— Молодой человек, вам лучше угоститься сладостями. Кушайте рисовые булочки с медом, наш повар старался, — мягко проговорил мастер.
— За это повара бить не буду. По крайней мере сегодня, — пробормотал тануки и отправил очередную порцию сладостей в рот.
— Про девушку и так всё ясно, — вздохнул я. — Что было дальше?
— Не только сёгун позабавился с девушкой — самураи его отряда тоже входили в хижину невесты один за другим. Пятьдесят человек было в том отряде. Сабуро в это время был привязан рядом с хижиной и слышал крики невесты. От горя он поседел. А сёгун потешался над ним, говорил, что оказывает самую большую честь крестьянину, ведь у презренного червя родится воин.
— Гнида, — прошипел я.
— Развращенный властью, — пожал плечами мастер. — Когда у человека очень много власти, то рано или поздно становится скучно жить по закону и он старается сам стать законом. После того, как самураи ушли, то крестьяне освободили Сабуро. Он тут же кинулся в хижину невесты, но не успел — Сэчико не смогла справиться с таким унижением и воткнула в грудь нож. Невеста умерла на руках жениха и вместо брачной ночи Сабуро получил ночь скорби. Свидетели рассказывали, что в тот миг, когда Сэчико испустила последний вздох, на сакуру возле хижины приземлился снегирь. Сабуро же поклялся на крови любимой отомстить подлому сёгуну.
Мастер ненадолго замолчал. Тигр всхлипнул лишний раз и вытер нос рукавом.
— И что он сделал? — спросил я.
— Сабуро отправился к оммёдзи и пообещал ему служить после смерти, если тот поможет ему отомстить. Вот тогда-то и было использовано Запрещённое Оружие — оммёдзи заколдовал стрелу с паклей, вымоченной в крови Сабуро и отдал безутешному крестьянину. Научил того, чтобы крестьянин стоял поодаль, а не то с его смертью пропадет и оммёдо. Сабуро ночью пробрался к дворцу сёгуна, зажег паклю и выпустил стрелу в покои хозяина. Необычный огонь быстро охватил дом, стоящие рядом постройки и конюшни. Отряд сёгуна был поблизости и пришел на помощь хозяину. Огонь быстро получилось загасить, но… самураи надышались странного дыма. Странность его была в том, что он вытаскивал наружу самое плохое, что было в человеке.
— Вроде как у нас?
— Да, очень похожее. Храбрецы становились трусами, доблестные воины предателями, честные — подлецами. Всё перемешалось в доме сёгуна, а потом… потом все между собой переругались и передрались. Сумасшествие не коснулось сёгуна. Он пытался вразумить своих подчиненных, взывал к их чувству долга, ругался и бесился до тех пор, пока удар в спину не закончил его дни. Взошедшее солнце осветило кровавое побоище среди дымящихся развалин… Перед ними стоял совершенно седой Сабуро, а на его плече сидел снегирь…
— А я всегда думал, что все беды от женщин, — подал голос Малыш. — То ли дело мы, настоящие мужчины! Давайте все разденемся, чтобы обнаженными телами воздать славу мужскому началу.
— Заткнись, — пробурчал я. — Мастер Нагаи, значит, сейчас я нахожусь в роли сёгуна? А вскоре моя банда должна будет переругаться и перебить друг друга?
— Надеюсь, что до этого дело не дойдет. Если сложить все за и против, то можно понять, что сделать это мог только Сакурай, поскольку вы с Сэтору связали себя Договором Дьявольского Шара. Но почему тогда ты остался в памяти? Ведь он должен был оставить в сознании как раз Киоси, чтобы тот видел мучения своих близких и мог в полной мере прочувствовать всю боль и скорбь от ваших смертей…
Я вспомнил, что говорил сэнсэй. Взглянул на мастера — стоит тому говорить о том, что я не из этого мира или всё-таки пусть эта тайна останется между мной и сэнсэем?
— Хнык-хнык, ы-ы-ы, — провыл Тигр необычно громко.
— Чего ты? — взглянул я на него.
— Хнык, птичку… жалко… — последовал ответ.
