Благодаря мне, воистину классному проводнику, наша тройка обогнула лес и добралась к Лиманску без особых приключений. В прямой видимости моста и КПП, освещенных прожекторами, я распрощался со случайными попутчиками. «Независам» в густонаселённую часть города нужно топать по делам, а мне туда соваться особого резона нет...
2
Стремясь побыстрее удрать с верхотурного «конька крыши» своего дома-тюрьмы, открытого всем туманам и мороку, Штрих перестарался и сбежал в подвал. Убрался куда подальше, что называется. С самого конца в самое начало. Две тысячи ноль шестой, поздняя весна. Где-то там, за пределами Зоны, он, ещё совсем крохотный младенец, агукает в коляске, поблёскивая глазёнками на маму. А за окнами квартиры раскинулся центральный проспект южного украинского города.
Где-то там, по ту сторону оконных стёкол, вовсю колобродят отголоски оранжевой революции. Сплошные выборы-перевыборы, борьба олигархических кланов якобы за демократию. И никто в стране Украина не обращает особого внимание, что совсем неподалёку от столицы, в «отчуждёнке» ЧАЭС, возникла главнейшая из проблем нового века. Что уже начат процесс, который к марту двадцать шестого года вызреет в страшнейшую катастрофу, по сравнению с которой все предыдущие окажутся показушными, тренировочными имитациями. Эх, придушить бы чёрную тварь в зародыше! Но зачаточный период Штриху недоступен, к великому сожалению. Выделенная ему дистанция времени стартует с мгновения, следующего после секунды рождения в ноль шестом году. Этот прискорбный факт он установил и осознал со всей обескураживающей ясностью...
Каким-то образом хроносталкер ощущал дату, в которую перемещался.
Почему-то знал. Сам не понимал как. Но безошибочное чувство времени исправно снабжало его ориентирами, за которые можно было зацепиться, не утратить чувство равновесия. Штрих давно понял, что «почему-то» — базовый термин причинно-следственных взаимосвязей в Зоне. Всё здесь случалось по аномальным «правилам», и следствие совершенно не обязательно проистекало из логически обоснованной причины. Многое просто надо было воспринимать как данность. Вот оно так происходит — и не иначе. Почему так, лишь одной Черноте известно.
Присутствие цели чуялось очень слабо. Прямо сейчас объекта преследования здесь нет. Надо уходить «выше» по времени, туда, где остаточный шлейф не такой холодный, где отыщется следочек погорячее.
«Внизу» искать смысла не было. До собственного дня рождения Штриху меньше двух месяцев, очень сомнительно, что цель бродит где-то в этих неделях. Вот ведь угораздило родиться в самую что ни на есть эпоху исторических перемен! Неудивительно, что непоседливого мужчину, выросшего из младенца, потянуло копаться в прошлых веках, нырять в бурные, мутные воды истории человечества. Впрочем, близко знавшие его люди частенько сомневались, что он действительно вырос. Серьёзный человек, взрослый и вменяемый, разве будет заниматься глупостями вроде поиска глиняных черепков и затёртых монеток?
Да и внешне он всегда выглядел моложе своих лет. Такая конституция организма. К тому же активный образ жизни сказывался. Познакомившись с ним, учитель решил, что новопосвящённому ловчему лет сорок, хотя на самом деле в тот момент было уже больше на добрый десяток. Будущий Штрих не разубеждал. Тигр самый умный, но только хамелеон выживает. Эти слова будущий хроносталкер услышал именно от него, старшего напарника, патриарха ловчих желаний...
3
Роса уже не холодила ступни. Утро давно прошло, и солнышко припекало, хоть ложись и загорай!
Ей самой захотелось этого, а чьи ж ещё желания в первую очередь исполнять, как не собственные.
Почему нет?
Она сбросила длинную тёмно-серую футболку с ироничным рисунком на спине — оранжево-чёрным знаком радиационной опасности, своё единственное в данный момент одеяние, — и улеглась прямо на траву — загорать. Чем ещё заниматься человеку на вынужденных каникулах, в особенности когда необходимо скрашивать ожидание.
К тому и шло. Да, стараниями воспитателей и учителей, вольных и невольных, случайных и преднамеренных, она превратилась в настоящего человека со всеми недостатками и слабостями. И совершенно по-человечески логично было продолжить ряд ассоциаций, сотворив материальное воплощение.
Так появилось человеческое тело. Женское. Мужчиной она себя никогда не ощущала. Почему-то.
Мощная всё-таки штука — воздействие слова. Вербальное программирование. Что в женском роде изначально существует, то впоследствии и воспринимается соответственно. Как само собой разумеющееся. Хотя она не помнит мгновения, когда впервые ощутила себя женщиной. Когда и как почувствовала себя живой — помнит. Память об этом, первом в жизни воспоминании не провалилась в чёрную пропасть забвения.
Провалы в памяти... когда они появились, почему? Знать бы... вспомнить бы.
Но в любом случае надо обязательно пытаться их заполнить. Иначе возрастает риск, что они расширятся.
Позволить амнезии одолеть себя она не должна ни в коем случае! Потому что уже не одна в этом враждебно настроенном мире. Детство и юность со всеми присущими играми и поисками кончились. Она окончательно повзрослела, полюбив другого человека.
И отреклась от прошлого.
В котором всегда было так:
ни для кого никакой гарантии, что проживёшь намного дольше, чем любой из убитых тобой;
каждое существо, съеденное мной, даёт мне жизнь;
это вкусное, пока оно живое.
Правила, которым она следовала до того, как стать Закрытой, а значит, Свободной, помнились отлично. Не забывались. Порой отравляли существование, наполняли горечью.
А ведь она основала свой райский сад не для того, чтобы горевать... Для того взрастила его, чтобы быть счастливой.
И она почувствовала себя счастливой. На миг... Уцепилась за этот миг, застыла в счастливом оцепенении и продлевала это состояние как можно дольше, в идеале до бесконечности.
Словно величайшее сокровище во вселенной, сохраняя веру, что с любимым рай и на затерянном островке. Только бы шалаш на этом острове был двухместным и не пустовал.
Бывшая «Красная Линия», ограждавшая Зону, по которой ходили сталкеры, — ныне береговая линия этого острова, недостижимого поверху. Бывшего Периметра, ограждавшего буферное Предзонье, попросту больше не существует, потому и не довелось ему сыграть роль островного берега.
Она отгородилась от человечества бескрайним океаном, условно говоря, внепространства. Чтобы больше не выживать за счёт других. Она открестилась от постоянного соблазна, которому подвергалась и которому уступала раньше, от рождения до повзрос-ления.
