскрытыми глазами, — причиной тому был еще и яркий свет лампы. Рейчел вознесла безмолвную молитву Элизии и снова попыталась подманить кошку кусочком говядины. Та с опаской подошла, наморщила нос и осторожно лизнула подношение. Затем сделала вид, что моет мордочку, но в конце концов набралась мужества, протянула лапу, оторвала кусочек мяса и отступила назад, чтобы его проглотить. И подошла снова. Рейчел подняла другую руку, чтобы погладить кошку по спинке. Животное замерло, но Рейчел не делала резких движений, и кошка взяла последний кусочек мяса. Пальцы Рейчел скользнули по мягкой шерстке, и кошка с вопросительным видом понюхала пустую руку. Рейчел погладила ее за ушами, с трудом сопротивляясь желанию задушить маленького зверька. Наконец, когда кошка тихонько замурлыкала, Рейчел тяжело поднялась на ноги.
— Завтра, — сказала она, — будет еще мясо. — Она повернулась и тяжело зашагала по коридору к своему убежищу. Кошка смотрела ей вслед, нюхая пол в надежде отыскать еще кусочек мяса, потом улеглась и принялась вылизывать лапы.
Джирики и Эолейр вышли на свет, моргая, как кроты. Граф уже жалел, что решил воспользоваться входом в подземные рудники, расположенные далеко от Эрнисдарка. Если бы они пошли через пещеры, где укрывались эрнистирийцы, как они с Мегвин в первый раз, то могли бы провести ночь в одном из недавно заселенных жилищ пещерного города и им не пришлось бы проделывать такой долгий обратный путь.
— Вы выглядите не лучшим образом, — заметил ситхи, что почти наверняка соответствовало истине.
В голове у Эолейра только сейчас перестало звенеть, но мышцы еще сильно болели.
— Да, я и чувствую себя не лучшим образом. — Граф огляделся по сторонам.
На земле еще местами лежал снег, но за последние несколько дней погода заметно улучшилась, и Эолейру показалась соблазнительной мысль провести ночь здесь, а утром отправиться в Таиг, и он прищурился, глядя на солнце. Полдень: он решил, что они провели под землей гораздо больше времени… если это тот же день. Он мрачно усмехнулся. Уж лучше вернуться в Таиг, пусть и страдая от боли во всем теле, чем провести ночь в по-прежнему холодных диких местах.
Лошади, гнедой мерин Эолейра и боевой жеребец Джирики, гриву которого украшали перья и колокольчики, паслись на лугу со скудной травой, максимально натянув длинные веревки. Очень скоро лошади были готовы пуститься в дорогу, и человек с ситхи поскакали на юго-восток, в сторону Эрнисдарка.
— Воздух изменился, — заметил Эолейр. — Вы чувствуете?
— Да. — Джирики поднял голову, как вышедший на охоту зверь, принюхивающийся к ветру. — Но я не знаю, что это может означать.
— Стало теплее, что меня вполне устраивает.
* * *
К тому моменту когда они подъехали к окраине Эрнисдарка, солнце уже зашло за Грианспог, и небо утратило оранжевые тона. Они ехали бок о бок по Дороге Таиг, лавируя между редкими повозками и пешеходами. Теперь, когда Эолейр видел, как его народ спокойно занимается своими делами, боль уже не казалась ему такой мучительной. Ситуация еще не вернулась к прежней и люди на дороге выглядели голодными, но они снова могли свободно передвигаться по своей стране. Многие возвращались с рынка, крепко прижимая к себе купленные товары, хотя некоторые несли всего несколько луковиц.
— Так что же вам удалось узнать? — наконец спросил Эолейр.
— При помощи Осколка? Много и мало. — Джирики увидел выражение лица Эолейра и рассмеялся. — О, вы стали похожи на моего смертного друга, Сеомана Снежную Прядь! Вы правы, мы, Дети Рассвета, часто даем неудовлетворительные ответы.
— Сеоман?..
— Вы, кажется, называете его Саймон. — Джирики кивнул, и его белые волосы подхватил ветер. — Он странный детеныш, но отважный и добрый. И умен, хотя хорошо это скрывает.
— Думаю, я его встречал. Он вместе с Джошуа Одноруким на скале… — на Се… Сесу… — Эолейр взмахнул рукой, пытаясь вспомнить название.
— Сесуад’ра. Да, это он. Молодой, но его подхватили течения, изменяющие судьбу, что может многое объяснить. И у него важная роль в предстоящих событиях. — Джирики посмотрел на восток, словно рассчитывал отыскать там смертного юношу. — Амерасу, наша Первая Бабушка, пригласила его в свой дом. Это огромная честь.
Эолейр тряхнул головой.
— Когда я его встречал, он показался мне неуклюжим и слишком высоким юношей — но я уже давно перестал обращать внимание на внешность.
Джирики улыбнулся.
— В таком случае вы один из тех, в ком древняя кровь Эрнистира особенно сильна. Позвольте мне еще некоторое время поразмышлять над тем, что я узнал благодаря Осколку. А потом, если вы вместе со мной пойдете к Ликимейе, я поделюсь своими мыслями с вами обоими.
Когда они поднимались по склону горы Эрн, Эолейр заметил, как кто-то идет по высокой траве, и поднял руку.
— Один момент, пожалуйста.
Эолейр передал поводья своей лошади ситхи, а сам соскочил на землю и зашагал вслед за женщиной, которая время от времени наклонялась, словно срывала цветы, выросшие среди травы. Чуть поодаль парила небольшая стая птиц, то садившихся на землю, то взлетавших с громким шорохом крыльев.
— Мегвин? — позвал Эолейр. Она не остановилась, и он ускорил шаг, чтобы ее