Глава 9
— Я посмотрю, что можно сделать с нашими… хм… «заболевшими» друзьями. А вы, господин Такаги… Вы можете пока прогуляться. Нет, я не выгоняю вас, но вряд ли вам будут интересны наши разговоры, — произнес мастер Нагаи.
— Хорошо, тогда я пока посмотрю на тренировку семьи Окамото — вдруг чего новое узнаю?
— Конечно, посмотрите. Тем более, что у вас через пару дней будет очередное кумитэ, так что новая информация будет не лишней.
Я поклонился. Потом повернулся к своим друзьям и произнес:
— Ребята, ведите себя хорошо. Мастер Нагаи хочет вам помочь, так что ведите себя нормально.
— А-а-а-а, босс покидает на-а-ас, — проныл Тигр.
— Да пусть пиздует. Всё равно от него тут никакого толка. А ты, хряк со шрамом, ещё раз вякнешь и я тебе ноздри обратно вогну.
— Ой, какой противный мальчи-и-к, не надо Тигренку такое делать, а то его милое личико испортится…
— Я могу выправить обратно, и возьму недорого, так что если вдруг найдется пара-другая тысяч иен…
Я поспешил наружу. Циновки проследили за моими перемещениями и тихонько проскрипели под ногами.
Раньше для того, чтобы ниндзя не проникли бесшумно в дом, специально клали скрипучие тростниковые циновки, «соловьиные полы». Есть убеждение, что ниндзя нашли способ, как бороться с этим скрипом, мол, клали ладони на пол, вставали на них и так передвигались. Но это глупость — ведь с таким же успехом можно было и просто идти на руках. И всё равно вес переносится на поверхность пола, поэтому нельзя при помощи ладоней избежать возникновения скрипа.
Возможно, циновки на полу дома Окамото были не только данью традиции…
В спину доносились отдельные реплики, но я старался их не замечать. И так достали до печенок.
Охранники в строгих костюмах проследили за мной, когда я вышел из дома. После того, как на Масаши было совершено нападение, бдительность была усилена в разы. Руки на коротких «Узи» чуть дернулись. Это не прошло мимо моего внимания. Ребята были наготове, в случае чего им не составит труда чуть повести стволом и выпустить рой смертоносных пчел.
— Я отправляюсь посмотреть на тренировку семьи Окамото. Мне разрешил мастер Нагаи, — миролюбиво произнес я.
Чуть подумал и поклонился. Пусть покажусь им вежливым и лоховатым школьником, которому посчастливилось учиться с Масаши.
Правый охранник чуть поклонился в ответ и сделал шаг назад, освобождая мне путь.
Я прошел по дорожке из серых плиток в сторону купола для тренировок семьи Окамото. Когда оказался почти вплотную к куполу, то услышал крик Масаши:
— Танец Пламенного Демона!
Чуть отогнул в сторону край полотна. Интересно же — что за технику использует мой друг?
Как раз вовремя, чтобы увидеть, как из рук Масаши вырывается огромный шар. За доли секунды этот шар приобретает черты человеческой головы, а потом эти самые черты кривятся, гипертрофируются и искажаются. Вот в сторону старшего Окамото летит уже не обычный шар, а самая настоящая голова огненного демона.
Старик не стоит на месте. Глупо стоять и спокойно ждать, когда в вас летит такая дура. Старший Окамото легким, почти танцевальным, движением смещается в сторону и пропускает эту голову мимо себя.
— Неплохое исполнение! — кричит он в ответ.
— Я ещё не закончил! — отвечает Масаши.
И в самом деле — огненная голова не влетает в черные полосы ткани с оберегающими иероглифами, а делает крутой поворот и мчится назад. Пасть демона раскрывается в радостном оскале, а между острых зубов плещется длинный язык.
Старик даже не дергается с места — его руки проделывают всю работу. Миг и в ладонях появляется большой пылающий щит размерами с человеческий рост. Старик тут же забрасывает его за спину, а в быстро двигающихся руках возникает огненный арбалет.
— Неплохо! — выкрикивает старик, а после посылает болт в обнаженную пасть демонической головы.
Он даже не смотрит на цель — просто закидывает арбалет на плечо и спускает курок. Огненная голова вспыхивает ещё сильнее, обрушивается на щит и… разлетается на куски. В тех местах, куда падают огненные обломки, плавится песок.
