роста, кожа отливала краснотой, тело напоминало химеру из кошмаров. Глаза настолько черны, что свет в них утопает. Рот искривлен в почти человеческой ухмылке, обнажая клыки. Только вот ничего человеческого в этой твари не было.
«Слабый духом – пища для цуми, – всплыли в голове слова, произнесенные сухим старческим голосом. – Запомните это, ученицы школы Годзэн. Покажете цуми страх – цуми покажет вам преисподнюю».
– Цуми, – еле слышно шепнули мои губы.
В памяти тут же мелькнуло, что так по-японски звучит «грех».
Девочка вцепилась в мою руку. Кажется, от ужаса она не могла даже кричать.
Я быстро соображала, что делать. Прогнать? Очень смешно, стою в чем мать родила перед неведомым науке монстром. Тут рядом ни палки, ни камня, не говоря уже о каком-то оружии. Да и с такими зубами он прокусит меня сразу. Малышку на руки и бежать? Вариант. Но насколько быстро бегает эта тварь? Судя по ее развитым мышцам, наши догонялки закончатся сразу.
Цуми втянул воздух, красноватые ноздри затрепетали. Глаза чуть прищурились. Он чего-то ждал. Но чего?
Мои ноги будто примерзли к берегу.
Нельзя смотреть зверю в глаза – это вызов. Это то, из-за чего на тебя могут в любой момент броситься. Но я вдруг осознала: как только опущу взгляд – проиграю. Поэтому смотреть. Смотреть до слез, до боли, до отвращения.
Цуми сделал шаг вперед.
Все окутала тишина: ни пения птиц, ни шума листвы, ни плеска воды. Страшная. Вязкая. Дикая.
Замерло, будто никогда не было живым.
По щиколоткам потянуло могильным холодом. Сердце колотилось в висках.
Воздух застрял в легких. Еще один вдох – и меня просто не станет. Здесь нет места для слабаков. Кто показывает свой страх, тот не жилец.
– Уходи, – сказала я.
Всего одно слово – и тишина разлетелась на тысячи сверкающих осколков.
Цуми зарычал, поскреб землю когтистой лапой.
– Уходи, – громче повторила я.
Его глаза налились кровью, сверкнули в жутком оскале клыки. Миг – глаза в глаза. И что-то будто хрустнуло, пошло трещинами. Цуми взвыл, взмахнул хвостом с черной кисточкой и кинулся в гущу леса.
Я глубоко вдохнула. По телу прошла дрожь, перед глазами все поплыло.
– Стой! Стой! – заговорила быстро малышка. – Не падай!
Детские ручонки попытались подхватить меня, но песок оказался под моей щекой куда раньше, чем можно было подумать.
* * *
…Второе пробуждение было куда приятнее.
Чистая постель, запах каких-то трав и бормочущий под нос целитель, перебинтовывавший мне ру к у.
Изаму немного хмурился, шевелил губами, снова хмурился и качал головой. Заметив, что я очнулась, он неодобрительно посмотрел на меня.
– Аска, тебе говорили, что голова дана людям не только для того, чтобы есть?
– А для чего? – ляпнула я и тут же прикусила язык.
Кажется, не время шутить.
Судя по сведенным в одну линию бровям Изаму, смеяться ему не хочется.
– Не вздумай подобное повторить при Коджи. Он тебя быстро отправит на Границу.
Граница? Судя по тому, как изменилась интонация целителя, это не слишком приятное место. Память тут же услужливо подсунула воспоминания о вчерашних событиях. Я невольно вздрогнула. Тогда я действовала на рефлексах, сейчас же все казалось куда страшнее.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Изаму.
Я быстро проанализировала ощущения.
– Нормально. Только рука ноет и голова немного.
– Руку тебе подлатали, а голова – странно. Чему там болеть? – донесся голос учителя Коджи, бесшумно возникшего за спиной целителя.
Изаму резко обернулся.
– Моей пациентке нужен отдых, – внезапно холодно сказал он. – Для допросов еще рановато.
– Я не провожу допросов, я контролирую учеников школы Годзэн, – так же ответил Коджи, глядя прямо на меня.
Если не ошибаюсь, он младше Изаму. И вполне симпатичный. Только от его взгляда захотелось спрятаться под одеяло. Так смотрят, когда точно знают, что ты сделал какую-то дрянь, но не хочешь в ней признаваться. А признание нужно кровь из носу.
Но и мне нужна информация. Потому что кроме вчерашнего дня я ничего не помню. Это плохо, очень плохо. Поэтому я ответила максимально нейтрально:
– Я готова ответить на вопросы, учитель Коджи.
Изаму, который хотел что-то сказать, захлопнул рот. А потом покрутил массивный перстень с красным камнем на пальце. Красный. Почти как кожа твари. Это предупреждение или просто совпадение, а я ищу знаки там, где их не давали?
Коджи придвинул к постели стул и опустился на него. Кажется, разговор будет долгим.
Я подумала было сесть, чтобы не смотреть снизу вверх, но передумала. Если что, лежа удобнее прикидываться страдающей больной.
Изаму попытался тоже сесть, но Коджи сделал знак рукой.
– Будьте любезны, целитель, оставьте нас.
Мне это не понравилось.
Вряд ли мне сделают что-то плохое, с другой стороны… я даже не представляю, какие тут правила. Возможно, я сделала нечто такое, за что полагается серьезное наказание.
И тут же возникла четкая мысль: «Сделала не я. А та, которая была до меня. До того как ступила в храм Плетуньи».
Тихий смех, раздавшийся где-то на краю сознания, был подтверждением. Что-то чуждое и странное присутствовало в моей голове и явно с любопытством следило за происходящим. От этого было одновременно страшно и… спокойно. Так, будто была уверенность, что меня поддержат.
– У вас полчаса. – Изаму поджал губы, перевернул стоявшие на тумбочке песочные часы. – После этого мне нужно дать Аске лекарство.
И вышел, при этом бросив на меня быстрый взгляд у двери и покрутив кольцо с красным камнем.
Хм, точно пытается сигнализировать. Только о чем? Молчать о твари? Не говорить о своем тупом геройстве?
Хорошо бы, но последнее не умолчать. Раз меня сюда притащили, значит, хоть часть случившегося видели.
Коджи дождался, пока Изаму выйдет, и снова посмотрел на меня.
За окном заливалась какая-то птица. Но тишина в палате казалась осязаемой. Меня не любили. До ненависти не так уж далеко. И если при Изаму эмоции учителя Коджи были под контролем, то сейчас ему прятаться было не от кого.
Я невольно сжалась. Если что, придется кубарем скатываться с постели и бежать. Только вот куда?
– Мия сказала, что ты прогнала цуми, – произнес Коджи. – Достала ее из воды и всего одним словом изгнала тварь.
Я округлила глаза. По крайней мере, это сейчас единственное, что можно было сделать. Мия – малышка, которую я спасла? Да, явно она. Из воды вытаскивала только ее, вроде других свидетелей моему разговору с цуми не было.
И Коджи, кажется, всерьез размышляет: поверить ребенку или мне? Но второе ему делать не хочется, а первое – невозможно. Пусть я понятия не имею, как тут принято общаться с этими цуми, но девочка-подросток явно не та, кто сможет отправить восвояси демоническую тварь всего одним словом.
– Не помню, – ответила я, постаравшись выглядеть как можно более задумчивой. – После… ночи в храме у меня проблемы с памятью.
Коджи приподнял бровь.
– Но ты знала, куда бежать, – заметил он.
– Бежала на крик, – возразила я.
Он откинулся на спинку стула, сложив руки на
