— Неплохо. Хоть с этим мне повезло, — протянул его мне. — Будешь?
Я потянул воздух носом, уловил запах вина и покачал головой. Из кольца достал похожий кувшин, но с соком из яблок и гледичии, тоже освежился.
Седой дождался, когда я вытру губы и продолжил:
— Теперь поговорим о тебе. Вторая из Первых профессий. Указы. Та, что клеймит саму душу идущего. На крохах таланта это способность ощущать врут или правду тебе говорят, — Седой коснулся кувшином груди, указывая себя. — Или же, что ближе к тебе — Убивающие взглядом, когда, дополнив кроху таланта сжатой до предела духовной силой и стихией, идущие могут убивать более слабых противников.
Гранитный генерал.
Передо мной отчётливо, словно это было вчера, мелькнула сцена в Павильоне Школы, когда Гранитный генерал убил муравья на своём пальце. Вот, значит, как.
— Если дано ещё чуть больше таланта, да ещё и смешанного с крохой таланта в Массивах, то такие идущие становятся артефакторами, делают свитки контрактов или флаги Кражи. Обычного же мастера Указов считают тем, кому мера Первого таланта досталась целиком. Но…
Седой глядел на меня немигающим взглядом, но я снова выдержал этот взгляд и не стал продолжать его фразу. Ему пришлось сделать это самому.
— Но это снова неверно. Мастера Указов, как и мастера любых других профессий, тоже отличаются мерой таланта. Чем мастер Указов отличается от алхимика? Да ничем. Как один может быть неумехой, который едва осиливает одну печать в день, так и другой может делать лишь одно зелье. Один может быть гением, который замечает недостатки в рецептах, проверенных десятилетиями и поколениями алхимиков, так и другой может быть гением Указов и воровать их. И если предельный талант в Массивах может оживить давно погасший переход Пути, то предельный талант в Указах… Может убивать всех вокруг. Тебе не нужно создавать множество печатей, множа их наработанным навыком для каждого врага, ты можешь создавать одну огромную печать, накрывающую всё вокруг себя.
Седой снова начал отпивать из кувшина. Делать мелкие глотки, щурясь, глядеть на далёкую горную гряду по правую руку, которая была с трудом различима в дымке. Прошло десять вдохов, пятьдесят, сто вдохов. Эта тишина начала меня злить, я ведь только начал узнавать правду, и всё же решил пойти навстречу Седому, первым нарушил молчание, задав вопрос:
— Так почему с моим талантом Орден ждёт большое будущее?
Вместо ответа Седой сам задал вопрос:
— Я слышал от тебя ругательство. Дарс, верно? — не дожидаясь моего ответа Седой хмыкнул. — Возможно, я действительно неправ и брат Галум не был твоим учителем. Пару раз я слышал такое ругательство, это ругательство пришло из Нулевого круга. Я что-то не припомню, чтобы у нас в Ордене кто-то использовал его, а тебе оно явно запало в душу, малец. К тому же я рассказывал тебе про таланты, намереваясь шаг за шагом доказать, что не стоит отрицать очевидное, но так и не дождался от тебя того, чего ждал. Ты меня не понял, верно, малец? Не понял, к чему я веду, не понял, на что я намекаю. Ты, вообще, очень мало знаешь о Пятом и Шестом поясе, несмотря на то, что всем сообщил, будто прибыл из Штормового Плоскогорья.
Некоторое время мы бодались взглядами с Седым. Я лично в который раз жалел, что не могу повесить на него печать. Он кого угодно выведет из себя и заставит нарушить свои же клятвы и решения.
Седой же погладил бороду, глотнул, запрокидывая кувшин. С сожалением отшвырнул его за плечо и буркнул:
— Я пока не могу понять, как это возможно. Будь ты родом из Нулевого и вырвись налогом в Империю, ты не мог миновать Шестой и его Поля Битв. Будь ты родом из Четвёртого или Третьего, далёких от наших проблем, то всё равно знал бы главное о своём таланте. Ощущение, что тебя воспитывал какой-то отшельник с интересным прошлым, который ограждал тебя от половины знаний мира, а стоило ему умереть, как ты рванул познавать мир сам и прибыл в город семьи Ян. Что скажешь, малец?
— Ничего, — спокойно ответил я. — Лучше послушаю, что ты собираешься поведать мне из второй половины знаний.
— Ну да, ну да, — чему-то покивал Седой, но молчать не стал. — Предельным талантом в Указах владел род Императора. Того, давно погибшего рода, который правил прошлой Империей Сынов Неба. У них было несколько уникальных штук, которые мы не можем ни повторить, ни разрушить до сих пор. Это…
Седой замолчал, давая мне возможность продолжить, но я молчал, и снова ему пришлось говорить самому.
— Это формации барьеров Поясов. Это создание духов. Создание Сердец городов. Вложение формаций в кристаллы. Алхимические зелья, которые мы не можем повторить даже несмотря на то, что в наше время зверей и трав, пропитанных силой Неба в сотни тысяч раз больше. Массивы Пути.
Седой снова замолчал. Я же думал и чем дольше думал, тем больше у меня было вопросов. И я не выдержал.
— Ты сказал, что род прежнего Императора владел талантом боевых мастеров Указов, но при этом перечислил уникальные вещи, к которым он вообще не имеет отношения. Ну, разве что кроме духов городов или Сердец. Всё остальное это ведь Массивы и всё, что требует меньшей части этого таланта — формации, алхимия и прочее.
— Верно, малец. Если предположить, что ты только что об этом услышал и задумался, то ты сообразителен, малец.
Я фыркнул:
— Ты просто сравниваешь со своими, уже дряхлыми мозгами, Седой.
— Неплохо, — он кивнул с довольной, ничуть не обиженной улыбкой. — Про духов такое и впрямь часто говорят. Но есть ещё одна вещь, которая считалась уникальной, но которую сумел повторить… Кто?
Я пожал плечами и предположил:
— Рам Вилор?
— К-хм, — Седой на миг поджал губы. — Нет, малец. Это мы, Орден Небесного Меча, пусть об этом уже и забыли за прошедшие годы. Давай я немного похвастаюсь. Ответь, как далеко простираются границы твоей печати?
Я не промедлил с ответом и мгновения:
— Ты не видел вон тот, дальний вал за твоей спиной?
Седой кивнул:
— Будем считать две сотни шагов. Скажи, малец, сильно ли отличается этот предел от того, что был у тебя—Воина?
Я не видел в этом ничего, что стоило бы скрывать. Не после того, как я с его помощью победил Браута, не после того, как я на его глазах убивал големов. Поэтому недолго молчал.
— Нет.
— Ответь, малец, вот если ты станешь Повелителем Стихии, прорвёшься через все десять испытаний и станешь Небесным Воином, на сколько шагов увеличится твоя печать?
Я лишь пожал плечами:
— Мне-то откуда знать?
— Спрошу по-другому. Накроет ли она земли одной фракции?
Я повторил громче:
— Мне откуда знать⁈
— А земли всего Пояса?
Теперь я уже цедил слова:
— Мне. Откуда. Знать.
— Я знаю, — неожиданно сказал Седой. — Не накроет, можешь не надеяться, — и тут же задал новый вопрос. — Так какого же Возвышения достиг последний из императоров Империи Сынов Неба, если его посмертный Указ из Столичного округа накрыл земли за пределами Шести поясов?
Вопрос был хороший. Как-то, с детства слушая сказки о Падении Мщения и том, как император, уже умирая, ответил смертельным ударом, я даже не задумывался об этом. По Нулевому Алма, странствующий посёлок на колёсах, созданный Дирманом Стоуном, делает круг за восемь лет. Первый пояс оборачивается вокруг Нулевого. Второй оборачивается вокруг Первого и так далее.
Так на сколько сотен тысяч ли должна была простираться печать Смерти императора, чтобы ударить по Альянсу Тысячи Сект снаружи Шестого пояса?
Я подумал над этим. Затем подумал ещё раз, глотнул ещё сока и подумал снова. Осторожно высказался:
— Наверное, за Небесным Воином ещё один есть. Не зря же они называли себя Империей Сынов Неба.
— Неплохо. Может и есть ещё один этап за Небесным Воином, только я тебе сразу скажу, малец, что даже его будет недостаточно для создания печати такого размера.
— Ну как недостаточно? Он же накрыл. Значит, способ есть.
— Конечно, есть. И Орден его открыл.
